Иван Оченков - Смоленский поход

— Оставь меня, государь, — горячо заговорил Никита, услышав мой план, — я сдюжу! Буду руками и зубами держаться, а сдюжу!

— Прости Никита, не получится у тебя. Не сговоришься ты с рижанами, а без них не выстоять, тут немец нужен. К тому же я без тебя в Москве как без рук.

— Фон Гершова оставишь?

— Больше некого.

— Вы все правильно говорите, ваше величество, — вмешался Михальский. Но большинство людей у нас русские и им нужен русский командир.

— О чем ты?

— Простите, но у московитов есть одна особенность. Если дело станет плохо, то они обвинят во всем иноземцев. Поэтому говорю, нужен командир из русских чтобы они ему доверяли.

— Пожалуй ты прав, немцев у меня маловато. Только половина драгун и мекленбургские кирасиры.

— От кирасир на стенах мало толку. Нужно оставить в Риге казаков, они неплохо бьются в обороне. Затем драгун, они почти пехота и половину рейтар.

— Рейтары на стенах?

— Большинство ваших ратников рейтары лишь по названию. Они обычные русские дворяне и смогут сражаться на стенах не хуже иных и прочих.

— Уж не хочешь ли ты их возглавить? Если так, то сразу нет! Мне без тебя не выбраться отсюда.

— Я понимаю, государь, но боюсь, что наш друг Кароль один не справится без Никиты. А вот вдвоем у них может получиться.

— Черт, ты меня без ножа режешь! С кем я останусь?

— Государь, — привлек мое внимание бдительный Федька, — слышно идет кто-то.

— Кого это еще нелегкая принесла?

Нелегкая принесла моего дорогого дядюшку герцога. Фридрих Герхардович выглядел немного растерянным и вместе с тем взвинченным.

— Мой дорогой Иоганн Альбрехт, я получил некоторые известия из Риги и не знаю что думать… Ее, правда, захватили ваши войска?

— А вы всерьез думали, что день рождения моей тетушки единственная причина моего появления?

— Боже мой, но как? Это ведь не какая-то захудалая мыза чтобы захватить ее с ходу.

— Совершенно неважно как именно я взял ее, куда важнее, что об этом подумают в Варшаве.

— О чем вы?

— О вас дядюшка и вашем герцогстве.

— Боже, какое коварство! Вы желаете представить все так, будто я был с вами в сговоре?

— Нет, не желаю, и даже буду все громогласно отрицать, но именно так подумают и в Литве и в Польше и, боюсь, вам не удастся их разубедить.

— Но что мне делать?

— Думать, дорогой дядюшка, думать. Только быстрее, ибо время стремительно утекает.

— Вы собираетесь начать здесь боевые действия?

— Не совсем, лично я пробуду здесь недолго, дождусь подкреплений из Москвы, оставлю сильный гарнизон и покину ваши гостеприимные края.

— Гостеприимные, — горько вздохнул герцог.

— Да, знаете, сколько преподнесли мне рижане в благодарность за то, что я не стал разорять их прекрасный город? Миллион талеров!

— Сколько? — задохнулся тот.

— Миллион, — довольный произведенным эффектом повторил я. — Жаль, конечно, что не все наличными, но я из них вытрясу все до последнего гроша.

— А как скоро прибудут ваши войска?

— Очень скоро, держу пари, что Гонсевский не успеет собрать до той поры сколько-нибудь значимых сил.

Сорокачетырехлетний герцог немного распрямил силу и задумчиво взглянул на меня. «Ну, давай сволочь, шевелись, посылай гонцов в Литву!» — подумал я, благожелательно улыбаясь.

— Вы еще погостите у нас?

— К сожалению, нет. У меня дела в Риге, которые нельзя доверить никому, однако обещанный провиант вы можете послать туда. Более того, я настоятельно рекомендую вам поторопиться с этой отправкой.

— Да, конечно-конечно…

Озадачив родню выполнением практически невыполнимой задачи — остаться нейтральными в предстоящей заварушке, я вернулся в Ригу. Бедные лошадки, скоро я их совсем загоняю! В городе было все спокойно, что даже немного настораживало. Расположившись в Рижском замке, я вызвал к себе магистрат в полном составе для проведения окончательных переговоров.

— Мы рады приветствовать вас, ваше величество, — склонились в поклоне ратманы.

— По вашим физиономиям этого не скажешь, — усмехнулся я в ответ, — как наши дела?

— Необходимая сумма почти отсчитана, государь, — вышел вперед фон Экк.

— Чудесно, а что значит почти?

— В городе не так много серебра, — немного замялся бургомистр.

— Ничего не имею против золота, друг мой, надеюсь, вы не хотите попросить у меня отсрочки?

— Именно об этом мы и собирались просить у ваше величества.

— Сколько уже собрано?

— Сто двадцать тысяч талеров серебром и тридцать три тысячи золотых дукатов. Кроме того собрано почти десять тысяч марок серебра.

— Хм, это примерно на…

— Восемьдесят тысяч талеров, — тут же пояснил фон Экк.

Я испытующе взглянул на рижского бургомистра пытаясь понять, в чем именно он меня обманул. На первый взгляд все было неплохо, но искреннее выражение преданности на его лице не оставляло сомнений, надул подлец!

— Вы хорошо потрудились, друг мой, а какая монета преобладает?

— Наша рижская, ваше величество, талеры, шиллинги, гроши. Дукаты тоже местные.

— Ах да, у вас же свой монетный двор, любопытно было бы взглянуть.

— Почтем за честь.

— Что же, я доволен вами господа. Если все пойдет и дальше столь хорошо, то я возможно не стану обналичивать ваши чеки на оставшиеся суммы. Вполне возможно, что на эти средства я сделаю заказы здешним мастерам. Россия большая страна и ей требуется много оружия, а изделия ваших мастеров совсем не дурны. Кроме того, полагаю, через ваш порт могли бы идти и прочие русские товары. И кстати, не только русские. Я ожидаю в самом скором времени значительное увеличение транзита товаров из Персии. На наше счастье персы постоянно воюют с османами, так что торговый путь по Волге может оказаться весьма востребованным.

Скепсис, отразившийся на лицах ратманов, был настолько явственным, что его можно было бы намазать на хлеб. Ну, ничего-ничего, Москва тоже не сразу строилась.

— Не задерживаю вас более господа, — отпустил я их и обернулся к Каролю, — еще есть дела?

— Да, государь, к вам просится на прием некий господин Отто Райх.

— Кто таков?

— Купец из Ростока, член братства черноголовых.

— Какого-какого братства?

— Братство святого Маврикия, здешнее объединение холостых купцов.

— Здешнего объединения холостых купцов из Ростока, — проговорил я про себя, однако! Ладно, разберемся. Что-нибудь еще?

— Что делать с Юленшерной?

— Он жив?

— Пока да, правда не может говорить, но врачи утверждают, что его жизнь вне опасности.

— Живучая сволочь. Кстати, где он?

— Здесь в замке, за ним ухаживает госпожа Буксгевден.

— Э…тетушка Мария Констанция?

— Нет, мой кайзер, Регина Аделаида.

— Какого черта?

— Бедная девушка так просила разрешить ей, что я не нашел в себе сил отказать.