Владимир Кучук - Навь Остров. Территория забытых богов (СИ)

— Так что же их здесь привлекает? Какого черта они сюда лезут?

— А ты думаешь, что легенда о Навь Острове одному тебе известна? Знаешь, какие подробности народная молва на нее навесила? По слухам, на этом легендарном клочке земли среди бескрайних болот и сокровища несметные, и источники с живой и мертвой водой, и даже ворота для перехода в иной мир!

— А вдруг это все — правда? — Задумчиво, и как то даже — мечтательно произнес Матвей.

— Детский сад! — Развел руками егерь. — Ты уже такой большой, Мот, а все в сказки веришь!

— Погоди, погоди, Федь, — заступился за друга Звягинцев, — а как же тайник, пещера, как же останки жертв, как же Левашов, в конце концов, и его записи?!

— Я тебе отвечу, Леха. Тайники в жилищах, в то время, да и сейчас тоже, устраивали и устраивают все, кому не лень. Просто в те времена подходили к этому делу более.... эстетичнее, что ли, с фантазиями всякими. Не то, что сейчас, в век продвинутых технологий: на потайной панельке кодик набрал, или, там, пальчик приложил, или глазик приставил — и все отодвинулось, отъехало и открылось. Пещера? А что пещера — наткнулись случайно, когда фундамент рыли! Ну, может этот, как его — Антип руку приложил: знал, что она существует, вот и сделал так, что дом поставили именно над входом в нее. Сектант он какой ни будь, понимаешь? Да еще с этими.... экстрасенсорными способностями. А в пещере той как раз что-то типа храма той фигне, которой он и иже с ним молились, да жертвы приносили. А с графом, с Левашовым, который тетрадку сказками исписал....

— Ну, почему, сразу — сказками, Федь? А вдруг все — правда?!

— Правда, Мот, конечно же — правда! — Категорически рубанул рукой воздух егерь. — Я лично в этом ничуть не сомневаюсь! Но эта правда, то есть все то, что описал штабс-капитан, прости, Господи, душу его грешную, была только в его голове, в его воображении, то бишь.

— Почему только в его голове?

— А потому! Он ведь сам писал, что для обезболивания применял что? Правильно — настойку опиума! Есть еще вопросы?!

Друзья застыли в недоумении, глядя друг на друга.

— Ну вот, — развел руками Алексей, — прямо как том анекдоте: «Тут появился Ржевский, и все опошлил».

— Слушай, Федь, — Матвей хитро взглянул на Федора, — помнишь, ты рассказывал, что как-то с Мариной и Лариской задержались в доме Макаровых, ну, когда еще Мария Силантьевна жива была, и остались ночевать?

— Было дело. И что?

— А вы тогда что пили?

— Точно! — Воспрял Звягинцев, поняв, к чему ведет друг. — Что-то пили, или курили! Причем в компании с Макаровой. Да еще, безобразники, ребенка к этому делу привлекли!

— А Антон Макаров, который когда-то тебе рассказал про ночные кошмары — тоже что-то принимал, вместе с родителями?!

— Да и Навь Остров, по ходу, тебе тоже привиделся! А что, нанюхался всяких там газов — вот и показалось. Чего мы, тогда, паримся, таскаемся по этим болотам, главное — куда?!

— Вы что, парни, у костра перегрелись? К чему вы....

Суровость на лице егеря постепенно сменилась улыбкой.

— Я понял, что вы имеете в виду, пацаны. — Кивнул он. — «Уели», ничего не скажешь! Хорошо еще Игорь не слышал, а то присоединился бы к вам.

Потом, немного подумав.

— Я не из разряда тех, для которых: «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Но, с другой стороны, для того, что бы разобраться во всем этом, нужно хоть немного быть скептиком. Согласитесь. Вон — профессору нашему, любая сказочка — за счастье! Он ее, как пес сахарную косточку, любовно обгладывать и облизывать будет, пока чего ни будь реального не найдет, фактов каких ни будь, доказывающих, что не такая уж это и сказочка. А не найдет — тоже не беда! Он в этом случае, на основании этой сказки, построит красивую гипотезу. Ну, то есть, в дураках в любом случае не останется! А мне так нельзя. Нам так нельзя. Нам не нужны гипотезы. Нам нужна — правда! Правда — обо всем, что тут происходило на протяжении двух сотен лет.

Закончив монолог, егерь еще пару минут стоял в глубокой задумчивости, периодически глубоко затягиваясь сигаретой, затем коротко бросил:

— Все, марш спать. — И направился к костру.

Матвей и Алексей какое-то время потоптались на месте, потом уныло полезли в палатку. Они чувствовали себя немного неловко от состоявшегося разговора с Федором, хотя и не совсем понимали почему.

Вскоре природа взяла свое, и к мощному храпу Платонова подмешалось более робкое двухголосое похрапывание.

Матвей проснулся от озноба. Сладкий утренний сон долго удерживал его в своих цепких объятиях, но, все же, понемногу сдавался под напором холода, который пробрался под хваленый спальник и нещадно терзал молодой организм до полного пробуждения. Первое, что увидел парень, открыв глаза — лицо безмятежно храпящего друга, которого холод, казалось, ничуть не беспокоил.

Выбравшись из палатки, Мот, пританцовывая и похлопывая себя по плечам, направился к костру, возле которого, свежие как огурчики, сидели Федор и Игорь.

— О, смотри-ка, профессор, сами просыпаются! — Весело воскликнул егерь, шумно прихлебывая чай из кружки. — А ты все талдычишь: «надо будить, надо будить!».

— А вы что, не ложились? — Постукивая зубами, спросил Матвей, удивленно рассматривая мужиков, чем вызвал новую порцию смеха.

— Эх, молодежь! — Только махнул рукой в ответ Платонов. — Давай-ка, приводи себя в порядок, и завтракать.

— Леху растолкай, хватит ему харю давить! — Добавил Федор. — Он и так больше всех продрых! Мы не на пикнике. Перекусим — и в путь.

За завтраком Матвей и Алексей спросили, не появлялся ли больше таинственный человек.

— Нет, — ответил Федор, — человек не появлялся, но отблески костра видел точно. Во-о-н в той стороне.

— И кто же, по-твоему, это может быть?

— А хрен его знает! Может, действительно, кто-то из искателей приключений. Если бы был наш брат егерь, то, наверняка, подошел бы. А так.... Увидел нас, решил ближе подойти, посмотреть — кто такие. На контакт идти побоялся — вдруг мы шантропа какая, так — понаблюдал на расстоянии, и все.

Как Федор ни старался выдать ночное происшествие за не стоящий внимания пустяк, получалось у него это плохо. Просто ни у него, ни у остальных участников экспедиции никаких версий, кроме уже озвученных и мало убедительных, больше не было.

Чем дальше друзья уходили в болота, тем труднее становился путь. Все меньше попадалось участков с, более-менее, твердой почвой, все чаще приходилось преодолевать большие участки по пояс в воде, ступая след в след за проводником. Растительность становилась все более скудной, преобладали, в основном, болотные травы да совсем уж чахлые кустики, каким-то чудом зацепившиеся за выступавшие над водой кочки. И еще одно: все чаще к повсеместному запаху болотной гнили примешивались пока еще слабые, но еще более неприятные другие запахи, которые приносил с севера ветер.