Гарт Никс - Сабриэль

– Возьму рюкзак, – решила Сабриэль и заковыляла назад.

Моггет мельтешил вокруг нее, словно котенок, едва не попадая под ноги, но всегда в последний миг уворачиваясь. Сабриэль списала эту игривость на загадочный кошачий характер и не стала ничего говорить.

Как Моггет и обещал, туннель оказался недлинным, а благодаря тщательно вырубленным ступеням и сетке зарубок на полу идти было нетрудно, кроме как в той части, где Сабриэль пришлось ступать за котом точно след в след, чтобы не угодить в хитро замаскированный колодец. Без проводника она непременно туда провалилась бы.

Была здесь и магическая защита. Древние враждебные заклятия притаились в уголках туннеля, точно ночные мотыльки, готовые наброситься на незваную гостью, окружить ее, задушить своей мощью, но что-то сдержало их первый порыв, и они вновь успокоились и улеглись смирно. Несколько раз Сабриэль чувствовала призрачное прикосновение, – словно чья-то рука дотронулась до знака Хартии у нее на лбу; и уже почти в самом конце туннеля девушка разглядела двух фантомных стражей, вросших в скалу: наконечники алебард блеснули в свете ее свечи и тоже слились с камнем.

– Куда мы идем? – встревоженно прошептала Сабриэль: дверь перед ними медленно, со скрипом открылась, хотя никто, насколько можно было видеть, не прикасался к ней.

– В другую шахту, – буднично отозвался Моггет. – Туда, где Первый род… агххх… – Кот подавился, зашипел и закончил уже иначе, бесцветно и скучно: – Там интересно.

– Что ты хотел сказать… – начала было Сабриэль, но тут же умолкла.

Они прошли в дверной проем – и внезапно со всех сторон накатила магическая сила: она дергала Сабриэль за волосы, тянула за руки, теребила сюрко и рукоять меча. Моггет вздыбил шерсть, его ошейник развернулся словно бы по собственной воле, так, что сковывающие знаки Хартии оказались на самом виду и отчетливо засияли на коже ошейника.

Но вот девушка и кот вышли за дверь – в новую шахту и в небывало ранние сумерки, ибо солнце уже закатывалось за круглый окоем наверху, заменяющий тут горизонт.

Эта шахта оказалась гораздо шире первой, где-то в милю в поперечнике, и глубже – примерно в шесть-семь сотен футов. Невзирая на громадные размеры, вся она была отгорожена от внешнего мира – затянута сверху мерцающей, тонкой, как паутинка, сеткой, что словно бы росла из стены где-то на четверти глубины, считая от поверхности. Ее выдавал солнечный свет, но Сабриэль все равно только в подзорную трубу удалось рассмотреть изящное ромбическое плетение. Сетка казалась совсем легкой и хрупкой, но, судя по высохшим птичьим трупам, на самом-то деле отличалась изрядной прочностью. Наверное, злополучные птицы со всего размаха врезались в сетку, жадно нацелившись на еду внизу.

В самой шахте даже растительность обнаружилась в изобилии, пусть и не слишком вдохновляющая: главным образом низкорослые деревца и чахлые кусты. Но Сабриэль деревья не занимали – ведь между этими разбросанными там и тут полосами зелени на вымощенных плитами площадках стояло по кораблю.

Четырнадцать одномачтовых баркасов с открытыми палубами. Их черные паруса были подняты навстречу несуществующему ветру, весла ждали наготове – сражаться с воображаемым приливом. Бессчетные штандарты и стяги висели, бессильно поникшие, на мачтах и снастях, но Сабриэль вовсе не нужно было увидеть их развернутыми, чтобы понять, что за странный груз несут эти корабли. Она слыхала об этом месте, как любой другой ребенок в северных областях Анцельстьерра, неподалеку от Древнего королевства. Сотни легенд о сокровищах, приключениях и романтических подвигах соткались вокруг этой удивительной гавани.

– Погребальные ладьи, – прошептала Сабриэль. – Корабли королей.

И тут же получила новое тому подтверждение: в самую почву, на которую ступила ее нога по выходе из туннеля, были вплетены сковывающие заклинания, заклинания безвозвратной смерти, наложить которые мог только кто-то из числа Абхорсенов. Никакому некроманту не удалось бы поднять из мертвых кого-либо из легендарных правителей Древнего королевства.

– Знаменитая усыпальница Первого… ххрр… из королей и королев Древнего королевства, – выговорил Моггет с некоторым усилием.

Он возбужденно приплясывал у ног Сабриэль, наконец даже на задние лапы поднялся и принялся красноречиво жестикулировать, точно цирковой импресарио в белой шубке. А в следующий миг стрелой помчался к купе деревьев.

– Иди сюда – здесь родник, родник, родник! – распевал он, подпрыгивая в такт словам.

Сабриэль последовала за ним, но куда медленнее, качая головой и гадая, с какой стати кот так развеселился. На теле девушки живого места не осталось, она падала с ног от усталости и пережитых волнений, еще не вполне пришла в себя после схватки с чудовищным порождением Свободной магии и грустила о Бумажнокрыле.

По пути к источнику они прошли совсем близко от двух кораблей. Моггет провел Сабриэль вокруг обоих в развеселом танце, извиваясь и прыгая, как сумасшедший, но борта были слишком высоки – внутрь не заглянешь, а карабкаться вверх по веслу ей не захотелось. Впрочем, она чуть задержалась посмотреть на носовые фигуры – изображения двух внушительных мужей: одному – за сорок, второй немного старше. Оба бородатые, с властным, надменным взглядом; оба в броне, похожей на ту, что носила Сабриэль, богато разубранной медальонами, цепочками и прочими украшениями. У каждого в правой руке – меч, а в левой – полуразвернутый свиток, геральдическое изображение Хартии.

Третий корабль выглядел совсем иначе. Он казался короче и не столь богато украшенным, с одной-единственной мачтой безо всяких черных парусов. Никаких весел по бокам не торчало; дойдя до родника возле его кормы, Сабриэль разглядела незаконопаченные швы между досками обшивки и поняла, что судно недостроено.

Заинтересовавшись, она сбросила рюкзак у озерца с бурлящей водой и подошла к носу. Фигура на носу корабля тоже отличалась от прочих: это было резное изображение нагого юноши, проработанное до мельчайших деталей.

Сабриэль слегка покраснела: юноша выглядел в точности как живой, будто кто-то превратил его в деревянное изваяние, а прежде ей доводилось сталкиваться с нагими мужчинами только в учебниках по биологии, да и то в разрезе. Этот был строен, мускулист, сухощав, курчавые волосы коротко подстрижены. Руки – изящные, безупречной формы – чуть приподняты, словно отгоняя какое-то зло.

Неведомый мастер не забыл воспроизвести даже такую подробность, как обрезанная крайняя плоть. Сабриэль смущенно скользнула по ней взглядом и вновь всмотрелась в лицо юноши. Не то чтобы писаный красавец, но и не безобразен. Во вдумчивом лице застыло потрясенное выражение: как будто его предали, и он только что это осознал. А еще в чертах его читался страх и что-то вроде ненависти. Да он, похоже, безумен! Весь его облик внушал смутную тревогу: слишком много было в нем от живого человека; никакой резчик по дереву, даже самый талантливый, ничего подобного не создал бы.