Генри Каттнер - Нордвест Смит [Техасец Джо]

По потолку лабиринта ползали алые змеи молний, они извивались и корчились, а затем сплелись в знакомый узор, в Слово, начертанное неизвестными письменами на неизвестном языке. Джо пытался понять это слово, и боялся его понять, и уже почти понял, но в самый последний момент проснулся, дрожа от холодного ужаса…

Он спал и видел шаль, висящую в голубом полумраке — таком же голубом, как и ее фон. Наконец голубой квадрат растворился, а узор повис в воздухе… Потом его изображение оказалось вырезанным на воротах высокой стены, едва различимой в мглистом сумраке, голубом с отдельными мазками зеленого и фиолетового. Вечерние сумерки в стране, где воздух наполнен цветными туманами и никогда не бывает ветра… Он почувствовал, как ноги несут его вперед, ворота оказались рядом, а затем они распахнулись.

Джо поднимался по длинной широкой лестнице. Его ничуть не удивляло, что ворота исчезли и что он не помнит, как преодолел ту ее часть, которую можно увидеть, если обернуться. Перед ним обозначилось не больше десятка ступенек, а все остальное поглотила многоцветная дымка.

Техасец поднимался и поднимался, пока не заметил рядом какое-то смутное движение; мгновение спустя из тумана вырвалась высокая стройная фигура. Девушка неслась по лестнице, спотыкаясь и чуть не падая, охваченная диким, всепоглощающим ужасом. Ее длинные золотистые волосы трепетали в воздухе, и вся она, с головы до ног, была забрызгана кровью. Незнакомка чуть не сбила с ног нерешительно застывшего Техасца. Он инстинктивно сомкнул руки, и девушка обвисла в нечаянных объятиях, судорожно хватая воздух ртом.

На раскрасневшемся лице ярко выделялись пунцовые губы, спутанные волосы напоминали оранжевое пламя. Джо заметил, что ее темно-карие глаза мерцают красноватыми искрами; в яркой, необычной красоте лица чувствовалась примесь чего-то чуждого.

— Оно… — Девушка смолкла и судорожно вздохнула, — оно ее взяло! Пустите меня! Пустите ме…

Джо осторожно, но довольно сильно встряхнул красавицу за плечи.

— Ну-ка по порядку, — велел он. — Кого это "ее"? Что такое "оно"? А что ваша одежда в крови — это вы знаете? Вы ранены?

— Нет! — Незнакомка отчаянно замотала головой. — Нет! Отпустите меня! Мне нужно — это не моя кровь, ее… — она захлебнулась рыданиями.

Джо вздохнул, сгреб содрогающуюся с головы до ног девушку в охапку и побрел сквозь сиреневую мглу вверх.

Минут через пять туман немного рассеялся, лестница кончилась, и он увидел перед собой узкий зал с высоким сводчатым потолком, нечто вроде церковного придела. Войдя в зал, он заметил слева ряд дверей, открыл ближайшую и оказался в длинной галерее. Арочные окна галереи выходили в голубой, безбрежный простор, под ними тянулась низенькая скамейка. Джо опустился на скамейку и усадил рядом с собой мокрую от слез спутницу.

— Моя сестра, — всхлипывала девушка. — Оно ее пожрало, ее, мою сестру…

— Не плачь, не надо плакать, — неуверенно заговорил Джо. — Это же сон. Не плачь, никакой сестры у тебя не было и нет, и тебя тоже нет, так стоит ли плакать…

Девушка резко отшатнулась. Несколько секунд она молча изучала Техасца; в огромных глазах читалось искреннее сострадание.

— О!.. ты же пришел из… из… и ты все еще думаешь, что это сон!

— Я знаю, что это — сон, — с детским упрямством настаивал Джо. — Я сплю в лакдарольской гостинице, вижу во сне тебя, а когда я проснусь…

— Ты никогда не проснешься, — красавица печально улыбнулась. — Ты попал в смертельный сон. Проснуться невозможно.

— Как это так? Почему?

Техасца кольнула тревога. Да, он знал, что спит; так иногда бывает — думаешь, что все происходит наяву, но сейчас-то он не сомневался — все происходит во сне. Только слишком уверенно говорит эта истеричная особа, уверенно и с сочувствием, и смотрит тоже жалостливо, как на собаку с перешибленной лапой, тут не захочешь, а поверишь…

— Царство сна — не метафора, — продолжила девушка. — Туманные миры, по которым бродят души спящих, существуют реально — или почти реально, их бесчисленное множество. Но сюда — я говорю с уверенностью, потому что ты — не первый наш гость, — сюда проходят через врата, открывающиеся только в одну сторону. Человек может открыть врата и пройти в этот мир, но он никогда не найдет обратного пути. А вот ты — как ты открыл врата?

— Шаль, — растерянно пробормотал Джо. — Ну да, конечно же, шаль. Этот чертов орнамент, посмотришь — и голова кругом…

Он зажмурился и прикрыл глаза рукой, заслоняясь от воспоминаний, но зловещие алые молнии прорезали темноту.

— Какой орнамент? — в задыхающемся голосе девушки звучала отчаянная надежда. — Ты можешь вспомнить?

— Красный… — Техасцем овладела самая настоящая паника. — Ярко-алая нить, вплетенная в синюю шаль, кошмарный узор… и на воротах, там было то же самое… И все равно это — сон, я скоро проснусь, и тогда…

— Ты можешь вспомнить? — Узкая, с длинными пальцами рука до боли сжала колено Техасца. — Орнамент, ты можешь вспомнить орнамент? Ты можешь вспомнить Слово?

— Слово? — тупо переспросил Джо. — Слово? Нет, я не хочу его вспоминать, этот бредовый узор на этой самой шали…

— Выткано на шали, — задумчиво повторила девушка. — Ну да, конечно. Только как эта шаль оказалась в вашем мире, если она… если оно… — Ее лицо жалко сморщилось, из светло-карих, жарко искрящихся глаз брызнули слезы… — Сестра, сестра, ну как же это…

— Так что же у тебя случилось? Давай я тебе помогу. Попробую помочь, ты только расскажи, в чем там дело.

— Моя сестра… — всхлипнула девушка. — Оно настигло ее в зале, прямо у меня на глазах. Забрызгало меня кровью, ее кровью… Господи, да что же это…

— Оно? — изумился Джо. — Какое еще оно? Здесь что, опасно? — Его рука привычно сжала рукоятку бластера.

Девушка заметила это движение, по ее губам скользнула печальная, чуть пренебрежительная улыбка.

— Оно не боится никакого оружия, с ним не справится ни один человек.

— Но что оно такое? Как оно выглядит? И где оно — где-нибудь рядом?

— Оно везде. Ты никогда не знаешь, что Оно тут, а затем туман плотнеет, появляется что-то красное, пульсирующее, и это — конец. Мы не сопротивляемся, да и вообще стараемся поменьше о нем думать, иначе жизнь была бы совсем невыносимой. Оно пожирает нас, одного за другим, а мы делаем вид, что ничего не происходит, живем спокойно и счастливо, до самого последнего дня. И никто не знает, когда наступит его последний день…

— Откуда оно приходит? Да и кто оно такое — это "Оно"?

— Никто не знает… оно всегда было здесь… и всегда будет… слишком призрачное, чтобы умереть своей смертью, слишком неуязвимое, чтобы с ним сражаться. Нечто, приходящее из какого-то неизвестного нам места — из далекого прошлого или из другого измерения, мы не знаем и никогда не узнаем — откуда. И мы стараемся о нем не думать.