Майкл Суэнвик - Даргер и Довесок (ЛП)

— Удручающее зрелище.

— Тот период истории был весьма удручающим.

— Значит, тот период — не самая подходящая тема для оперы. Искусство должно прославлять красоту, а не уродство. Оно должно поднимать на­строение и приносить искупление. Искусство на­поминает нам о том, что жизнь прекрасна и что, как бы плохо ни складывались дела, в конце концов все наладится.

— Я бы сказал, что в конце концов все мы про­стимся с жизнью, в том числе и бессмертные, и что все хорошее, кроме Земли, Солнца и Вселенной, тоже мимолетно. А потому, с точки зрения логики, в тот короткий срок, что нам отпущен, следует от­носиться друг к другу со всей возможной добротой и встречать суровые испытания с высоко поднятой головой. Но это мое видение с позиции бессмерт­ного, мы живем дольше. Если вы предпочитаете увеселения, единственная цель которых — отвлечь от неприглядной правды, это, конечно, ваш выбор.

— За неприглядной правдой я всегда могу вер­нуться на поле битвы. — Царевич сдвинул кресло, отвернувшись от оперы. — Кстати, о правде: я все меньше верю вашим бесконечным отговоркам. Особенно в свете бесчестья Мощного Локомотива.

— Как вы можете во мне сомневаться? Я опо­зорил его исключительно ради вашего блага. Теперь Мощный Локомотив не вправе посадить вас на трон Дракона, даже если тот вдруг опустеет после трагической кончины нашего возлюбленного импе­ратора. Половина ваших требований выполнена, и, если начистоту, более трудная половина.

— Не понимаю, какая мне от этого польза. На первом месте у меня не личное счастье, а долг перед Южными Воротами. Я должен сохранить родину свободной и независимой. Если Мощный Локомотив никогда не станет императором...

— В этом вся прелесть моего замысла. Главком Хитрая Лиса — женщина честолюбивая. После убийства Тайного Императора она обязательно за­явит права на трон. Мощный Локомотив тотчас обвинит ее в цареубийстве и незамедлительно каз­нит. В ходе независимого расследования, которое возглавлю я, найдутся неопровержимые доказатель­ства ее вины. После столь геройского поступка ге­нерала единодушно выберут новым императором. Только мы двое будем знать всю правду. Если нас убить, подозрение падет на нового императора. Мощному Локомотиву остается только откупиться: от меня — огромным богатством, от вас — свобо­дой вашей родины. Такой простой план не может не сработать.

— Возможно, — неуверенно произнес царевич Блистательный Первенец. — Но Белая Буря...

— Она с ума сходит от ревности. Теперь всего-то и нужно, что добиться от нее покорности.

— И как же?

— Есть у меня одна идея, — солгал Даргер. — Дайте ей немного дозреть, и все увидите сами. А пока суд да дело, скажите, вы переговорили с Тайным Императором, как я просил?

— Да. Он сказал, что не станет с вами встречать­ся, потому что вам нельзя доверять.

— Мне?! Нельзя доверять? А он объяснил по­чему?

— Когда я спросил его об этом, он ответил, что вы и сами знаете.

— Ничего подобного. Я перебрал в уме все свои поступки, и совесть моя чиста. Необычный пово­рот. — Даргер отставил пустую чашку, и ее тут же унес слуга.

В ту ночь Белая Буря заездила Даргера до изне­можения. А после, перекатившись на спину, чтобы полюбоваться фейерверком, выбранила за то, что царевич Блистательный Первенец никак не прев­ращается в честолюбивого придворного, каким она желает его видеть.

— Госпожа, вы оказываете мне медвежью услу­гу, — запротестовал Даргер. — Я неутомимо тру­дился ради ваших интересов. Вы приревновали к главкому Хитрой Лисе и потребовали, чтобы я от нее избавился. Так я и сделал.

— Она до сих пор жива

— Ей было необязательно умирать. Требовать ее смерти сейчас — обычная мстительность с вашей стороны.

Они лежали в укромном садике на крыше го­стиницы, в которой устроился Даргер. Он потянул­ся за одеялом, отброшенным прочь в порыве стра­сти. Как ни крути, в это время года ночью, на ули­це и без одежды уже было слишком прохладно.

— Она поставила меня во главе дивизии Химер и Возрожденных Чудовищ. Теперь я присматриваю за саблезубой кавалерией, мегатериями, пернатыми тероподами и всякими мерзкими тварями с ядови­тыми перьями. Дивизию Саперов и Археологов присоединили к пехоте. Разве Хитрая Лиса не за­служивает смерти?

— Ваша нынешняя должность главного животноведа ничуть не уступает предыдущей. Значит, главком относится к вам с прежним уважением.

— Я командую отвратительными, грязными жи­вотными.

— Просто притворитесь, что это ваши любимые машины, только менее послушные и более вонючие и кровожадные. В конце концов, это временно. Я уверен, что, объединив Китай, Тайный Импера­тор снова приставит вас к поискам гнусных машин прошлого.

— Мне не нравится, что за ней увивается мой царевич.

— Это вообще к делу не относится. Хитрая Ли­са сейчас без ума от Мощного Локомотива — это очевидно всем, кроме него. Флирт Блистательного Первенца она воспринимает как жалкие попытки заставить вас ревновать.

— Ревновать?! К этой поганке? Не знаю, кого мне жалко больше — Мощного Локомотива, за ко­торым бегает эта жаба, или себя, раз моими делами занимается такой зануда, как ты.

— Госпожа, обратитесь к фактам. Я всегда был вашим самым преданным и решительным другом.

— Да, похоже на то. И все-таки меня не поки­дает ощущение, что дело тут не в одной дружбе.

— Вы меня шантажировали, помните? Лучшей мотивации не придумаешь.

— И зачем я вообще тебя послушал?

Генерал Мощный Локомотив поднес к губам чашу и отхлебнул какой-то прозрачной жидкости. Он сидел у края речного обрыва и разглядывал сто­ящий на якоре флот. Второго стула не было, и Даргеру пришлось стоять.

— Меня опозорили, понизили в звании, и Белой Бури мне теперь не видать как своих ушей. Я лю­буюсь ею как звездой — вижу только неземную красоту, до которой не дотянуться.

— Напоминаю, что в своем позоре виноваты вы сами. Если бы вы следовали плану, возложенному на вас Тайным Императором и мной...

— Да, да, да, я говорил себе это тысячу раз. — Мощный Локомотив снова глотнул из чаши. — Но откуда мне было знать, что столь абсурдный план и правда сработает? Его мог придумать только иди­от, а следовать ему стал бы только дурак. Но он сработал. Невероятно.

— Что вы там пьете? Надеюсь, ничего крепко­го?! Предупреждаю, если вы полезете в бутылку, я умываю руки.

— Что? О нет, это обычный обучающий буль­он. — Мощный Локомотив показал Даргеру ча­шу. — В минуты тоски и отчаяния я привык зали­вать горе учебой. Конечно, я становлюсь немного рассеянным, зато более образованным.

— Я восхищен. Но, пожалуйста, отставьте чашу и сосредоточьтесь на разговоре, — призвал Дар­гер. — Дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Вчера Белая Буря пожалела вас, потому что к вам неравнодушна Хитрая Лиса. По ее мнению, эта женщина вас недостойна.