Галина Гончарова - Тайяна. Раскрыть крылья

– И она может знать, где Льяна?

– Вполне.

Тайяна кивнула. Допила в два глотка содержимое чашки и решительно поднялась из-за стола.

– Благодарю вас, кайта Лусия. Не подскажете, как найти эту Альму…

– Бурат. Альма Бурат, кожевенные мастерские Бурата – за городской стеной. Сама понимаешь, больно промысел вонюч.

Чего ж не понять.

– И живут они рядом?

– Достаточно близко.

Яна кивнула.

– Благодарствую. По запаху найду, не ошибусь.

– Только ты учти, Альма – дрянь та еще.

– Значит, говорить надо с ее свекром?

– Думаю, да. Иначе…

Кана Лусия не договорила, но Яне и так было понятно. Либо через два дня, или сколько там почта идет, обо всем узнает злоумышленник – если это Гетанро, и мигом заметет следы. Либо ей солгут, а Гетанро опять-таки обо всем узнают, либо…

Вариантов тут много…

– А чего Альма с сестрой не уехала?

– Так дочь у нее была к тому времени. А Бурат мужик крепкий, сказал, как отрезал. Мол, ты хоть куда ехать можешь, а у меня тут дом, дело… проваливай, но к дочери и близко не подойдешь.

– Даже гадюки детенышей любят?

– Альма – нет. Не гадюка. Так себе, серая скотинка в тени сестры. Вот Льяна – та мерзавкой была, а Альма у нее всегда на вторых ролях, на подхвате…

– Вот оно что… Льяну убрали – она и прижиться постаралась?

– Примерно так и было. И не спеши. Еще часа два ты Бурата точно дома не застанешь, а во время работы у него разговор короток – не отвлекать. Будь там хоть лойрио, хоть трайши – всех выгонит. И все ему простят, потому как кожевник от бога, руки золотые. Старший сын у него такой же, это вот младший неудачным получился…

– Муж Льяны.

– Мират.

– Запомню…

– Так что посиди, отдохни. Покушай спокойно, а там и пойдешь. Да и зверюгу твою покормить бы?

– А где у вас ближайшая мясная лавка?

– На соседней улице. Я тебе сейчас покажу, как дворами пройти, купи ей мяска-то.

Яна кивнула.

До вечера она успела и накормить Аашу, и поболтать со словоохотливой кайтой Лусией о житье-бытье провинциального городка, и даже умыться-причесаться и почистить одежду. А вечером попрощалась и отправилась с очередным визитом.

И верно, кожевенные мастерские воняли так, что, не доходя до них шагов триста, закашлялись обе, что Яна, что Ааша. Волчица смотрела укоризненно. Хозяйка, нам обязательно – туда?

Пришлось почесать серую подругу и заверить, что выбора нет. Очень нужно.

После этого Ааша хоть и чихала через раз, но к мастерским пошла.

Дом они тоже увидели достаточно быстро. И оценили.

Хороший такой дом, основательный, из серого камня и дерева, большой и уютный. Типичный… сатро. Хозяйственный такой, серьезный, основательный и несуетливый. И никаких финтифлюшек-украшений, никаких деревянных кружев – ничего. Но надежный, крепкий, и видно, что простоит он на этом месте не одну сотню лет, презрительно похмыкивая в сторону легкомысленных замков и дворцов.

Опять же палисадник, где растет зеленушка на стол, колодец во дворе, стол под навесом, где так удобно собираться семье, качели для детей – все устроено аккуратной и любящей рукой. И есть в этом какая-то красота надежности. Спокойствия, уюта, уверенности, что хозяин справится с любой бедой…

Хорошее место.

Запах разве что, но к нему и притерпеться можно. Да и не стоит забывать, на какие деньги дом строился, тут хозяин полностью прав.

Так что, еще не видя Бурата, Яна составила о нем свое мнение. И не ошиблась.

Кожевник оказался необъятным мужчиной в три ее обхвата. Мощным, мускулистым, из тех, что ударом кулака быка повалят. Было в нем что-то такое, основательное. И хоть седина уже покрыла изморозью его волосы, но было видно, что это скорее дань возрасту, чем дряхлости.

Под стать ему был и старший сын. Высокий, мощный, крепкий, и жена старшего сына хорошо смотрелась в этой семье – ловкая, статная, с длинной толстой каштановой косой и румянцем на щеках.

А вот кто выглядел неродным…

Младшего сына явно в колыбели подменили. Сидит за столом что-то такое… хрупкое и трепетное. Яна легко могла представить его пьяного, под забором. Или как мелкого приказчика в лавке, угодливо склоняющегося перед каждым посетителем. Но не в этой семье медведей. Вот уж верно говорила кана Лусия – обмылок. Бывает и такое. Вроде и черты те же, что у отца, а все как-то сплюснуто, сдавлено, некрасиво… Не повезло.

Зато жена его, явно та самая Альма, сидящая рядом с ним, старалась выглядеть красоткой. Было видно, что ей за тридцать, и хорошо так за тридцать, что у нее была бурная молодость, причем ключевое слово тут – была, но расставаться с ней женщине не хотелось. Об этом говорило и слишком яркое платье, и вырез на груди, и краска на лице, и тщательно уложенные реденькие темные волосенки… и во всем этом она проигрывала жене старшего брата, которая, хлопоча по хозяйству, и думать не думала о такой мелочи, как внешний вид. И все же смотреть на нее было куда как приятнее, и Альма это понимала.

Вот и кидала злобные взгляды на «соперницу».

М-да.

Не слишком умна, завистлива, легко поддается чужому влиянию, а вот нагадить – может! И с большим удовольствием. По призванию души, так сказать. Считает себя достойной большего, но жизнь другого мнения – и этим все сказано. И как только Альма тянется за бо́льшим – тут же получает по рукам. Злится – и все равно тянется. Бывают такие люди… Яна не сомневалась, что счастливой эта женщина сможет стать только в одном случае – выйдя замуж за принца при условии, что ее сестра выйдет за дворцового истопника.

Девушку тоже заметили. Так что она медленным шагом направилась к дому кожевника.

– Вечер добрый, сары, кайты…

Поклон получился достаточно глубоким, чтобы выказать уважение, но не настолько, чтобы унизиться. Всего в меру.

Сар Бурат пригляделся к гостье и удивленно хмыкнул. Но в ответ поклонился.

– И вам вечер добрый, кана, коль не шутите.

Яна поклонилась еще раз. Разговор никто начинать не собирался, так что придется ей…

– Прощу прощения, сар, что прерываю ваш отдых. Но мне хотелось бы с вами побеседовать.

– Что же в скромном кожевнике может заинтересовать нархи-ро?

– Ну, если сапоги у вас на ногах из кожи вашей выделки. – Сар Бурат расплылся в улыбке, и Яна смело продолжила: – То вы не только нархи-ро, вы и короля заинтересовать своим мастерством можете.

– На том стоим, кана…

– Тайяна. Можно Яна.

– А полностью как?

– Тайяна э’Лесс Риккэр.

– Так вы, кана, из благородных будете?

– Из тех, кто хранит память о прошлом. У нас это почетно. Летописцы, хранители, архивариусы…

– Дело хорошее.

– Семейное, – пожала плечами Тайяна. – У нас в роду все книжники.

Бурат одобрительно кивнул. Семейное дело – он понимал.