Михаил Ланцов - Дмитрий Донской. Пробуждение силы

Во-вторых, нового родича заинтересовала тигельная сталь, производство которой в Москве потихоньку налаживалось. Продавать ее в виде сырья Диме очень не хотелось. Однако Энрико предложил взамен обменять всех своих тяжелых коней на трофейных лошадок, один к одному. Очень неплохое предложение, потому что эти лошади даже в Европе стоили как пара хороших доспехов каждая. В общем – поторговались. В дополнение к лошадям Энрико согласился уступить контракт на полсотни арбалетчиков, если те, конечно, согласятся. Ну и пообещал на будущий год вновь прибыть, только уже более серьезной торговой делегацией, и удовлетворить заказы Великого князя.

В общем, договорились. И в цепкие лапы венецианцев перекочевало триста килограмм тигельной стали в слитках. Много это или мало? Очень много. Иной год из Леванта Венеции не удавалась и десяти килограмм сырья вывезти. Местные мастера предпочитали продавать сталь в виде очень дорогого и богато украшенного оружия. Но они могли себе это позволить, а Дмитрий пока нет. Ему остро требовалось, чтобы эта итальянская рыбка как можно лучше заглотила наживку.

В общем, родичи разошлись вполне удовлетворенные друг другом. Энрико уезжал налегке, оставив не только часть своего отряда и боевых коней, но и почти все золото с серебром, что брал в дорогу. А в Смоленске же его ждали корабли с надеждой на успешное возвращение домой. Никто и рассчитывать не мог на то, что вместо бездарно потраченных денег на поиски призрака из прошлого он вернется с сильным плюсом. Очень сильным. Энрико был просто счастлив тем, что сестренка в свое время не очень интересовалась торговлей и смутно представляла себе цены на многие товары. Например, на ту же тигельную сталь.

Дмитрий же, проводив родичей, вновь занялся вопросами экономического развития княжества. Предстояло, не откладывая в дальний ящик, закрепить за Москвой статус столицы проклевывающегося политического и экономического образования. Для чего Великий князь задумал поставить Гостиный двор и создать какие-нибудь постоянные площадки для развлечений. То есть, организовать круглогодичную ярмарку и создать при ней важный культурно-досуговый комплекс. Однако сразу понимание у митрополита идея Дмитрия не нашла, ведь церковь в те годы считала любое развлечение грехом…

– Сын мой, я не могу благословить тебя на такие дела, – хмуро покачал головой Алексий, после того как выслушал Великого князя. – Грех это. И ладно бы сам шалил, так нет – хочешь целое гнездо порока породить.

– Отче, я понимаю, что грех, – не унимался Дима. – Но разве запретом можно остановить скоморохов? Разве люди послушают?

– Сразу, ясное дело, не послушают. А потом потихоньку привыкнут.

– Не соглашусь я с тобой, отче. Мнится мне, ты грезишь. Сколько лет уже христианская наша вера утвердилась на Руси? Вот! Столетия прошли! А загляни в деревню, и что ты там увидишь? Правильно, старые языческие обряды. И хорошо, если хотя бы немного прикрытые православным налетом. Местами же и подавно – ведуны да знахарки обитают и доверием пользуются куда большим, чем священники.

– О той беде ведаю, – недовольно скривился Алексий. – Но не все сразу.

– Сколько же веков надобно ждать? Мне думается, что запретами делу не поможешь. Возьмем скоморохов. Кто больше у людей в почете: священники или скоморохи? Ответь. Только честно и не оглядываясь на князей да бояр.

– Ты не хуже меня знаешь ответ, княже.

– А теперь подумай, выйдет ли толк, если продолжать их гнать? Это ведь прямая борьба, а силы неравные. И пойдут по дорогам Руси прибаутки, высмеивающие церковь и ее авторитет. Да чего там говорить, уже ходят. Скоморохи остры и быстры на язык. Али не слышал?

– Не слышал, – чуть пожевав губы, произнес Алексий, явно раздосадованный таким положением дел. Упустил ведь опасные слухи. Вон, юный князь вперед него уже знает.

– То не великая беда, расскажу, – усмехнулся Дмитрий. А потом поведал своему визави в упрощенном, адаптированном виде пару баек из далекого будущего. Коротеньких рассказиков, разумеется, но таких едких по содержанию, что на бедного митрополита смотреть было страшно.

– Княже, не познакомишь меня с этими умельцами языком чесать? – поинтересовался он, играя желваками и предвкушая… хм… беседу.

– Увы, – развел руками Дмитрий, – имя им толпа, народ. Если одного укоротишь, остальные только язвительнее станут. Ну и осторожнее. Я и эти-то байки случайно узнал. Осторожничают скоморохи. Но нам от того не легче – купцы да посадские услышат то, что для их ушей произнесут.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался митрополит после небольшой паузы.

– Господь Бог дал нам разум не для того, чтобы скорбно держать его в чулане. А посему, я полагаю, нам нужно возглавить то, чему невозможно противостоять. Завести своих скоморохов, прикормить, пригреть и использовать как шутовское воинство в борьбе с крамолой.

– Но развлечение – грех!

– Смотрите на это иначе, отче. Вот притча, это разве грех?

– Нет, конечно.

– А что такое притча?

– Поучительная история из Святого Писания или жизни Святых отцов….

– Нет, отче. Отнюдь. В первую голову, притча – это интересная история, которая нужна, дабы привлечь внимания людей через развлечение. Да-да. Притчи ведь изначально были предназначены не только и не столько для ушей верующих, сколько для язычников. А для них не важно, откуда взята история. Главное – чтобы она была интересной. Отсюда главная роль притчи – развлекая, поучай. Развлекая, отче. И чем менее будет заметно поучение, тем сильнее оно сработает. Настоящим совершенством является использование абсолютного развлекательного, пустого и бессмысленного действа для подталкивания людей к нужным выводам. Особенно, если нам нужно донести до людей мысли, которые они и слышать не хотят.

– Вот ты о чем, – задумчиво произнес митрополит, теребя бороду. Подобный поворот и трактовка его изрядно выбили из колеи. Вроде все правильно, но оставалось ощущение, словно его пытаются провести. Впрочем, ненавязчивое. Легкий флер от чрезвычайной оригинальности идеи.

– Нам нужно брать под свою руку скоморохов. Давать им защиту, кров, корм. Ну и, как следствие, задавать настрой их работе.

– Что конкретно ты хочешь сделать? – поинтересовался Алексий, уже по-другому настроенный.

После довольно продолжительной беседы Великому князю удалось договориться с митрополитом о публичном его благословении для театра, цирка, ипподрома и стадиона. Ну и снятие запрета с «мудрых игр», таких как шахматы и им подобные вещи. Главное – чтобы они шли не на деньги.

А потом Дмитрий описал, как видит будущее Москвы. Там была и духовная семинария, и огромный каменный храм, и университет по типу Пандидактериона [49] Пандидактерион, также известный как Мангавская высшая школа или Константинопольский университет, был основан в 855 году, став одним из первых ВУЗов мира. Изначально в нем готовили государственных чиновников и инженеров, однако после захвата Константинополя крестоносцами вуз пришел в упадок и при Палеологах перешел под руку церкви, изрядно просев в качестве образования. , и публичная библиотека, и многое другое. Митрополит слушал, кивал, но внутренне только улыбался. Потому что понял – его князь жаждал превратить Москву в новый Константинополь. Мечта очень красивая, но совершенно нереальная в понимании Алексия. Впрочем, попыткам воплотить в жизнь этих грез он решил не мешать. Вдруг что дельное получится? Тем более что пока Дмитрий показывал себя весьма неплохо.