Джон Норман - Волшебники Гора

— Горячая рабыня, — с улыбкой прокомментировал я.

— Да, Господин, — признала она.

Я снова прикоснулся к ней, на этот раз смелее.

— О-оу! — испустила она счастливый стон.

— А ещё Ты обильно потекла, — сообщил я ей.

— Спасибо, Господин.

Я смотрел вниз и любовался раскинувшейся передо мной женщиной. Как поразительны, как удивительны и замечательны рабыни! И как кардинально изменилась жизнь этой женщины! Какой драматически крутой поворот совершила её жизнь, когда она из свободной женщины превратилась в рабыню! Насколько отличалась теперь от свободной женщины, эта рабыня, горячая, переполненная потребностями, красивая, принадлежавшая мужчинам, послушная и умоляющая. А ведь она совсем недолго пробыла в неволе.

Я любовался ей.

— Ты — рабыня? — спросил я.

— Да, — всхлипнула она. — Покорите меня.

Меня уже не нужно было долго упрашивать. Я обхватил её тело руками и прижал к себе.

— Теперь я тоже на колу, — радостно прошептала женщина. — Теперь я тоже пронзена. Я тоже приняла своего господина. Я тоже стала чехлом для его копья, и ножнами для его меча!

— Но, кажется, такое обращения является подобающим для рабыни, — заметил я.

— Да, Господин, — восторженно пошептала она.

— Ты можешь двигаться, как тебе нравится, — разрешил я.

— Да, Господин! — обрадовано воскликнула рабыня.

— Замри! — тут же приказал я ей.

— Господин? — удивлённо спросила она.

— Замри, — повторил я, — ненадолго.

— Да, Господин, — разочарованно простонала женщина.

— Ты хорошо извиваешься, — похвалил её я.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила рабыня.

— А ещё мне кажется, что Ты уже находишься на краю, — улыбнулся я.

— Я была там даже до того, как Вы опрокинули меня на спину, — призналась она.

— Всего лишь из-за таких мелочей как стояние в указанной позе и проверка браслета на лодыжке и ошейника, да ещё нескольких лёгких прикосновений время от времени? — уточнил я.

— Дело даже не столько в этом! — поспешила заверить меня она. — Дело в моём состоянии в целом!

— Интересно, — выжидающе посмотрел на неё я.

— Я стала горячей, покорной, сексуальной и послушной! — воскликнула женщина.

— Я вижу это, — кивнул я.

— Я — рабыня и полна потребностей, — добавила она.

— И это от меня не укрылось, — усмехнулся я.

— И это Вы сделали это со мной! — заявила рабыня.

— Я? — разыграв удивление, перепросил я.

— Вы, и другие тоже, — сказала она. — Мужчины, рабовладельцы.

— Всё это изначально жило внутри тебя, — заверил её я. — Это родилось вместе с тобой. И я уверен, что Ты сама ощущала это в себе, или, по крайней мере, намеки на это, даже в бытность свою свободной женщиной.

— Значит, я всегда была рабыней, — заключила женщина.

— Да, — согласился я. — Просто тогда Ты ждала своего господина, или даже нескольких.

Моя рабыня на некоторое время затихла.

— К тому же, — задумчиво проговорил я, — даже притом, что всё это находилось в тебе, внутри тебя самой для этого не было предусмотрено своего спускового механизма. Это — очень древня вещь, корни которой уходят, как минимум, к временам пещер и каменных ножей.

— Господин? — не поняла меня женщина.

— Неважно, — отмахнулся я.

— Как господин пожелает, — озадаченно сказала она.

Как далеко мы ушли от пещер и каменных ножей, подумалось мне, и всё же, одновременно с этим, в некотором смысле, как недалеко! Разве не просматривается в стальном клинке, пусть и намного более остром и опасном, его далёкий каменный предок? Разве не напоминают просторные коридоры и комнаты дворца тусклые переходы и тупики карстовой пещеры? А кто это семенит, босоногая и изящная, по мраморным плиткам дворца? Может это, подруга охотника, одетая в шкуры, послушная и готовая в любой момент с любовью прижиматься к ногам своего владельца? Нет, это — соблазнительная, надушенная, наряженная в шёлк, рабыня в стальном ошейнике, принадлежащая по закону, торопится по приказу своего господина.

— Теперь Ты снова можешь двигаться, — разрешил я.

— О да, Господин! — с благодарностью выдохнула рабыня.

Однако вскоре я приказал ей остановиться ещё раз, что она сделала крайне неохотно.

— Могу поспорить, — усмехнулся я, — что Ты не училась двигаться и стонать подобным образом, будучи свободной женщиной.

— Нет, Господин, — подтвердила моя рабыня.

— Говори, — потребовал я.

— Я возбуждена, и ничего не могу поделать с собой, — призналась она. — Это целиком и полностью рефлекторные ненамеренные движения.

— Понимаю, — кивнул я.

— Я прошу прощения у своего господина, — всхлипнула женщина. — Но эти эмоции и ощущения просто невероятны! Из-за них мои движения становятся такими, что я не могу даже помыслить о том, чтобы контролировать их. Это совсем не похоже на то, что это я двигаюсь сама, скорее это похоже на то, что нечто двигает меня. Мне кажется, что чьи-то руки, дёргают меня из стороны в сторону, вперёд и назад. Словно внутри меня живёт кто-то дикий и беспомощный. Словно моё тело безмолвно кричит и двигается так, как ему самому того хочется! Иногда это почти похоже на то, что меня бьют или пинают!

— Это просто рабские рефлексы, — пожал я плечами. — Я же, не делаю ничего особенного.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила рабыня.

— Ты когда-нибудь видела рабский танец? — поинтересовался я.

— Нет, Господин, — ответила она. — Но я слышала об этом.

— Тогда Ты понятия не имеешь, — сказал я, — о его невероятной чувственности и красоте, и о том, как проявляется в нём женщина, какой возбуждающей и желанной она становится, и как мужчины, от одного её вида кричат от потребностей!

— Я только слышала об этом, — вздохнула женщина.

— Признаться, я несколько удивлён, что за всё время своего нахождения в доме Аппания, весьма богатого мужчины, Ты ни разу не видела таких танцовщиц, — заметил я. — Уж он-то мог бы себе позволить заказать их, или даже иметь своих собственных.

— Думаю, Вы правы, Господин, — согласилась она.

— Что, их не было даже на банкетах? — полюбопытствовал я.

— Нет, — ответила рабыня.

— Или на тех малых ужинах, после которых их обычно приковывают цепью к кольцам подле гостей?

— Нет, — покачала она головой.

— Понятно, — протянул я.

Эта информация полностью согласовывалась с кое-какими выводами, к которым я пришёл ранее. И если мои предположения были верны, то это хорошо согласовалось с моими дальнейшими планами.

— А почему Господин спрашивает об этом? — поинтересовалась женщина.

— Любопытство не подобает кейджере, — напомнил я.

— Простите меня, Господин, — сразу пошла на попятный рабыня.

— Мой вопрос был навеян, — сказал я, уводя её любопытство в другую сторону, — беспомощностью твоих рабских реакций.