Роберт Джордан - Запретный город

Турлогом с криками и проклятиями.

Конан выскочил из своего укрытия и бросился к выходу из ущелья, не

оглядываясь назад. За собой он слышал рев валунов и страшные крики тех, кого

захватили и разорвали в кровавые клочья тонны ила и камней. Киммериец бросил

лук, теперь учитывая каждый грамм излишнего веса. Оглушающий слух грохот

все еще звучал в его ушах, когда варвар наконец-то добежал до выхода из оврага и

бросился за выступающий скальный выступ. Горец присел, прижавшись к стене, а

сквозь устье ущелья высыпались, взбивая пыль, обломки и подпрыгивающие

глыбы, отскакивающие с оглушающим грохотом от стен, и летящие вниз по

наклонному проходу. Тем не менее, лишь небольшой поток лавины засыпал

ущелье. Большая часть её прошла вниз по склону горы.

Конан оттолкнулся от каменной стены, которая скрывала его. Он стоял

ногами по колено в рыхлой смеси из пыли и щебня. Лицо его было порезано

отлетающими осколками камней. Рев лавины утих, и вокруг опустилась

невероятная тишина. Варвар посмотрел на плато, покрытое огромными

обломками измельченного сланца, камней и почвы. Здесь и там торчали

16

искореженные и окровавленные руки или ноги, указывая те места, где скальный

поток пожрал своих жертв. Вокруг не было и следа Турлога или остальных

выживших преследователей.

Конан, однако, был довольно пессимистичен во всем, что было связано с

этим дьяволом Турлогом. Северянин был уверен, что Турлог выжил, и что он

снова начнет преследовать по его пятам, как только соберет вместе своих

перепуганных воинов. Вполне возможно, что он завербует и туземцев, живущих в

этих горах. Сила, которую этот человек имел над дикими гирканскими племенами,

была почти сверхъестественной.

2

Варвар побежал вниз по ущелью. Лук, мешок с припасами, все ушло

навсегда. Единственное, что на нем осталось — это одежда, в которую горец был

одет, меч и кинжал на его поясе. В этих бесплодных горах, голод был угрозой не

менее серьезной, чем возможность смерти от рук диких племен, населяющих их.

У него был один из десяти тысяч шанс, что воин не встретится с враждебными

племенами, и что сможет выбраться отсюда живыми. Но северянин с самого

начала знал, что это будет отчаянным походом, при этом Конан никогда не зависел

от слепой удачи, как и ранее в Киммерии, так и теперь, в течение уже многих лет,

наемником, где-то на самом краю света.

Ущелье тянулось и извивалось между искривленными стенами. Поток

лавины быстро утратил здесь свой напор, но по-прежнему наклонное дно было

завалено валунами, упавшими сюда с высокого склона. Конан вдруг резко

остановился, подняв меч в руке. Перед ним на земле лежал человек, подобного

которому варвару никогда еще не случалось видеть в гирканских горах или где-

либо еще. Это был очень высокий, сильный молодой человек, одетый в короткие

шелковые брюки, сандалии и тунику, подпоясанной широким поясом, на котором

висел палаш. Конан обратил внимание на волосы лежавшего. Голубые глаза, что

были у молодого человека, не являлись необычными, у киммерийца самого они

были синими. Но волосы у него были совершенно белыми, обвязанными на

висках полоской из красной ткани, а вся его равномерно обрезанная грива спадала

почти до плеч.

Конечно же, он не был гирканцем. Конан вспомнил, что когда-то слышал

историю о живущем где-то в горах племени, но не гирканским и не

иранистанским. Неужели киммериец наткнулся на представителя этого

легендарного народа гигантов?

Молодой человек безуспешно пытался вытащить оружие. Валун, который,

по-видимому, достал его в то время, когда он пытался спрятаться за камнем, и

пригвоздил его к земле.

— Убей меня, и покончим с этим, ты гирканская собака, — сквозь стиснутые

зубы пробормотал тот на гирканском диалекте.

— Тебе не сделают ничего плохого, — сказал Конан. — Я не гирканец и у

меня нет проблем с тобой. Лежи. Я постараюсь помочь тебе, если смогу.

Тяжелый валун придавил ногу молодого человека, таким образом, что тот не

мог самостоятельно вытащить её из-под него.

— У тебя сломана нога? — спросил Конан.

— Я думаю, что нет. Но если переместишь камень, то раздавишь её в кашу.

Конан понял, что молодой человек прав. Полость на нижней стороне камня

спасла ногу, обездвижив человека в то же самое время. Если северянин перекатит

камень, на любую из сторон, он раздавит ногу парня.

— Я должен буду поднять его прямо вверх.

17

— Это никогда у тебя не получится, — сказал молодой человек безнадежно.

— Сам Малаглин с легкостью бы его поднял, а ты даже вполовину не такой

большой, как он.

Конан не тратил время на то, чтобы узнать, кто такой был этот Малаглин, и

на объяснения, что сила не обязательно идут рука об руку с мощным телом. Его

собственные мускулы были подобны моткам веревок, сплетенных из стальных

прутьев.

Тем не менее, киммериец не был уверен, что он сможет поднять валун,

который, хотя и не столь большой, как большинство лежащих в овраге, все же был

достаточно громоздким, так что Конан имел право сомневаться в успехе своей

попытки. Стоя над телом молодого человека, он широко расставил ноги, развел

руки и схватил большой камень. Собрав все свои знания о поднятии тяжестей, и

напрягая усилия во всех мышцах, северянин постепенно усиливал давление все

больше и больше.

Ноги погрузились в песок, вены вздулись на висках, а на перенапряженных

от усилия плечах внезапно выскочили мышечные узлы. Большой камень медленно

приподнялся и лежащий на земле человек, освободив ногу, откатился в сторону.

Конан бросил камень и отстранился, вытирая пот с лица. Молодой человек

поспешно осмотрел свою ободранную и ушибленную ногу, а потом поднял голову

и протянул руку в знак приветствия.

— Я Сидрик из Мантталуса, — сказал он, — я обязан тебе жизнью!

— Меня называют Конан, — киммериец пожал его руку. Они были очень

разными: очень высокий, стройный молодой человек в странном одеянии, со

светлой кожей и волосами, а также киммериец, оказавшийся на голову ниже,

более коренастый с обожженной солнцем кожей, порванной гирканской одеждой с

прямыми черными волосами.

— Я охотился в горах, — начал рассказыватьл Сидрик. — А затем услышал

крик, и пошел посмотреть, что случилось, когда обрушилась с ревом лавина, и

овраг заполнился летящими скалами. Ты не гирканец и называешь себя Конаном.

Пойдем в мою деревню. Ты выглядишь усталым и израненным.

— Где твоя деревня?

— Там, внизу оврага позади этих пиков, — Сидрик указал на юг.

Вдруг он закричал, глядя через плечо Конан. Конан яростно обернулся.