Джон Норман - Скитальцы Гора (ЛП)

Я был рад.

А Луны были прекрасны.

Никогда прежде мне не приходилось так близко подбираться к такому. Раньше я даже представить себе не мог, настолько они огромны.

Прошло уже пять дней, с тех пор как я освободился от наручников, из них последние три я двигался на север, навстречу неспешному течению.

Внезапно, существо распростёрло свои крылья. Их размах, судя по всему, был, не меньше двадцати пяти — тридцати гореанских футов.

Я оставил плот в нескольких ярдах позади, приткнув его к другой отмели. Ренсовый челнок, который я прихватил у парней Ара, чтобы доставить свои трофеи, оказался гнилым насквозь, и затонул ещё до того, как я покинул те заросли ренса, в которых я первоначально прятался. Правда, я сохранил весло, но учитывая вес плота, толку от него всё равно не было никакого. Однако позавчера мне повезло найти оставленный кем-то шест, который в управлении плотом оказался для меня более полезным. Кстати, странный шест. Похоже, он когда-то был позолоченным, но позолота по большей части слезла, и в нескольких местах были заметны потемнения, словно он побывал в огне.

Ещё издалека я заметил, как это существо кружило над болотом, а потом, сложив крылья, снизилось и село здесь, пропав из виду за стеной ренса. Признаться, мне стало любопытно, и я направил плот к этому месту. Почти сразу я услышал женский крик, долгий, жалобный, полный ужаса и безнадёжности. Однако я не стал безоглядно спешить к источнику звука, поскольку мне показалась мудрее, проявить в данном случае разумную осторожность. Нет, я нисколько не сомневался в том, что ужас женщины был подлинным, как не думал, что это может оказаться девушка-приманка, которая была обучена изображать ужас в своём крике. Однако, с другой стороны, я не исключал того, что это запросто может оказаться девушка-наживка, привязанная или прикованная к столбу охотниками ренсоводов, как верр, чтобы привлечь опасную добычу, например, тарлариона. Понятное дело, что для подобных целей они не используют своих собственных женщин, предпочитая других женщин, обычно рабынь. Между прочим, были в том крике, помимо ужаса, нотки кое-чего ещё, очень специфичного. Я бы назвал это беспомощной мольбой, или умоляющей беспомощностью, кому как нравится. Эти нотки, как бы намекали, что женщина не просто привлекала к себе внимание охотников, отчаянно извещая их о присутствии добычи, но скорее о том, что в округе могло не быть вообще никаких охотников, или, по крайней мере, никого о ком бы она знала. Соответственно это позволяло предположить, что она, действительно могла быть в одиночестве. Поверьте, есть большая разница, между тем как кричит девушка-наживка, которая знает, что охотники поблизости, просто они хорошо замаскированы, и их опыта хватит, чтобы защитить её, и тем как кричит та, кто ни о какой помощи даже не догадывается. Разумеется, на охоте бывает всякое, и у любого охотника случаются промахи, именно поэтому ренсоводы не используют своих женщин, или точнее своих свободных женщин, в качестве наживки. Так что, возможность оказаться привязанной к столбу наживкой на тарлариона, является дополнительным стимулом для рабынь ренсоводов, прилагать максимум усилий, чтобы оказаться особенно полезной своим владельцам. Такие рабыни прилежны и старательны. Впрочем, это отличительная особенность всех гореанских рабынь. В конце концов, каждая из них знает, что может быть убита за то, что не окажется таковой.

Я внимательно осмотрел открывшееся моим глазам место. Никаких скрытых охотничьих лёжек или их признаков я не обнаружил, как не было здесь и каких-либо доказательств недавнего нахождения здесь людей, по крайней мере, в пределах последних нескольких анов. Нет, следы человеческих ног на песке были, но поверх них отпечатались лапки болотного жука, который выбирается на берег только ночью. Соответственно мужчины могли оставить свои следы не позднее предыдущей ночи. Кроме того, сглаженный по краям песок тоже указывал на то что со времени оставления следов прошло несколько анов, а скорее, что они здесь появились вчера утром или даже позавчера вечером.

Долгий жалобный крик повторился снова. В тот же самый момент я увидел, как над верхушками ренса поднялась маленькая голова существа, точнее, маленькая по сравнению с размером его тела и размахом крыльев. Сразу привлекали к себе внимание, похожие на хобот или на клюв, длинные узкие челюсти, усыпанные острыми зубами, и не менее длинный нарост на затылке, должный уравновешивать вес челюстей, а также придавать дополнительную устойчивость в воздухе, особенно на взлёте.

Я осторожно высунулся из ренса. Но похоже, недостаточно осторожно, поскольку существо обернулось и уставилось на меня. Именно в этот момент оно раскрыло свои крылья, продемонстрировав их впечатляющий размах. Впрочем, восхищался я не долго, монстр почти сразу сложил их, прижав к телу. Да, признаться, такого я раньше, действительно, не видел. Помимо огромных крыльев и странно выглядевшей головы, ящер отличался интересной формы хвостом. Он был длинным, змееподобным, заканчивавшимся плоским, похожим на лопату или весло расширением, которым монстр хлестал по песку. Это расширение на хвосте, как мне кажется, выполняло ту же роль, что и хвостовое оперение птицы или стабилизатор самолёта, то есть увеличивало устойчивость в полёте.

Монстр с шипением и хрипом выпустил воздух из лёгких.

Посреди островка из песка вертикально торчал довольно высокий, порядка семи футов, крепкий шест диаметром около четырёх дюймов. В ярде от основания, сквозь отверстие в шесте была вставлена горизонтальная круглая поперечина в фут длиной. В трёх с половиной гореанских футах выше неё, почти у самой вершины, имелась ещё одна, точно также закреплённая, перекладина, но длиннее, длиной около ярда. Обе горизонтальные жерди в диаметре составляли приблизительно два дюйма. Если бы они были предназначены для удержания мужчины, то их бы сделали гораздо толще, да и вертикальный шест был бы соответственно выше. Однако для той блондинки, что занимала место на шесте, они были более чем достаточны. Ноги женщины опирались на нижнюю перекладину, и надёжно удерживались на ней шнурами, руки же были перекинуты через верхнюю крестовину, бывшую у неё за спиной, а затем связаны шнурами за запястья спереди.

Она запрокинула голову и, глядя в небо, снова издала дикий протяжный вопль. Если она надеялась привлечь к себе чьё-то внимание, то у неё это получилось, монстр снова повернулся к ней, и шагнул к шесту, оказавшись от пленницы всего в нескольких ярдах.

Меня, кстати, женщина пока не видела. Она яростно дёргалась, выгибалась, извивалась и корчилась, похоже, пытаясь избавиться от пут. Следует признать, что один вид женщины, бьющейся в узах, как впрочем, и просто связанной или закованной, даже в столь простое устройство как рабские наручники, для мужчин является весьма возбуждающим в сексуальном плане.