Григорий Ярцев - Хроники Каторги: Цой жив (СИ)

- ...Я не хочу вести люд на верную гибель, Цой, - надрывным голосом продолжила Кара, не скрывая переживаний. - Когда узнала побеге, велела доставить вас сюда, и спрашиваю: у Каземат есть еще подобные ходы?

- Еще? - недоумевая, переспросил искатель.

- Люк, которым ушли вы, завалили вскоре после побега. Там не пройти, - воевода не дала искателю вставить слово и продолжила: - Я не хочу смертей, их и без того слишком много, только одной, домового Непроизносимого, да? Кажется, теперь он зовет себя так. Каторга слишком долго терпит старого дурака.

Тут не поспорить. Непроизносимый жил дольше всех, даже Старый из-за него не мог в полной мере насладиться собственным прозвищем.

- Цой, я не хочу жертвовать жизнями воителей, не хочу лишать жизни живущих в башнях, но готова отдать свою, - со всей серьезностью сказала она. - Вот значит как, искатель Баззарра: ты и я. Мы отправимся в Казематы. Ты тайно проведешь меня, я убью домового и подарю люду желаемый дом. Никто больше не пострадает, ни мы, ни жители Каземат.

Цой сам не питал симпатий к Непроизносимому с момента их первой встречи, когда тот велел бросить его в камеру, и теперь домовой явно замышлял недоброе, но убийство - не выход. Только в крайнем случае. Да и смерть его вряд ли поможет. Решают каторжане, но никак не домовой. И потом, Цой не знал, есть ли другие лазейки снаружи, ведущие в Казематы. Лис рассказал только об одной, той, которую Непроизносимый оставил для себя любимого. Шахта позволяла незаметно пробраться в несколько мест Каземат, в том числе и в покои домового, а теперь еще и на арену и, наверное, в место, куда пытались пробиться старатели. Подобные ходы внутри зданий Каземат интересовали Лиса, но он так и не выяснил, кто и с какой целью соорудил те тоннели.

- А если других люков нет? Убьешь?

Кара одарила искателя снисходительной улыбкой.

- Ты не слушаешь. Я не хочу смертей, да и смерти ты не боишься, я вижу, все боятся, а ты нет, - перевела чернильные глаза на Анну, - вот твоя спутница боится и правильно, но пусть не изводит себя, здесь не умрет. Обещаю, - вытянула из волос дымящееся перо и вручила Анне; приняла дар дрожащими руками.

Кара с легкостью подхватила девчушку на руки, словно та была невесомым перышком, и звонкий детский голосок разрядил комнату радостью. Девочка счастливо улыбалась одной из тех детских неповторимых и чистых улыбок. Прекрасное лицо, с единственным изъяном - рубцом, тянувшимся от подбородка и лишившим ухо мочки. Каторга добралась, показав, где девочке уготовано жить.

Девчушка как раз закончила украшать стену, на которой изобразила мужчину, женщину и ребенка. Анна удивилась не только общей красоте рисунка, но и тому, насколько точно маленькой девочке удалось передать гендерные различия. Кара прикрыла отсутствующую мочку и шрам сальными локонами девчушки, посмотрела на нее, как на самое сокровенное и спросила, с трудом сдерживая подступающую горечь:

- Знаешь, скольким детям удалось дожить до союза, искатель? - Цой молчал. - Двадцати семи и каждый после того, как я объединила люд. Мы людонем Казематы и собственными руками вырвем будущее для наших детей, а если потребуется, уплатим жизнями.

- Не начинайте того, от чего будущие поколения будут страдать, или не смогут пережить, - почти умоляя, добавила Анна. Искателю показалось, что она понимала, о чем говорит.

- Не начинать? - Кара вонзила в Анну полный презрения взгляд, вмиг рассказавший о том, что она думает о ее словах и мнении. - Когда с неба спускается полузмея-полуптица, хватает женщину, ребенка и уносит прочь, или червяки втрое больше тебя выползают из-под земли посреди ночи... Не начинать? - вспыхнула Кара.

Анна не нашла, что ответить.

Снаружи застучали барабаны. Девушка заметила, как руки искателя рефлекторно сжались в кулаки до хруста суставов. Кара устремилась к выходу; стало ясно без слов, - нужно идти за ней.

Совсем стемнело и огни, тянувшиеся по кругу вдоль десятков уступов, убедили Анну в правильности подобранного названия. Воевода остановилась у самого края, отсалютовав куда-то вниз. Приветствие встретили диким ором.

Искатель и его спутница подходили не спеша, как бы страшась поджидавшего их зрелища; у Анны в глазах потемнело, когда внизу увидала орду дикарей, точно черти, пытавшиеся выбраться на свободу из подземного мира. Мужчины и женщины в самодельной броне. Одни в тяжелой, другие в более легкой, но каждый крепко сжимал оружие; огнестрельное, холодное, поблескивающее в огнях от остроты. Глаза полны ярости, отваги, ни капли слабоумия.

И пока внизу разносились величественные крики, за полным решимостью лицом Кары пряталась печаль понимания того, сколько воинов не познают жизни, за которую будут бороться. Цой, как и Кара с сожалением представлял, сколько мужчин и женщин погибнет при штурме Каземат. С таким количеством им вполне может удастся миновать стены. Устелют подножия стен собственными телами, позволив позади идущим подняться по трупам и те, кто пройдут, озлобленные и опьяненные кровью, вырежут каждого каторжника за стенами.

Под ногами искателя стояла армия живых мертвецов. Он понимал, сколько людей погибнет. С обеих сторон. Понял и Кару; она не демонстрировала силу, а показала тех, кто умрет, если не найдется способ пробраться внутрь. Столько жизней можно спасти, будь у него возможность провести Кару тайно, но летать он не умел, только падать.

Барабаны стихли, позволив воцариться ее голосу.

- Кто вы?! - бойко бросила воевода в толпу.

- Воители! - в едином порыве откликнулись мужчины и женщины.

- Что несут воители?!

- Смерть!

- Что получит враг?!

- Смерть! Смерть! Смерть! - одичавший гул поднимался выше, резонируя с лязгом оружия, топотом и сотрясая все вокруг, как вдруг, прервался беспечным голоском:

- Слушай, - начал Лис, ловко балансируя на стреле крана, возвышавшегося над ордой бездомных, - может враг получит смерть как-нибудь в другой раз?

Дикарей, готовых запустить в неожиданно появившегося оратора всем, что держали в руках, резко осадил приказ Кары. Лис в благодарном, и полном шарма реверансе, улыбнулся несказанно радостный за то, что в него не послали сотни пуль, копий, тысячи стрел и камней.

От прежних одеяний ни следа: облачился в обмундирование точь-в-точь дикарское, но несколько свисавшее из-за худощавой комплекции. Вырядился, притворившись варваром, и проник внутрь.

- Твои воины...

- Воители! - грозно и незамедлительно вскричала орда.

- Твои воители, - обезоруживающе вскинув руки, извинился Лис, и продолжил, пошатнувшись от их ора, - пройдут за стены Каземат с огромными, или скорее даже колоссальными потерями. Но есть другое решение, намного менее кровожадное и я готов его озвучить, - немного помолчав, он добавил: - Или шепнуть на ушко, если захочешь, - и перевел многозначительный взгляд на потрясенную Анну, стоявшую рядом с Карой.