Александр Федоров - Белая Башня (Хроники Паэтты)

– Что, дух захватывает, да? – добродушно ухмыльнулся один из гномов, когда Бин приостановился, разинув рот. – Это и есть Врата Блантура!

– А я думал, что это название крепости… – промямлил озадаченный Бин.

– Ну крепость называется в честь этих Врат. Когда-то лишь эти Врата защищали Дуондур, но один из наших древних правителей, Баррад Камнемогучий, решил построить крепость на входе в тоннели. Так она и стала наземным символом этих Врат, построенных самим Блантуром, основателем Подгорного Града.

– Как здорово! – воскликнул Бин. Несколько подавленная Мэйлинн на этот раз молчала, погруженная в свои мысли.

– То ли ещё будет, когда увидишь сам город! – улыбаясь, посулил гном.

И он не обманул. Даже Мэйлинн на какое-то время забыла о гложущей её печали и, распахнув свои огромные глаза, взирала на открывшееся великолепие.

Город гномов был прекрасен. Сам камень словно сверкал, струился светом, обретая совершенно немыслимые оттенки. Более того, сверху, с умопомрачительной высоты лился голубоватый дневной свет, распадавшийся благодаря призмам и зеркалам на сотни, тысячи лучей, омывающих Дуондур. Сама столица была построена в громадной, невообразимой в своих размерах пещере. Город был многоярусным, уходящим и вверх, и вниз. Причём на каждом ярусе располагались самые настоящие дома, а не просто норы, пробитые в породе. И дома эти не были сложены из кирпича, или даже каменных блоков. Каждый дом был вырублен из цельной скалы. Искусные зодчие придавали каждому зданию неповторимую форму, но в сумме это почему-то не порождало ощущения аляповатости и безвкусицы. Наоборот – дух захватывало от того, насколько всё здесь гармонировало в неком едином ансамбле, воспевающем величие гномских мастеров.

Но более всего поражало другое. В центре пещеры возвышался своеобразный скалистый остров, на который были перекинуты кажущиеся воздушными каменные мосты. И остров этот являлся словно колоссальным дворцом, высеченным в скале. Именно там жили правители Дак Анбура, и именно туда собирались Мэйлинн и Бин, чтобы встретиться с нынешним из них – Броко Молоторуким.

Для того, чтобы попасть на остров, нужно было подняться на несколько уровней вверх, туда, где располагались мосты, соединяющие со дворцом. Мэйлинн и Бин быстрым шагом двигались за своими провожатыми, хотя им то и дело хотелось остановиться, чтобы поближе рассмотреть очередное чудо гномского зодчества. Гномов по дороге встречалось совсем немного, и большинство из них были явно заняты какими-то своими делами, так что они мало обращали внимания на пришельцев. Но вот уровнем выше друзьям встретился небольшой отряд вооружённых гномов – вероятно, караульные.

– А, теперь всё понятно! – вдруг воскликнул командир отряда, пристальнее разглядев Мэйлинн.

– Что тебе понятно, Трёхпалый? – чуть насмешливо поинтересовался один из сопровождающих лирру, не очень понимающий, с чего это вдруг такая странная реакция.

– А то и понятно! – огрызнулся Трёхпалый. – Вы извините, сударыня лирра, только у меня для вас злая весть. Мы нашли вашего спутника в тоннелях часа три назад. Он мёртв…

– Как – мёртв? – обмерла Мэйлинн, пытаясь понять, о ком идёт речь. Неужели Каладиус или Варан?

– А ты ж, чугунная башка! – воскликнул всё тот же гном. – Да три часа назад госпожи и её спутников тут ещё в помине не было! Ты думай-то, что говоришь!

А ведь верно, – облегчённо вздохнула про себя Мэйлинн. Три часа назад они ещё не добрались даже до крепости.

– Ну я уж не знаю, были они тут, или не были, а только нашли мы, сударыня-госпожа, сородича вашего неподалёку от города, в тоннелях, – слегка обиделся Трёхпалый.

– Сородича? – от груди к животу Мэйлинн пробежала стремительная ледяная волна.

– Точно так. Делали обход, нашли в одном из боковых тоннелей очередной труп. Снова демонюка проклятый покуражился. Пригляделись поближе – а это и не гном вовсе! Самый что ни на есть лирр!

– Лирр? – побелевшими губами переспросила Мэйлинн. – То есть, вы хотите сказать – лирра-мужчина?

– Ну я так и сказал, – пожал плечами Трёхпалый. – Вот я и решил, что он с вами, потому как откуда ему ещё здесь взяться, ведь Врата же заперты! А он, судя по всему, не так давно был убит – вчера, ну или, в крайнем случае, позавчера.

– Где он теперь? – вскричала Мэйлинн.

– В кордегардии, в прозекторской, где ж ему быть! Туда сносим все трупы. Ну а дальше – печь. Уж не знаю – сожгли ли того лирра уже, или нет ещё…

– Нам нужно прямо сейчас попасть в кордегардию! – обратилась Мэйлинн к сопровождающим.

– Вообще-то был приказ… – начал всё тот же гном.

– Пожалуйста… – такая мольба была в голосе лирры, что гном, подумав, нехотя кивнул.

– Только придётся вертаться, – буркнул он. – Ладно, бывай здоров, Трёхпалый! Хотя… У меня будет к тебе задача – оповести всех наших магов, что им нужно собраться во дворце Молоторукого. К нам прибыл великий Каладиус, чтобы помочь разобраться с заклинателями. Когда мы вернёмся, госпожа всё объяснит.

И они, развернувшись, вновь направились к Вратам. Трёхпалый, задумчиво почесав подбородок под густой бородой, пробормотал:

– Ну дела… Кто ещё этот Каладиус, что он может отдавать такие приказы? Что-то намечается, чует моя борода… Ну пошли что ли, хлопцы! Сказано – сделаем.

Быстро добравшись до кордегардии, гномы справились насчёт тела лирры. Выяснилось, что его ещё не осматривали, так что труп по-прежнему лежал в прозекторской. Возникло небольшое препирание по поводу того, можно ли пустить туда посторонних, но сопровождающие гномы довольно быстро объяснили стражникам, кто они, эти посторонние, и кого они сопровождали.

– Уверен, что после того, как начальство узнает, что ты чинил им препятствия, – втолковывал Бронкор, тот самый гном, чьё имя мы до сих пор не упоминали. – Тебя не допустят даже чистить уборные в кордегардии.

– Ладно, проходите, – недовольно буркнул тот, к кому относились эти слова. – Если что, весь спрос с тебя, Бронкор!

– Да уж не с тебя же, – хмыкнул тот, отодвигая дюжего гнома плечом.

В прозекторской было темно, холодно и как-то сыро. По крайней мере, по спинам Мэйлинн и Бина пробежал озноб. Каменные столы вдоль длинного прохода, по счастью, пустовавшие. Лишь на одном лежало нечто, напоминающее груду тряпья, измаранного пятнами крови. До крови прикусив губу, Мэйлинн заставила себя подойти к этому столу. Бронкор равнодушно скинул окровавленное полотно и осветил стол и то, что на нём лежало, факелом.

Мэйлинн судорожно втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Бин побледнел. По виду то, что лежало на столе, напоминало человека, или скорее – куклу, с которой порезвился злой, склонный к садизму ребёнок. Некоторые кости, точнее их обломки, торчали наружу, все конечности были завёрнуты под неестественными углами, из распоротого живота свисали внутренности, а череп был расколот, словно лопнувшая тыква. Но несмотря ни на что было видно, что это действительно лирра.