Джон Норман - Наёмники Гора (ЛП)

— Это — свободная женщина, — ответил надсмотрщица.

— Здесь? — удивился я.

— Она заплатила положенный бит-тарск, — пожала плечами служащая, и предупредила: — Остерегайтесь её.

Я видел, что женщина приблизилась к мужчине, сидевшему за столом, и, опустившись около него в положение свободной женщины, улыбнулась ему.

— А где клетки? — осведомился я.

— Я покажу Вам, — кивнула она.

Я встал, собираясь следовать за женщиной, но она вдруг на мгновение задержалась около одной из девушек, лежавшей на соседней циновке, и прикованной цепью за шею рабскому кольцу, подле заскучавшего парня. Внезапно осознав присутствие надсмотрщицы, рабыня, немедленно встала на колени, и уткнулась головой в пол.

— Лейтэль, — довольно доброжелательно позвала невольницу женщина.

— Да, Госпожа, — дрожащим голосом отозвалась девушка.

— Ты ведь можешь облизывать и целовать гораздо более непристойно и смело, чем делаешь это сейчас, — упрекнула её женщина.

— Да, Госпожа, — всхлипнула Лейтэль.

— Надеюсь, Ты не забыла, что наши клиенты приходят сюда, совсем не за тем вниманием, которое они могли бы получить дома от их свободных партнёрш? Они приходят сюда за поцелуями, ласками и удовольствиями, которые они могут найти только у рабынь.

— Да, Госпожа, — прошептала девушка.

— Ты — рабыня? — спросила хозяйка.

— Да, Госпожа.

— Полностью? — уточнила женщина.

— Да, Госпожа.

— А это — клиент? — спросила надсмотрщица, указывая на сидевшего рядом парня.

— Да, Госпожа, — всхлипнула Лейтэль.

— Ну, так проследи за тем, чтобы он получил удовольствие от рабыни.

— Да, Госпожа!

— Полное удовольствие от рабыни, — добавила служащая.

— Да, Госпожа!

Закончив с инструктажём, женщина продолжила свой путь, а я последовал за ней. Мы пошли мимо девушек, стоявших на коленях по левую руку от нас, Яртэль, и остальных. Они в страхе сжались, завидев грозную надсмотрщицу.

— Я смотрю, дисциплина среди Ваших женщин превосходная, — заметил я.

— Это точно, — довольно отозвалась она.

— Мне кажется, что Вам нравится заставлять их служить мужчинам, — улыбнулся я.

— Да, — признала надсмотрщица, — приятно заставлять таких женщин служить мужчинам. Именно для этого они нужны.

— Такие женщины? — переспросил я.

— Женственные женщины, рабыни, — пояснила она. — Это именно то, что они должны делать. Это их природа и судьба. Каждая действительно женственная женщина жаждет принадлежать некому мужчине. Ни одна такая женщина никогда не будет до конца счастлива, пока она не окажется в ошейнике её господина полностью беспомощным объектом приложения его плети.

Мы шли дальше.

— Сюда, — указала она.

— Понятно, — кивнул я, окидывая взглядом комнату, в которой стояли полтора — два десятка рабских клеток. Размер такой клетки не превышал четырёх с половиной футов по любому из измерений. Такие ограничения продиктованы соображением, что их обитательницам нельзя позволить полностью выпрямиться, ни стоя, ни лёжа. В результате, находясь внутри, комфортно они могут себя чувствовать себя только стоя на коленях, и лёжа в позе эмбриона, то есть, положениях, наиболее соответствующих рабыням. Из всех клеток заняты были только семь. Их обитательницы, как и следовало ожидать, их одежды имели только ошейники.

Одна из девушек, завидев надсмотрщицу, испуганно отпрянула к задней стенке её маленькой квартиры. Она сжалась там в трясущийся комочек, не смея поднять глаз на женщину. Спина рабыни была отмечена следами знакомства с плетью.

— Наша малышка Ила сегодня начала изучать, что такое настоящая рабская дисциплина, — объяснила женщина.

Имя «Ила» было указано на маленькой табличке, вставленной в рамку верхнем правом углу передней решётки.

— Не будем тревожить этих двух, — усмехнувшись, предложила она. — У них сегодня был трудный день.

Я увидел в двух клетках свернувшихся в клубок спящих рабынь. Их тела были частично прикрыты крохотными одеялами, больше напоминавшими половые тряпки. Да и размер их был далёк от того чтобы прикрыть их тела, оставляя мало сомнений относительно их красоты. Подобные тряпки прикрывали пол и в некоторых других клетках. На них стояли на коленях или лежали остальные рабыни. Из табличек в рамках я узнал, что этих двух спящих рабынь звали Сача и Такита.

— Еды, — послышался слабый шёпот женщины, жалобно просунувшей руку сквозь прутья. — Пожалуйста, я голодна!

— Тебе стоит лучше запоминать свои уроки во время дрессировки, — небрежно бросила ей надсмотрщица, — и тогда Тебя может быть накормят.

«Челто» прочитал я кличку голодной рабыни.

— Возможно, она могла бы добиться большего успеха, если бы у неё было более подходящее имя, — предположил я.

— А чем плохо Челто? — поинтересовалась моя сопровождающая.

— Несколько мужская кличка, — пояснил я. — Лично я, подобным образом назвал бы самца слина или иного зверя.

— Возможно, Вы правы, — признала женщина, разглядывая обитательницу клетки, красивую широкобёдрую брюнетку. — А что Вы можете предложить?

— Ну не знаю, — пожал я плечами. — Возможно, подошли бы Тула или Тука.

— Пожалуйста, нет! — взмолилась женщина в клетке, отпрянув от решётки. — Это такие рабские имена! Уж лучше унижайте меня, если Вам так хочется такой кличкой, как Челто. Лучше она, в тысячу раз лучше, чем такие имена, как Тула и Тука, имена рабынь, мягких надушенных девок, которые должны беспомощно пресмыкаться по малейшему знаку хозяина!

Не обращая никакого внимания на доносившиеся из клетки причитания, служащая борделя достала стилос из своего кошеля и вынула табличку из рамки. Облокотившись на верх клетки, она вычеркнула имя Челто и, заменив его другим именем, вернула табличку на место.

— Госпожа? — спросила вновь вставшая на колени рабыня.

— Ты теперь Тула, — огласила надсмотрщица то имя, которое, как я видел, теперь было написано на табличке.

— Нет, пожалуйста! — попросила женщина в клетке.

— Как Тебя зовут? — резко спросила моя спутница.

— Тула, — задрожав, ответила рабыня.

— Кто Ты? — спросила свободная женщина.

— Я — Тула, — сказала стоящая на коленях нагая женщина, необыкновенно привлекательно выглядевшая в стальном ошейнике.

— И завтра Ты изучишь свои уроки гораздо лучше, чем прежде, не так ли? — усмехнулась моя спутница.

— Да, Госпожа, — вздрогнула Тула.

— И кто у нас с этого момента собирается хорошо изучать свои уроки?

— Тула собирается с этого момента хорошо изучать свои уроки.

— И кто собирается стать превосходной рабыней?

— Тула собирается стать превосходной рабыней, — всхлипнула Тула.

Мы оставили её клетку позади. На мгновение я ещё оглянулся. Женщина, стоявшая на коленях там, в клетке, широко раскрыв глаза, потрясённо смотрела в пространство перед собой, словно пытаясь осознать то, было сделано с ней, что произошло с ней. Могло показаться, как будто внутри неё только что произошёл своего рода взрыв. Она, по желанию своих хозяев, теперь была другим человеком. Она вздрогнула, приходя в себя, и развела колени. Теперь она — Тула.