Джон Норман - Скитальцы Гора

— Сьюзан! — объявил Филеб, вызывая на дефиле рыжеволосую девушку.

Та невольница, что прежде лежала на коленях Бортона, теперь была отброшена и, растянувшись на земле, справа от мужчины, оттуда, затаив дыхание, наблюдала за парадом рабынь. Глаза девушки блестели от возбуждения. Вторая девушка, находившаяся слева от бородача, теперь привстала на четвереньки. Она тяжело дышала, и трудно сказать, отчего больше, от охватившего её страха или возбуждения.

— Лежать, — небрежно бросил ей Бортон.

Вздрогнув, эта рабыня, а следом за ней и вторая, только с другой стороны, подползли к мужчине и, прижавшись к нему, не отрывая взволнованных взглядов от демонстрирующих себя рабынь, принялись осыпать поцелуями здоровяка, как будто пытаясь напомнить ему о том, что они тоже женщины, и тоже готовы доставлять ему удовольствие.

— Джейн! — объявил меж тем Филеб.

Джейн оказалась необыкновенно красивой и фигуристой брюнеткой. Имена «Сьюзан» и «Джейн», кстати, это земные именами, однако это вовсе не означало, что конкретно эти две девушки могли быть привезены с Земли. Женские имена земных женщин на Горе обычно используются в качестве рабских кличек. Впрочем, я бы не стал исключать возможности, что они были родом с Земли. Однако даже если так оно и было в прошлом, то теперь они были ничем, всего лишь гореанскими невольницами, собственностью, живым товаром, движимым имуществом, теперь они были только похотливыми самками, бесстыдными шлюхами, женщинами принадлежащими мужчинам, рабынями. Упоминая, что они могли быть когда-то привезены с Земли, я имею в виду то, что это — вполне реальная возможность, имеющая отношение торговле рабынями-землянками. Корабли кюров, и тому имеется немало доказательств, регулярно совершают рейсы между Землей и Гором, привозя сюда похищенных женщин. Именно поэтому я не исключаю данной возможности.

— Жасмин, Фэйзе! — вызвал Филеб.

— Я не смогу так показать себя, — всхлипнув, сообщила мне Темиона.

— То есть, Ты предпочитаешь плеть? — уточнил я.

— Он пренебрёг мной и оскорбил, — пожаловалась она. — Он издевался надо мной, высмеивал и дразнил меня! Он с отвращением отверг меня! Он думает, что такая же уродливая, толстая и глупая, как тарскоматка. Он сказал, что я не гожусь даже на корм слинам, потому что настолько страшная и отвратительная, и велел убрать меня с его глаз!

— Ну а теперь, твоя очередь — рабыня, — усмехнулся я, ловя на себе её дикий взгляд.

— Темиона! — как я и ожидал, провозгласил Филеб.

Темиона мгновенно, в чувственном блеске своей красоты, оказалась на ногах. От увиденного даже у меня перехватило дыхание.

— Ого! — послышалось сразу несколько поражённых мужских голосов.

О да, она действительно была рабыней, причём полностью!

Танцующей походкой Темиона, чей черёд участия в параде рабынь наконец настал, двинулась от меня, проходя среди сидящих на голой земле мужчин, среди настоящих рабовладельцев, гореан, ларлов среди мужчин, непокалеченных пропагандой, несломленных, оставшихся такими же дикими, как звери, категорических, бескомпромиссных хозяев женщин. И она, во всей её женственности, непередаваемо желанная и уязвимая, нежная и красивая, принадлежавшая им так же, как и остальные женщины, шла мимо тех, кто мог бы иметь её и таких как она у своих ног!

— Айи-и-и! — воскликнул один из наёмников, дёргаясь в её сторону.

Однако Темиона уже испуганно отскочила от него, но сделав это так, что, ни у кого не возникло сомнений относительно цельности её натуры и того, что окажись она в его объятиях, или в руках любого другого из присутствующих, и она сможет доставить им удовольствие, которого не выразить словами.

Мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы оторваться от разворачивающегося зрелища и осмотреться.

Бортон сидел с открытым ртом, опустив кубок. Даже Филеб казался пораженным до глубины души. Похоже, он сам до сего момента не осознавал, какое сокровище ему досталось. Даже стоявшие позади мужчин на коленях девушки, приподнялись с пяток и удивлённо уставились на свою сестру по цепи. Они, открыв рты, то смотрели на Темиону, то друг на дружку. Некоторые из них дышали с трудом, некоторые казались пораженными, другие ошеломлёнными. Кажется, они не могли поверить своим глазам. Насколько я понял, все эти женщины, так же как и их владелец Филеб, так и не смогли рассмотреть в Темионе всей глубины и степени рабства, женственности и чувственности. Кое-кто из них уже начали ёрзать, стоя на коленях на земле, распахнув свои шелка и не выдержав охвативших их потребностей. Похоже, видя, насколько притягательно красивой, насколько желанной может быть другая женщина, эти рабыни хотели извиваться и двигаться, так же как и она, и так же привлекать к себе внимание мужчин-владельцев, дабы тем самым подвигнуть их к успокоению своих потребностей в подчинении и любви.

В воздухе, на фоне плеска реки, звенели переливы флейты и дробь барабана. Мерцающий свет костров танцевал на напряжённых лицах сидевших мужчин и полуобнажённом теле дефилирующей рабыни.

— Как она красива, — взволнованно прошептал один из мужчин.

— Да, торг можно начинать сразу с золотых монет, — признал другой, не отрывая оценивающего взгляда от соблазнительной шлюхи.

— Это точно! — согласился с ним третий, возбуждённо облизывая губы.

Темиона, не прекращая вращаться и извиваться, ненадолго задержалась передо мной, поглаживая себя руками по бедрам, поводя плечами и грудями.

Я отхлебнул пагу их кубка, и лёгким кивком дал понять ей, что она может продолжать парад. Рабыня закружилась прочь от меня, медленно приближаясь к нашему общему крупному знакомому. Было необыкновенно приятно наблюдать за ней, находящейся в собственности, одетой в ошейник и прозрачный шёлк, босоногой красоткой.

Наконец, рабыня оказалась перед Бортоном. Её плечи были расправлены, голова поднята. Чувствовалось, что женщина не смущается своим рабством, но гордится им, ликует. Её тело, казалось едва двигавшееся, было открыто и послушно музыке, каким и должно быть тело рабыни участвующей в параде.

— Ух! — только и смог выдохнуть здоровяк, сверкнув глазами.

Темиона замерла, с испугом в глазах, глядя на него. Конечно, он должен был узнать её!

Затем, женщина снова начала двигаться перед ним, раскачиваясь взад вперёд, вправо влево. Рука Бортона, державшая кубок заметно напряглась. По ряду стоявших на коленях позади всех девушек пробежал завистливый шепоток. Наёмник не отверг Темиону. Наоборот, он явно хотел, чтобы женщина задержалась перед ним. Мужчины, обменявшись взглядами, понимающе усмехнулись.

Темиона, меж тем, продолжала демонстрировать себя этому товарищу, всячески стараясь привлечь его внимание то к одной, то к другой части своего соблазнительного тела, то вращаясь вокруг своей оси, то изгибаясь, то отходя назад, то приближаясь почти вплотную. А Бортон всё никак не отсылал её от себя. Один раз, когда женщина слегка отдалилась от клиента, наши с ней глаза встретились. Я не мог не заметить, насколько она выглядела поражённой и озадаченной происходящим. Похоже, Темиона ожидала, что мужчина обязательно узнает её, и нисколько не сомневалась и даже была готова к его презрению, а возможно и удару. Но то, что Бортон задержит её около себя, не желая выпускать из главного круга показа, оказалось для неё настоящим шоком. В следующий раз, встретившись с Темионой взглядами и прочитав в её глазах вместе с испугом и замешательством радость и удовольствие, я уже и сам не мог оторваться от созерцания её прекрасных обнаженных ног, изящных лодыжек и стоп, изумительных округлостей бёдер, талии и грудей, практически не скрываемых прозрачным шёлком, той насмешкой над одеждой, позволенной рабыням, сладости её и рук, тонкости запястий и пальцев, привлекательности плеч и окруженного ошейником горла, её утончённого, чувственного, красивого лица, всего её великолепия! Возможно, теперь стало понятно, почему наёмник не признал в этой прекрасной и сексуальной рабыне, ту невзрачную свободную женщину, которую он ещё не так давно презирал и оскорблял. Подозреваю, что немногие мужчины смогли бы узнать её, по крайней мере, с первого взгляда. И всё же это была, в некотором смысле, та же самая женщина, просто теперь беспомощно заключённая в неволю.