Кристофер Паолини - Эрагон. Наследие

И тогда Эрагон направил свои мысли на поиски кота-оборотня. Почувствовав, что прикоснулся к его сознанию, он мысленно обратился к нему:

«Солембум, мне очень нужна твоя помощь! Прошу тебя, приходи ко мне в палатку».

Через мгновение он почувствовал несколько ворчливую ответную реакцию Солембума, однако прийти к нему кот-оборотень согласился и тут же прервал с ним мысленную связь.

Так что Эрагону осталось только сидеть в темноте и ждать.

Прошло не менее четверти часа, когда полог палатки шевельнулся и внутрь бесшумно просочился рыжевато-коричневый кот Солембум.

Даже не взглянув на Эрагона, кот вспрыгнул на лежанку и, уютно устроившись там среди одеял, принялся тщательно вылизывать подушечки пальцев на правой лапе. Потом, по-прежнему не глядя на Эрагона, мысленно сообщил ему:

«Учти, я не собака, чтобы прибегать по первому твоему зову».

«Я никогда так и не думал, – попытался оправдаться Эрагон. – Но ты действительно был мне очень нужен. Срочно!»

«М-м-м-да? – Солембум с еще большим усердием принялся вылизывать лапу. – Ну, говори, Губитель Шейдов, что тебе нужно?»

«Минутку. – Эрагон встал, подошел к центральному шесту, на котором висел фонарь, и предупредил Солембума: – Сейчас я зажгу свет». – Он произнес нужное слово древнего языка, и в фонаре вспыхнул огонек, наполнив палатку теплым мерцающим светом.

Оба – и Эрагон, и Солембум – на мгновение зажмурились, а когда у него привыкли глаза, Эрагон сел на табурет возле лежанки и с изумлением увидел, что кот-оборотень внимательно за ним наблюдает голубыми, как льдинки, глазами.

«Разве у тебя глаза и раньше были голубые?» – спросил он.

Солембум моргнул, и глаза его тут же стали золотистыми. Затем он вновь принялся обрабатывать свою лапу.

«Чего ты хочешь, Губитель Шейдов? Ночь существует для того, чтобы заниматься делом, а вовсе не пустой болтовней». – Кончик полосатого кошачьего хвоста нервно подергивался из стороны в сторону.

Эрагон облизнул пересохшие губы – зародившаяся в его душе надежда заставляла его нервничать – и спросил:

«Помнится, ты, Солембум, когда-то сказал: если мне покажется, что все кончено и сил у меня больше не осталось, надо пойти к скале Кутхиана и открыть Свод Душ. Помнишь?»

«Ах, это…» – Тон у кота был равнодушный, но лапу он лизать перестал.

«Да, это. И теперь я бы очень хотел знать, что ты имел в виду. Если действительно существует нечто такое, что может помочь нам одержать верх над Гальбаториксом, то я должен узнать об этом прямо сейчас – не позже, когда я наконец сам разгадаю эту загадку. Именно сейчас. Скажи, где мне искать эту скалу Кутхиана? Как открыть этот Свод Душ? Что я могу там найти?»

Украшенные черными кисточками уши Солембума дрогнули и чуть отклонились назад; когти на старательно вылизанной лапе высунулись из своих мягких «ножен».

«Понятия не имею», – только и сказал он в ответ.

«Как это – понятия не имеешь?» – удивленно воскликнул Эрагон.

«Неужели так уж обязательно повторять за мной каждое слово?»

«Но как ты можешь этого не знать, если сам мне об этом рассказывал?»

«Понятия не имею».

Быстро наклонившись вперед, Эрагон схватил Солембума за широкую тяжелую лапу. Кот прижал уши к черепу и сердито зашипел, а потом, ловко повернув лапу, вонзил свои когти Эрагону в ладонь. Эрагон только усмехнулся, стараясь не обращать внимание на боль. Однако кот-оборотень оказался сильнее, чем он ожидал. При желании он, пожалуй, мог бы даже стащить его с табурета на пол. Отпускать его лапу Эрагон, впрочем, не собирался.

«Больше никаких загадок, – сказал он. – Мне нужна правда. Где ты раздобыл эти сведения? Что они означают? Говори!»

Шерсть на загривке у Солембума поднялась дыбом.

«Вот тупоголовый! Не понимаешь, что в загадках-то правда и заключена. Немедленно отпусти меня или я раздеру тебе в клочья все лицо и кишки выпущу, а потом воронам скормлю!»

И Эрагон не сразу, но все же выпустил его лапу. А сам с силой сжал пальцы, чтобы унять боль в разодранной ладони, которая к тому же довольно сильно кровоточила.

Солембум гневно посмотрел на него, прищурив глаза и совершенно забыв о прежней отрешенности.

«Я сказал, что не знаю, потому что – и ты можешь думать на сей счет все что угодно – действительно не знаю . Я понятия не имею, где находится скала Кутхиана и как открыть этот Свод Душ. И уж тем более не знаю, что в этом Своде находится».

«Скажи это на древнем языке».

Солембум опять сердито прищурился, но все же повторил эту фразу на языке эльфов, и только тогда Эрагон убедился, что кот-оборотень говорит правду.

Вопросы так и роились у Эрагона в голове, и он никак не мог решить, какой из них задать первым.

«Но как же все-таки ты узнал о скале Кутхиана? Ведь это же ты сказал мне о ней!»

И снова хвост Солембума нервно задергался из стороны в сторону.

«В последний раз говорю: я не знаю. Как не знают и мои соплеменники».

«Но как же…» – Эрагон был совершенно сбит с толку. И тут кот-оборотень неожиданно заговорил:

«Вскоре после падения Всадников у представителей нашей расы возникло некое… убеждение: если мы встретим нового Всадника – но такого, над кем Гальбаторикс не властен, – нам следует сообщить этому Всаднику то, что я некогда и сказал тебе о дереве Меноа и скале Кутхиана».

«Но… откуда вашему народу стало об этом известно?»

Вся морда Солембума пошла морщинами, так неприязненно он оскалился.

«Этого мы сказать не можем. Мы знаем только, что источник этих сведений желал нам добра».

«А почему ты так в этом уверен? – воскликнул Эрагон. – Может, это был сам Гальбаторикс? Может, это входило в его коварные планы? Может, он пытался обмануть и вас, и нас с Сапфирой, чтобы взять нас в плен и обрести власть над нами?»

«Нет, – уверенно заявил Солембум, и когти его впились в одеяло, словно подтверждая это. – Котов-оборотней обмануть не так-то просто, в отличие от некоторых других. И Гальбаторикс ко всему этому никакого отношения не имеет. В этом я совершенно уверен. Тот, кто хотел, чтобы ты получил эти сведения, сделал так, чтобы ты и сверкающую сталь для своего меча отыскал, верно? Разве Гальбаторикс стал бы это делать?»

Эрагон кивнул и нахмурился.

«А ты не пытался узнать, кто за всем этим стоит?»

«Мы пытались и неоднократно».

«И что?»

«Нам не удалось. – Теперь кот заговорил спокойнее, шерсть у него на загривке улеглась. – И у нас есть два предположения на сей счет. Во-первых, наши воспоминания могли измениться вне зависимости от нашей воли, а значит, мы стали пешками в руках некоего бесчестного существа. А во-вторых, возможно, мы сами согласились забыть об этом по некой неизвестном нам ныне причине. Возможно, мы сами и удалили эти воспоминания из своей коллективной памяти. И я, например, нахожу весьма неприятным и недостойным даже предположение о том, что кому-то удалось исказить память нашего народа. Я еще способен понять, когда искажают мысли и воспоминания отдельных представителей нашей расы, но стереть воспоминания всех котов-оборотней… Нет! Этого просто не могло быть».