Кристофер Паолини - Эрагон. Наследие

Во время занятий с Глаэдром ему удавалось делать весьма ощутимые успехи – но это если оценивать их с точки зрения обычных обстоятельств. Однако в данной ситуации и его самого, и Глаэдра приводило в отчаяние то, как медленно идет обучение.

На второй день во время утренних занятий Эрагон сообщил старому дракону:

«Учитель, когда я впервые прибыл в лагерь варденов в Фартхен Дуре, меня заставили открыть свои мысли близнецам. Они сказали, что должны выяснить, каковы мои познания в области древнего языка и магии».

«Ты ведь уже говорил об этом Оромису, так зачем же ты теперь повторяешь мне то же самое?»

«Потому что… Видишь ли, близнецы попросили меня тогда вызвать к жизни истинную форму серебряного кольца, а я в те времена еще не знал, как это делается. Это уже Арья мне потом объяснила, как с помощью древнего языка можно воссоздать суть любого предмета или существа. Но Оромис никогда ни о чем таком мне не рассказывал, и я все думал… почему он не говорит об этом?»

Глаэдр словно слегка вздохнул и сказал:

«Воссоздать истинную форму предмета – это весьма сложная магия. Чтобы этого добиться, нужно понимать всю важность, весь смысл существа или вещи – в точности, как если бы ты пытался узнать чье-то истинное имя. Кроме того, практическая ценность подобных действий весьма мала. И они очень опасны. Очень! Дело в том, что подобное заклинание воплощается в жизнь, как некий последовательный и непрерывный процесс. Ты не можешь произвольно остановить действие этого заклятия. Либо тебе удастся вызвать истинную форму того или иного объекта… либо нет, и тогда ты умрешь. Так что Оромису попросту незачем было учить тебя столь рискованным вещам. К тому же в те времена ты еще слишком мало знал, и даже обсуждать с тобой подобную тему было бессмысленно».

Эрагон внутренне содрогнулся, понимая теперь, почему Арья пришла в такое бешенство, когда близнецы потребовали, чтобы он вызвал к жизни истинную форму кольца. Потом он вдруг сказал:

«А знаешь, Учитель, теперь я, пожалуй, хотел бы это попробовать», – и сразу почувствовал, с каким пристальным вниманием посмотрел на него дракон.

«Зачем это тебе?»

«Хочу узнать, обладаю ли я тем уровнем знаний, чтобы понять сущность хотя бы самого маленького предмета».

«И снова я спрашиваю: зачем это тебе?»

Но найти нужные слова, чтобы более внятно объяснить свое желание, Эрагон не сумел и просто направил всю сумятицу собственных мыслей в сознание Глаэдра. Тот довольно долго переваривал этот невнятный поток идей и ощущений, но ответил ему так:

«Прав ли я, полагая, что ты связываешь это с возможностью одержать победу над Гальбаториксом? Ты думаешь, что если тебе удастся должным образом применить заклинание и остаться в живых, то ты сумеешь и его одолеть?»

«Да», – с облегчением выдохнул Эрагон. Он не сумел столь четко определить свои намерения, как это сделал дракон, но это было именно так.

«И ты решительно настроен попробовать?»

«Да, Учитель».

«Это может убить тебя», – напомнил ему Глаэдр.

«Я знаю».

«Эрагон! – воскликнула Сапфира, хотя голос ее звучал совсем слабо, отдаленно, ибо она в этот момент летала высоко над лагерем, высматривая, не грозит ли откуда опасность. – Это слишком опасно. Я бы никогда тебе этого не разрешила».

«Я должен это сделать», – упрямо заявил он.

И Глаэдр, обращаясь одновременно и к Эрагону, и к Сапфире, сказал:

«Хорошо, если ты настаиваешь, попробуй сделать это в моем присутствии. Если у тебя не хватит знаний, я смогу тебе подсказать и тем самым спасти тебя».

Сапфира, услышав ответ старого дракона, что-то сердито прорычала, чуть не оглушив Эрагона. Возле палатки послышались громкие крики людей и эльфов, шелест крыльев, и Сапфира, спикировав, приземлилась столь стремительно, что чуть не снесла палатку вместе с Эрагоном.

Потом она просунула в «дверь» свою огромную голову и сердито воззрилась на Эрагона. От горячего ветра, вырывавшегося у нее из ноздрей, у Эрагона зашевелились волосы на голове, а глаза начали слезиться; к тому же Сапфира недавно пообедала, и он задыхался от сильной вони горелого мяса.

«Ты так же туп, как какой-то кулл!» – заявила Сапфира.

«Не тупее тебя!»

Губа драконихи изогнулась в подобии хищной усмешки.

«Так чего же мы ждем? Раз ты собрался непременно попробовать свои силы, так начинай скорее!»

«Суть чего ты решил вызвать? – спросил Глаэдр. – Это должна быть такая вещь, с которой ты очень близко и хорошо знаком».

Эрагон некоторое время блуждал взглядом по палатке, потом вдруг уставился на кольцо с сапфиром, которое всегда носил на правой руке. «Арен…» С тех пор как Аджихад по просьбе Брома передал ему это кольцо, он почти никогда не снимал его с руки. Оно стало как бы частью его тела, такой же, как рука или нога. За те долгие часы, которые он провел, разглядывая кольцо Арен, он, казалось, запомнил каждую его грань, каждую фасетку и, закрывая глаза, легко мог представить себе это кольцо в мельчайших подробностях. Но при всем при этом он все же многого не знал о нем – не знал истории его жизни и того, как его создали эльфы, но самое главное, не знал, какие магические чары могли быть в него вплетены.

«Нет… не Арен».

Затем его взгляд упал на рукоять меча, стоявшего в углу и прислоненного к лежанке.

– Брисингр, – прошептал Эрагон.

Приглушенный шелест – и клинок на полдюйма приподнялся в ножнах, словно его подтолкнули снизу. Маленькие язычки пламени пробежали по лезвию, касаясь гарды. Потом пламя погасло, и меч скользнул обратно в ножны, поскольку Эрагон поспешно завершил невольно вырвавшееся у него заклинание.

«Брисингр», – думал он, будучи теперь совершенно уверенным в своем выборе. Этот меч был создан искусством и умением эльфийки Рюнён, но и он, Эрагон, тоже приложил руку к его созданию, соединив свой разум с разумом оружейницы, когда они вместе ковали меч. Если и был в мире предмет, который он понимал и знал вдоль и поперек, так это его меч Брисингр.

«Ты уверен?» – спросил Глаэдр.

Эрагон кивнул и поймал себя на том, что золотистый дракон видеть его не может.

«Да, Учитель, уверен. Но у меня есть один вопрос: Брисингр – это истинное имя моего меча? Если же нет, то нужно ли мне узнать его истинное имя, чтобы сотворить заклятие?»

«Брисингр – это имя огня, как тебе известно. А истинное имя твоего меча, безусловно, гораздо сложнее, хотя оно вполне может включать в себя и слово „брисингр“. Если ты хочешь, можно, конечно, обратиться к этому мечу, назвав его истинным именем, однако с тем же успехом ты мог бы называть его просто „меч“, ибо результат будет точно таким же, поскольку истинное знание о нем будет у тебя на переднем крае мыслей. Имя – это всего лишь ярлык, символизирующий определенные знания о предмете, но для того, чтобы воспользоваться самими знаниями, ярлык тебе, в общем, ни к чему. Он сути не меняет. Ты меня понимаешь?»