Анна Невер - Обжигающий след

– Тиса, будь добра, передай мне хлеб, – промычал капитан, отложив газету в кипу старых на подоконнике.

Девушка с рассеянной полуулыбкой подала отцу солонку. Приподняв густые брови, тот молча ее принял.

– Деточка, должно быть, не выспалась после Горки, – Камилла переставила корзинку с нарезанным хлебом ближе к хозяину. – Пожалуйста, Лазар Митрич.

«Деточка» не возражала такому объяснению. Она ведь и в самом деле спала неважно, а под утро случилось видение. Но оно блекло на фоне воспоминаний о вчерашних событиях. По двору зацокали копыта – возвращалась одна из станиц. И Войнова снова посмотрела в окно.

После завтрака капитан отправился на службу, оставив дочь за столом вяло шевелить ложечкой над десертом. Как только Камилла поняла, что Лазар откушал и удалился, она налила себе чай и плюхнулась на скамью рядом с молодой хозяйкой.

– Как тебе пирог, лапушка?

Выслушав похвалу, женщина с удовольствием шумно отхлебнула чай из чашки.

– Все ж хорошие коровки у Платона. Сегодня такую сметану принес – ложка стоит. Не хочешь свежей сметанки?

Кухарка стрельнула глазами в хозяйку.

– Может быть, позже, – протянула Тиса, не сразу улавливая намек. – Постой, – дошло до нее с опозданием, – вы помирились?

От улыбки лицо Камиллы сделалось круглым и румяным как блин.

– Да. Вчера, на празднике.

– Ну слава Единому!

– И он попросил прощения. И знаешь что, девочка? – светясь лукавой стыдливостью, прошептала кухарка. – Я согласилась выйти за него.

– Боже мой, Камилла. Это же чудесно! Поздравляю! – У Тисы неожиданно навернулись слезы на глаза. Да уж. Если долго слушать сердце, рискуешь стать чувствительной натурой. Все получилось даже лучше, чем рассчитывала.

Она обняла и поцеловала стряпуху в пухлую щеку. Новость нужно было отметить, и женщины позволили себе по рюмочке церковного кагора под приятные подробности.

– А что потом? – спросила хозяйка. – Ты не сможешь работать у нас?

Кухарка махнула пухлой ручкой.

– Вот еще, буду я старого ворчуна слушать, – нарочито с вызовом воскликнула она. – Как работала, так и буду.

Значит, вопрос далеко еще не решен.

После такого завершения завтрака Тиса не удержалась и поспешила на чердак. Мысли о том, что Камилла, невзирая на боязнь осуждения, решилась на свадьбу, неожиданно придали ей душевных сил. С высоты окинув плац взглядом, Войнова не нашла среди военных Трихона. Должно быть, он в числе тех, кто разбирает шатры после праздника. Чувствуя разочарование, девушка рассеянно оглядела лотки, зачерпнула горсть ягод. Клюква подвялилась быстрее положенного, так что можно на днях заняться силучем.

По дороге к лечебному корпусу Тиса увидела Витера и Гора, беседующих у внутренней проходной. Заметив капитанскую дочь, Крохов сжал челюсти и отвернулся. «Это лучшее, что вы можете для меня сейчас сделать, старшина, – с угрюмым удовлетворением подумала девушка. – Сделать вид, что мы не знакомы».

Она остановилась у закрытой двери приемной Агапа и повертела головой. Из кухни доносился звон чашек. Тиса застала Рича за завтраком. Умытый, причесанный, в льняной рубахе старика, которая доставала ему до икр, он пил чай с баранкой и смородиновым вареньем. Глафира, сетуя на плохо отмываемую грязь на склянке, хлопотала у мойки.

– Здрасте, Тиса Лазаровна! – поздоровался Рич. – А дед Агап ногу бинтует в палате.

Войнова поздоровалась с ним и Глафирой, которая тут же усадила пришедшую за стол и поставила свежую пиалу с блюдцем. Высыпав в блюдце горсть клюквы, девушка посмотрела на мальчишку и улыбнулась.

– Чья нога-то? – спросила она, наливая себе чай из самовара.

Рич пожал худыми плечами.

– Солдата. Дед Агап сказал, что после Горки всегда травмы.

И это была правда. Праздники для некоторых заканчивались плачевно, и после них общая палата лазарета частенько переполнялась пострадавшими. Лекарю помимо снадобий приходилось и кости вправлять, и раны штопать. Тиса снова вспомнила вчерашнюю драку. Хорошо, что Трихон сумел дать отпор, а если бы нет? Праведная злость на старшину погасла от воспоминания о завершении вечера, и девушка улыбнулась тихой неприметной улыбкой.

– Матушка знает, что ты ночевал здесь? – Свежий чай с чабрецом сегодня вдруг показался особенно вкусным.

– Ага, я ей говорил, – промычал довольный мальчишка, хрустя баранкой. Глоток чая он заел полной ложкой варенья.

Послышалось шарканье шлепанцев из коридора, и в кухне появился лекарь.

– Ага, к нам гостья пожаловала. Рич, ты угощал ее баранками? – спросил старик.

Ребенок стушевался, и Тиса пришла ему на помощь.

– Он меня разговорами развлекал. А баранки я сама взяла. Так, Рич?

– Да!

– Молодец! – Старик потрепал мальчишку за плечо. – Давай, постреленок, допивай чай и на процедуру в приемную.

– Хорошо. – Рич на миг задумался, закусил губу. – Тока на следующей неделе я не смогу на процедуры.

– Это еще что за новости?

– Матушка Доломея просила меня помочь ризу чинить.

– Ризу? И что ж ты там будешь с ней делать, позвольте узнать?

– Ну… там стекляшки эти… м-м…

– Бисер? – подсказала Тиса.

– Ага. Разобрать надо.

– Неужто всю седмицу? – поднял седые брови лекарь.

– Вы бы видели, какая большая эта риза, – пробурчал тот, смешно вытаращив большие глаза.

– Ну хорошо, только потом ко мне – как лист перед травой.

Обещав быть, мальчишка радостно засмеялся. Усаживаясь на табурет, старик долгим взглядом посмотрел на ребенка. И Войнова поняла почему – не привык еще к новому смеху юного пациента.

– Смотрю, клюква уже привяла. – Лекарь подвинул блюдце с клюквой к себе и надавил на ягоду пальцем. – Надо же! Быстро, – с одобрением произнес он.

– Я тоже удивилась. Ведь вот только недавно ее Трихон привез. – Девушке приятно было произнести вслух это имя, словно она при этом становилась ближе к его обладателю.

Старик прочистил горло кашлем, глядя исподлобья на помощницу.

– Да. Я вот что хотел спросить-то. Хм… – Агап не спешил продолжать. – Трихон. Так он и есть тот хлопец, что танцевал с тобой давеча?

Тиса кивнула, не понимая, куда он клонит.

– Откуда он? Ты говорила, из Рудны? – Склонив голову, лекарь принялся гонять чайной ложкой заварку в своей кружке.

– Да. Он шкалуш.

– Угу, угу… А отец кто, как отчество-то бойца? – Ложка звякнула о стенки кружки.

– Епифанович.

Агап отложил ложечку на блюдце.

– Его родители умерли, когда ему еще года не было, – продолжила Тиса.

– Понятно…

– А что такое, дед Агап?

– Да так, напомнил он мне одного человека. Уж больно похож. Да полно об этом. Ты лучше скажи, готова силуч-то варить?

Девушка кивнула, отчего-то не чувствуя особой уверенности и прежнего пыла.