Джон Норман - Волшебники Гора

— Пропустите неиспользованную цепь через караван, — велел надсмотрщик.

Дело в том, что у моих ног горкой осталась лежать цепь для которой не хватило «бусин». Вероятно, к каравану планировалось добавить ещё порядка сорока или даже пятидесяти женщин, но у Талены просто не хватило времени или желания. Мой напарник вытащил из-под кучи свободный конец цепи и пропустил его между рук блондинки и передал мне. Я подхватил его и, протянув вперёд, продел между рук следующей женщины. Так, с помощью ещё четырёх других стражников, протягивая цепь всё дальше и дальше, мы сложили остаток цепи вдвое распределив её вес равномерно среди примерно сорока замыкающих прекрасных «бусин» каравана. Таким образом никому из них особым бременем это не стало. В конце концов, не хотели же они, чтобы мы стали из-за них укорачивать цепь. Тем более, что она нам ещё должна понадобиться на следующий день. Караванные цепи, конечно, обычно регулируются по к числу женщин, которых следует поместить в него. Разумеется, при необходимости женщин можно просто поставить плотнее одну к другой. У работорговцев есть шутка, от которой, правда у иной свободной женщины волосы дыбом встать могут от дурных предчувствий, что на цепи всегда найдётся свободное место ещё для одной женщины.

Через несколько енов я вернулся на своё прежнее место в конце колонны. Раздался новый выстрел плети, и цепь начала движение. Однако блондинка, стоявшая последней, с поправкой на длину цепи, тронулась с места спустя, по крайней мере, ещё на два ена позднее.

Вероятно некоторым женщинам впереди стоило бы сообщить, что в караване первый шаг делается с левой ногой. Впрочем, позднее такие мелочи станут для них второй натурой.

Когда мы двигались от площади Тарнов, улицы казались словно вымершими. Те редкие люди, которые попадались нам по пути, казалось, совсем не заинтересовались караваном. Многие, из них и вовсе отводили взгляд. Теперь они уже практически ничего не могли поделать с этим. Фактически содержимое этого каравана больше к Ару никакого отношения не имело. Правда однажды нам встретились несколько мужчин в турианских одеждах, которые отойдя к стене и скрестив руки на груди с интересом рассматривали караван. Вот только взгляд у них очень был похож на оценивающий взгляд работорговцев. Дважды какие-то мальчишки выскочив из подворотни, накинулись на караван, высмеивая его пленниц, плюя в них и швыряя мелкими камнями. После того как сорванцов шуганул один из стражников, те умчались вперёд, даже на бегу успевая стегать женщин хворостинами. Уже, даже этим детям эти женщины не казались чем-то большим, чем простые рабыни.

Когда я продевал цепь сквозь руки Клаудии Тентиус Хинрабии, кстати, я не стал сообщать ей о том, что она была выбрана а качестве основного развлечения на предстоящем ужине, который будет дан Таленой из Ара, в зале Убара в Центральной Башне. Зачем? Она сама достаточно скоро узнает об этом.

— А я ещё помню, когда мужчины Ара, те, которых я видел на севере, ходили с гордо поднятой головой, — хмуро проворчал Марк.

Теперь люди в городе были подавлены, за исключением разве что некоторой части идеалистически настроенной молодежи, которая, казалось, даже гордилась его крушением.

— Я тоже, — вздохнул я.

Со дня входа в город Мирона Полемаркоса из Темоса прошло уже несколько месяцев. Систематический грабеж Ара не только продолжался, но кажется, только набирал обороты. Были организованы ещё несколько контрибуций женщинами, как свободными, так и рабынями. Работы по разрушению городских стен продолжались полным ходом.

Мы с Марком находились на Проспекте Центральной Башни, главной транспортной артерии города.

— Главным ударом, — сказал он, — несомненно, стало перемещение Домашнего Камня в Тельнус.

Об этом, наконец, было открыто сообщено на досках информации. Хотя слухи о том, что на Празднике Урожая был выставлен не настоящий Камень, а только его копия, ходили уже давно, но они всячески отрицались. Однако позже, когда церемония гражданства, в которой также фигурирует Домашний Камень, была отложена, слухи стали уже совсем необузданными. Более того, они получили поддержку нескольких младших, но уважаемых Посвященных из небольших храмов, расположенных вне помериума города. К всеобщему негодованию светские и духовные власти города по этому вопросу хранили упорное молчание. И вот, наконец, оказавшись перед лицом нарастающих волнений в городе, грозящих вылиться в беспорядки и демонстрации, разъяснения была получены прямо из Центральной Башни. В совместном выступлении Талены, Убары Ара, Серемидия — капитана гвардии, Антония — исполнительного чиновника Высшего Совета, Тульбиния — Старшего Посвящённого и Мирона Полемаркоса из Темоса было заявлено, что народ Ара теперь может радоваться, так как в эти неустроенные времена Луриус из Джада, в своём великодушии и мудрости, по настойчивой просьбе правительства Ара, а также на благо народа и советов Ара, согласился перевезти Домашний Камень в Тельнус для большей сохранности. Суррогатный камень впоследствии использовался для Церемонии Гражданства. Однако нашлись молодые люди, которые отказались участвовать в такой церемонии, а кое-кто всё же придя на неё, отказавшись касаться подделки, произнесли свои клятвы и обеты, повернувшись лицом на северо-запад, в сторону Коса, где был их Домашний Камень.

Мы с Марком, в нарукавных повязках вспомогательной стражи, отдали честь проходившему мимо нас косианскому офицеру.

— Тарск, — сквозь зубы процедил мой друг.

— Возможно, он даже достаточно неплохой парень, — заметил я.

— Иногда я сожалею, что Ты — мой друг, — буркнул он.

— Почему это? — осведомился я.

— Да потому, что это не даёт мне бросить тебе вызов на поединок до смерти, — ворчливо пояснил юноша.

— Люди иногда убивали даже своих самых близких друзей, — пожал я плечами.

— Это верно, — кивнул он, и лицо его прояснилось.

— Однако то, что кто-то является представителем твоих заклятых врагов, — заметил я, — вовсе не означает, что сам он должен обязательно быть плохим человеком.

— Полагаю, что Ты прав, — вынужден был признать Марк.

— Конечно, — заверил его я.

Мы не торопясь шли вдоль проспекта.

— Похоже, у тебя опять дурное настроение, — улыбнулся я.

Такие периоды были весьма часты в жизни Марком.

— Возможно, — проворчал он.

— У Фебы что, месячные? — в шутку поинтересовался я.

— Нет, — удивлённо мотнул головой мой друг.

— Тогда, где же Ты так допоздна пропадал вчера? — уточнил я. — Зачастил в таверны?

— Нет, — буркнул он. — Я просто гулял.

— Теперь стало опасно гулять ночью по улицам Ара, — предупредил я.