Александр Федоров - Белая Башня (Хроники Паэтты)

– Что нас ждёт в ближайшие дни, капитан? – осведомился Каладиус у Шэда, когда тот зашёл, чтобы узнать, как обстоят дела у его пассажиров.

– Не думаю, что что-то очень хорошее, – хмуро пожал плечами Шэд. – Сам я ни разу не бывал в море в это время года, так что могу судить лишь по рассказам, скорее всего – несколько преувеличенным. Но если верить тому, что говорят, нам стоит начать молиться.

– Но, если станет совсем жарко – разве нельзя причалить к берегу и переждать шторм? – спросил Кол.

– Ни в коем случае! – возразил Шэд. – Во-первых, мы не знаем здешних берегов, поэтому нас либо выбросит на берег, либо посадит на мель, либо разобьёт о подводные камни. А во-вторых, во время шторма кораблю лучше быть подальше от берега.

– Это ещё почему? – озадачился Кол. – Мне-то казалось, что лучше быть ближе, чтобы в случае чего суметь добраться вплавь…

– В этой воде ты не проживёшь и четверти часа, – покачал головой Кошка. – А на отмелях вблизи берега волны гораздо больше и опасней, чем в открытом море.

– Так мы выйдем в открытое море? – спросила Мэйлинн.

– Нет, госпожа, на это я не решусь. Да нам это и не требуется. Пойдём в виду берега – так будет проще всего. И наша задача – добраться восточной оконечности Дорийского полуострова. Как правило, моряки именно эту точку считают границей безопасности. Южнее Вастиней нам уже будет не страшен. Там море достаточно тёплое до сих пор. Но вот Доронский залив… Пожалуй, это будет самое тяжкое место.

– И когда мы до него доберёмся? – спокойно, словно речь шла о соседней деревушке, осведомился Каладиус.

– Если ничего не изменится – дней через шесть.

– А что может измениться? – поинтересовался Кол.

– Здесь? – Шэд взглянул так, словно вопрос его удивил и позабавил. – Да всё, что угодно! В это время года ветер вдоль течения Вастинея дует словно во все стороны сразу. Пока он сопутствует нам, но это может измениться в любую секунду. И куда вздумается ему дуть тогда – не ведают даже духи моря. Да и волна пока не сильная. Дальше будет хуже.

Бин мученически застонал.

– Что, друг, укачивает? – полусочувственно-полунасмешливо осведомился Шэд, но ответа так и не получил. – Ничего, это скоро пройдёт. А пока, если совсем плохо, мой тебе совет – оденься потеплее, да выйди на палубу. Там качать будет меньше. Сядь к гроту – там качает ещё меньше. Моряки говорят, что хорошо элем лечить морскую болезнь. Не знаю – не пробовал… Меня от этой напасти Арионн уберёг.

Бин полежал-полежал, обиженно сопя, но затем вдруг встал и стал неуклюже напяливать на себя тёплый плащ, поминутно стеная сквозь зубы.

– Я с тобой, – тут же вызвалась Мэйлинн, вновь запахивая свой плащ, который ещё даже не успела снять.

– Ты же ещё не согрелась! – запротестовал Кол.

– А ты мне что – отец? – усмехнулась Мэйлинн и, показав Колу язык, выпорхнула на палубу.

Следом, вздыхая, вывалился Бин. На негнущихся ногах он доковылял до грот-мачты, и мешком плюхнулся на задницу. Прикрыл глаза, подавляя новый приступ тошноты. Да, кажется, здесь и правда укачивает куда меньше.

– Жалеешь, что пошёл со мной тогда? – Мэйлинн опустилась рядом, сев на полы собственного плаща.

– Шутишь? – Бин открыл глаза и взглянул на лирру. – Ни одной секунды не жалел.

В данный момент Бин совершенно не лукавил – он действительно напрочь забыл свои душевные терзания, испытываемые в Найре.

– Кто бы мог подумать, что мы заберёмся так далеко… – полуприкрыв глаза, протянула Мэйлинн. – Я мечтала оказаться на палубе корабля с самого детства, с тех пор как кормилица стала читать мне сказания о древних лиррийских мореходах.

– А я как-то о таком никогда не мечтал, – скривился Бин. – И теперь понимаю – почему.

– Всё ещё не легче? – участливо спросила Мэйлинн.

– Легче, – и это почти не было ложью. Бин уставился на темно-сизое облако, медленно плывущее в сторону берега, и это тоже очень помогало – оказывается, в мире не всё ходит ходуном.

– Боишься? – вдруг спросила Мэйлинн.

Бин перевёл взгляд на её лицо. Она не издевалась, она не смотрела с унизительной жалостью – она просто интересовалась.

– Конечно, – слегка пожал плечами Бин. – Да я этого и не скрывал.

– Я тоже, – призналась Мэйлинн. – Сейчас, когда я на корабле, всё моё естество вопит от ужаса: что я вообще тут делаю? Как и зачем оказалась тут?

– Заливаешь!.. – недоверчиво возразил Бин.

– Нисколько! – голос Мэйлинн был совершенно искренен. – Меня ужасает отстранённость, неуправляемость, бездушность и бездумность окружающей меня стихии. Ведь ей абсолютно всё равно – есть мы, или нас нет. И, самое главное, мы ничего, ну почти ничего не можем с ней сделать. Лучшее, что мы можем – держать паруса по ветру. Мы – хрупкие былинки в руках неразумного дитя. И неясно, что он сделает с нами в следующей момент – отбросит в сторону, или сломает.

– Вот уж не подумал бы, что у тебя в голове такие мысли… – пробормотал Бин. – Посмотришь на тебя – так ты вся светишься от счастья.

– И это тоже, – тут же согласилась лирра. – Знаешь, это очень странно, но меня переполняет сразу и ужас, и восторг. И я сама не пойму – то ли я ужасно восторгаюсь, то ли восторженно ужасаюсь.

– Как всё сложно, – усмехнулся Бин. – Вот у меня всё гораздо проще. Я точно знаю, что будь моя воля – меня бы тут не было.

– А я вот наоборот – точно знаю, что была бы тут в любом случае, будь у меня такой выбор. Потому что это чувство ужаса мне… на самом деле оно мне нравится! – несколько удивлённо даже закончила Мэйлинн, словно открыв что-то новое для себя.

– Кол всегда говорил, что ты – необычная, – Бин почувствовал некую неловкость и снова вперился взглядом в облако.

– Да, я помню, – прыснула Мэйлинн. – Несмотря на то, что он знал женщину с тремя грудями.

– Вроде бы даже с четырьмя, – Бин тоже рассмеялся. Эти воспоминания подействовали словно дуновение тёплого воздуха здесь, на холодной сырой палубе.

– Подумать только – мы в пути уже четыре месяца… – задумчиво протянула Мэйлинн. – Даже не верится. Это ведь – треть года! Ты очень скучаешь по дому?

– Даже не знаю… – Бин задумался и понял, что он на самом деле почти даже не вспоминает о своих родных. – Как-то некогда… Кто бы мог подумать, что со мной, простым парнем из трущоб, столько всего произойдёт! Что я побываю в таких местах, о которых большинство моих бывших приятелей даже не слышали.

– Что ты будешь путешествовать в обществе самого́ великого мага Каладиуса! – подхватила Мэйлинн. – Я и сама в это не могу иной раз поверить. Особенно по утрам, когда просыпаюсь и вспоминаю события прошедших дней. И тогда я ловлю себя на мысли: а правда ли всё то, что со мной произошло, или это всего лишь сон, и я по-прежнему живу в Наэлирро в одной комнате с Оливой?