Александр Федоров - Белая Башня (Хроники Паэтты)

В комнате стояла тишина, разве что слышалось тихое сопение Мэйлинн, да по-прежнему ровно храпел гном-охранник. Но что же разбудило Бина? Напрягая слух, он вслушивался в тишину, но ни одного звука, вызывающего беспокойства, не слышал. Однако почему-то было очень беспокойно и снова очень хотелось помочиться. Стиснув зубы, Бин медленно и плавно сжал пальцы на рукояти меча. Что-то не так. В комнате не было никого, насколько он мог видеть из-под кровати, однако же его не оставляло ощущение, что они с Мэйлинн тут уже не вдвоём.

Бин едва сдержал вскрик, внезапно увидев пару изящных ног, затянутых в мягкие кожаные сапоги на мягкой подошве. Ловушка сработала! Мягким, кошачьим шагом владелец ног приближался к кровати. «Только бы не напрудить под себя!» – отчаянно подумал Бин, борясь с охватившей его дрожью, хотя ему скорее следовало бы беспокоиться за то, чтобы не нашуметь прежде времени.

Вдруг в его поле зрения появилась вторая пара ног, стоящих чуть поодаль. Второй ассассин плавно приблизился к входной двери, вероятно, прислушиваясь к храпу охранника. Двое! Как минимум, – прикусив до крови губу, подумал Бин. А ну, как появится третий, а то и четвёртый! С чего они вообще взяли, что ассассины всегда ходят по трое?

Время словно замедлило свой ход. Бин округлившимися глазами следил, как шаг за шагом пара мягких сапог приближается к самой кровати. Наверное, у этого ассассина в руках было какое-нибудь снотворное, или что-то в этом духе.

«Арионн всемогущий, помоги!» – взмолился Бин, обливаясь потом. Проклятая ладонь, сжимающая меч, стала потной и скользкой. «Могучий Асс, дай мне сил!» – неожиданно для самого себя Бин обратился к Чёрному Ассу. И третья мысль, вдогонку: «А ну как надую сейчас тут лужу, и ассассин меня тут же обнаружит!»

Эта мысль неожиданно насмешила. Бин представил, как ассассин неожиданно вступает в растекающуюся лужу, как озадаченно наклоняется, чтобы посмотреть, откуда она вдруг взялась… Представил комичную немую сцену, где они смотрят друг другу в глаза… И эти смешные образы вдруг придали сил: посмеявшись над врагом, уже не так его боишься. Ноги убийцы были уже почти у самой кровати, вполне в досягаемости клинка. Медлить больше не было никакого смысла.

Бин хотел взреветь, подобно яростному животному, льву, оглашающему рыком саванну. Вряд ли его крик был очень похож на львиный рёв, но на мгновение он, конечно, ошарашил врага. А заодно и разбудил Мэйлинн, если она действительно спала. Одновременно с криком, Бин что было мочи рубанул мечом по ногам ассассина. Зачарованный мангиловый сплав, отточенный как бритва, сделал своё дело – как ни неудобен был замах, но меч разрубил ногу пополам чуть выше щиколотки. Раздался крик боли, и ассассин рухнул на колено.

Обратным движением меча Бин чиркнул по второй ноге. Несмотря на то, что силы удара явно не хватало, меч оставил глубокую рану. Оттолкнувшись локтем, Бин выкатился из-под кровати под ноги падающему врагу, всей массой оттолкнув его в сторону. Получил болезненный тычок кинжалом куда-то под лопатку – видимо, ассассин успел уже выхватить оружие. Спасибо гномам – дали отличную кольчугу, тонкую и прочную, которую он надел под одежду. Почти не глядя, Бин наотмашь рубанул мечом стоящего уже на четвереньках противника. Меч разрубил ключицу и глубоко засел в теле ассассина. Тот упал, вырвав рукоять клинка из рук Бина.

Мир вокруг Бина ходил ходуном, кружился, терялся в какой-то туманной мгле. Пытаясь встать, он одной рукой шарил, стараясь нащупать рукоять меча. Глаза же были обращены ко входной двери. Он видел, что второй ассассин неестественно медленно поднимает руку с кинжалом, словно собираясь метнуть его в Бина. Распахнулась дверь, свет уличных факелов брызнул в дом. В проёме стоял гном с секирой наготове. Но ассассин вдруг стал заваливаться прямо ему в руки, так что изумлённый гном подхватил его, словно кисейную барышню, упавшую в обморок. Кинжал бессильно чиркнул по металлическому нагруднику гнома, не оставив даже царапины. И тут Бин увидел, что в груди ассассина торчат два болта.

В пылу схватки он не слышал, как скрипнула кровать под стремительно вскочившей Мэйлинн. Он не слышал щелчков арбалета и глухих вскриков убийцы. Лишь сейчас он перевёл ошалелый взгляд на Мэйлинн, всё ещё держащую разряженный арбалет наведённым на павшего врага. Её расширившиеся огромные зрачки отсвечивали алым в свете уличных факелов. Лицо же было смертельно бледно.

– У нас получилось, – наконец опуская бесполезный арбалет, выдохнула Мэйлинн.

– Мне срочно нужно в сортир! – ответил ей на это Бин, бросаясь к дверям нужника.

– Парень, да ты просто герой! – воскликнул Варан, подходя к Бину и протягивая руку.

– Что, не ожидал? – усмехнулся Бин.

– Да как тебе сказать…

– Ничего, – махнул рукой Бин. – Я и сам не ожидал. Да и хорош герой – едва не обмочил штаны!

– Герой – не тот, кто не боится, а тот, кто не бежит, несмотря на страх! – наставительно поднял палец Варан.

– Да о том ли вы вообще говорите? – наконец вскричал Каладиус. – Это было в высшей степени безрассудно, сударыня! Поверить не могу, что вы это сделали! Будь вы моей дочерью, я бы уже всыпал бы вам ремня!

– А по-моему, вы сейчас очень гордитесь нами! – улыбнулась Мэйлинн. – Ну признайтесь же!

– Горжусь, – лицо мага против воли расплылось в улыбке, хотя он и пытался сохранить суровый вид. – Однако это не отменяет того, что вы поступили просто глупо! Чудо, что всё окончилось так хорошо! А каковы были шансы? Уж наверное только вмешательство высших сил спасло вас!

– Так или иначе, а теперь мы можем какое-то время спать спокойно, – заметил Бин.

– Вы в этом твёрдо уверены, юноша? – спросил Каладиус. – Да, с этой группой покончено, и это чудо. Но где уверенность, что завтра не прибудет ещё одна?

– Предводитель Броко сказал, что теперь ситуация с безопасностью Дуондура кардинальным образом изменится, – ответила Мэйлинн. – Отныне никто не попадёт в город без желания гномов. Врата Блантура, те, настоящие, будут зачарованы, и каждый незваный гость, проникнувший внутрь, тут же поднимет тревогу.

– И как же они будут определять незваных гостей? – поинтересовался Каладиус.

– Специальный гном будет ставить всем входящим в крепость особую руну. Она очень простая и рисуется краской хоть даже на ладони. И тот, кто пройдёт через Врата, не имея руны, и будет незваным гостем.

– Сложно что ли ассассинам будет нарисовать руну? – фыркнул Каладиус.

– Руну-то, может, и несложно, а вот нужное слово, которое мысленно произносит тот, кто наносит руну, они явно не будут знать, – видно было, что Каладиус задаёт почти те же вопросы, которые задавала сама лирра гномьему королю, так что отвечала она, наверное, тоже почти что словами самого Броко.