Алексей Федорочев - Лестница в небо (СИ)

Найти нужного ребенка не удалось, так что следующий день вместо учебы провел в Москве, повидав заодно Бока — на кого-то другого просто не хватило времени. Здесь повезло больше — среди малышни наконец-то увидел сразу парочку разнополых близнецов примерно двух с половиной лет с формирующимися светлыми источниками. Выведав у персонала данные на приглянувшихся детей, все равно обошел все намеченные учреждения, взяв на заметку еще несколько малышей и расставшись окончательно с приличной даже по моим меркам суммой. Саша, вызвавшийся меня сопровождать, неловко пошутил:

— Это ж как нагрешить надо было?

— Не спрашивай! — дернувшись в первый момент на его слова, почти сразу признал — да, нагрешил. Искупить не искуплю, но подобные целевые взносы привлекли меня больше, чем безадресные пожертвования в церкви, куда и заходил-то только по крупным праздникам, которые уже неприлично становилось пропускать. И на долгие годы после это стало моей обычной практикой — обходить приюты в поисках перспективных детей (и не только одаренных), облегчая заодно карман.

Пропускать занятия в конце года было чревато, поэтому во вторник на учебу пришлось пойти, но сразу с уроков отправился опять к маме. И не зря — поссорившись со мной, мама умудрилась поссориться и с твердолобым Большаковым, и теперь находилась в подавленном состоянии. Еще и на прошение ее пришел отказ, что окончательно ввергло ее в уныние.

— Сыночек, прости меня! — кинулась она обнимать меня с порога.

— Мам, ты тоже меня прости, ладно? Наговорил всякого… Я растерялся, мам, — неловко оправдываюсь я.

Обильно оросив рубашку слезами, она попыталась было накормить меня, но я отбился:

— Мам, у нас до вылета мало времени, собирайся!

— Куда?

— Увидишь.

— Что-то опять случилось? — всполошилась она.

— Нет, ничего. Мам, все на месте, собирайся.

— У меня смена завтра…

— Ночью вернемся.

Еще немного поупиравшись, она все же собралась и оделась. Несмотря на объявленный срок путешествия, сумка у нее оказалась набита доверху, и это я еще отговорил ее брать еду в дорогу!

В аэропорту в Москве нас опять встретил Александр. С некоторым раздражением заметил, что он весьма неравнодушен к женским чарам моей родительницы. Вот ведь! Роковая женщина, блин! И где все это раньше сидело? Но мама на его осторожные попытки флирта не очень-то обратила внимания, заинтригованная целью путешествия, а под моим суровым взглядом пилот не рискнул предпринимать более смелых шагов в этом направлении.

— Посмотри вон туда, — шепнул я ей, глядя из окна кабинета заведующей на играющих детей, — Видишь: мальчик с девочкой на скамейке возятся?

Найдя взглядом указанную парочку, она с пару минут их внимательно изучала, а потом обернулась ко мне с вопросом в глазах.

— Сейчас трудно сказать, но мне кажется, что мальчик будет посильнее в воде , а девочка в жизни . Потенциал неплохой, хотя до твоего уровня вряд ли, конечно, дотянут. Они полные сироты, их родители погибли, я узнавал — разбились на машине, а бабушка, у которой дети были в тот момент, в скором времени умерла от переживаний. У них никого больше нет — они поздние дети. Долгожданные. Выстраданные. Очень любимые. Им очень плохо здесь. Здесь всем плохо, но у них еще и источники скоро шалить начнут, а ты помнишь, что это такое! Их, конечно, переведут тогда в другие приюты для одаренных, но при этом разлучат — такие места находятся при женских и мужских монастырях, это я тоже узнавал. Ты говорила, что нам мать не нужна, так вот, им — нужна.

— Сынок, я же… У меня же работа?.. Контракт?.. — робко возразила мать, прикипев взглядом к двойняшкам.

— Уж на няньку-то ты наскребешь. Если надо — я подкину. Кстати, тебе надо бы еще стрясти с нашего училища деньги за мое обучение.

— Тихон Сергеевич уже все сделал. Давно, еще тогда… — отозвалась она, продолжая изучать малышню.

У мамы еще будут свои дети. Что-то очень сомневаюсь, что после моего визита к Милославскому прошение Большакова удовлетворят, хоть я за него принципиально не просил. А не он, так вон, за Сашу выдам, тем более, что их источники лучше сочетаются! Да, даже за Шаврина — черт с ним! — пусть будет сексот — в семье не без урода! Тем более, что один ПГБшник у нас все равно уже есть! Но сколько бы сыновей и дочерей она ни родила — мама уже давно доказала, что в ее большом сердце хватит места и для приемных, и для родных. И различать она их не будет. Она бы и обычного ребенка полюбила, но возиться с малявками с родственными талантами ей будет намного интереснее, по себе помню.

В тот же день мы, конечно, никого не забрали: требовалось еще собрать кучу документов, подать заявление и прочее, прочее. Но лютая безнадега из маминых глаз стерлась, как ни бывало. И почти весь обратный рейс я выслушивал ее планы по обмену квартиры, обустройстве детской, поискам надежной няньки и далее, далее, далее, пока не отрубился от усталости. Что ни говори, а эти несколько дней по накалу переживаний выдались у меня тяжелыми.

Павла я уже вроде бы описывал: тот же я, только килограмм на двадцать потяжелее и на 27 лет старше. Это, что касалось чисто внешней стороны. Внутреннюю ( ха-ха, медсестра, подайте мне вон тот скальпель! ) еще предстояло оценить. Все-таки, знал я его до сих пор почти исключительно с чужих слов. Полина Зиновьевна ненавязчиво пела ему дифирамбы, Елизар Андреевич когда-то давно нагонял жути, мама… мама на его счет очень выразительно молчала. А несколько слов, которыми обменялся с ним в прошлую встречу, характер не раскрывали.

Обед, на который меня пригласили показать товар лицом, на этот раз проходил не в тихой почти домашней атмосфере малой столовой, а в большой зале, где за огромным столом легко поместились все прибывшие с Павлом люди. Десять человек свиты, в основном мужчины, весь обед исподтишка меня разглядывали, пытаясь незаметно сравнивать с отцом. Под их острыми изучающими взглядами куски то и дело застревали в горле, но вскоре приспособился: если кто-то слишком долго на меня пялился, то отвечал взаимностью, начиная пристально изучать этого любопытного. В игре в гляделки я неизменно выходил победителем, и не потому, что давить взглядом научился уже давно — на балбесов-курсантов из прошлой жизни эти люди ничуть не походили, но на моей стороне было фамильное сходство с их хозяином и правильный выбор одежды — Борис сумел найти в моем гардеробе костюм, который скрадывал недостатки фигуры и зрительно делал меня старше.

После приема пищи свитские разбрелись по своим делам, оставив нас в столовой одних. Мы тоже там не задержались, переместившись по знаку князя в кабинет Потемкина-старшего, а теперь уже его личный. Изменений в обстановке по сравнению с прошлым разом не нашел, но по мимолетно мелькнувшим на лице мужчины чувствам догадался, что самому князю этот кабинет не нравится. Те же эмоции, но гораздо сильнее продемонстрировала княгиня — едва зайдя в помещение, она побледнела и обратила лицо к сыну: