Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры

– Так вот оно что! – Продолжая злобно скалиться, он медленно занес топорик бойком вниз. – Ты видишь все, что видит она, и каждый из вас чувствует то же, что и другой.

Горячее ликование захлестнуло душу, но минутное промедление едва не стоило Локку жизни. Сокольнику хватило сил, чтобы выдавить единственное невнятное слово и скрючить пальцы наподобие когтей. Локк задохнулся и шатко попятился, чуть не выронив топорик. Такое ощущение, будто два раскаленных кинжала вонзились в почки; от жгучей боли он утратил способность не то что действовать, но и соображать.

Сокольник попытался встать, но тут вдруг Жан Таннен перекатился к нему и схватил за грудки. Потом рванул на себя со всей мочи, и Сокольник грохнулся лбом об пол. Чудовищная боль, раздиравшая внутренности Локка, тотчас исчезла, а Вестриса издала очередной пронзительный крик.

Не теряя ни секунды, Локк рубанул топориком и с сухим хрустом раздробил левое крыло пернатой твари.

Сокольник истошно завопил и забился столь яростно, что почти вырвался из хватки Жана. Он орал дурным голосом и в совершенном ужасе пучил глаза, мертвой хваткой вцепляясь в руку своего противника. Локк с размаху пнул мага в лицо, и тот тяжело перевалился на спину, захлебываясь и отплевываясь кровью из перебитого носа.

– У меня к тебе только один вопрос, ты, надменный ублюдок, – сказал Локк. – Я прекрасно понимаю, что фамилия Ламора очень примечательная. Честно говоря, я понятия не имел, что она означает в переводе, когда взял ее себе. Просто перенял имя старого колбасного торговца, который подкармливал меня, малого ребенка, в Горелище, еще до чумы. Ну понравилось мне слово «Ламора», и все тут. Но с чего ты взял, – с расстановкой проговорил он, – нет, ну с чего ты взял, дурень, что Локк – подлинное мое имя, данное мне при рождении?

Он снова взмахнул топориком, развернув его лезвием вниз, и одним ударом отрубил голову скорпионьему соколу.

Предсмертный крик птицы отозвался эхом от стен и слился с душераздирающим воплем Сокольника, который схватился за голову и бешено заколотил ногами. Столь страшные звуки совершенно невыносимы для слуха, и Локк с Жаном облегченно вздохнули, когда маг, прерывисто всхлипывая, погрузился в беспамятство.

Очнувшись, Сокольник из Картена обнаружил, что лежит распластанный на пыльном полу. В воздухе висел запах крови – крови Вестрисы. Колдун закрыл глаза и беззвучно заплакал.

– Всё, господин Ламора, теперь мерзавцу нипочем не вырваться, – доложил Ибелиус.

Освободившись от напущенных на него чар, собачий лекарь с превеликой охотой пособил связать картенца. Они с Жаном нашли в глубине особняка несколько железных штырей и вколотили их в пол, а мага привязали к ним за руки и за ноги длинными полосами ткани, оторванными от простыней. Полосками поменьше они туго обмотали Сокольнику все пальцы, чтоб он и шевельнуть ими не мог.

– Хорошо, – кивнул Локк.

Жан Таннен сидел на тюфяке, уставившись на мага тусклыми глазами, окруженными тенью. Локк стоял в ногах у пленника, глядя на него с лютой ненавистью.

Ибелиус присел на корточки над стеклянной банкой, в которой горел масляный фитиль, и стал раскалять над огнем лезвие кинжала. К потолку поднималась струйка бурого дыма.

– Вы безмозглые дураки, если решили убить меня, – всхлипывая, проговорил Сокольник. – Подумайте о последствиях: мои собратья жестоко отомстят вам.

– Я и не собираюсь тебя убивать, – сказал Локк. – Просто поиграю в тобой в занятную игру под названием «вопи от боли, пока не ответишь на мои вопросы».

– Делайте что хотите. Кодекс моей гильдии запрещает предавать клиентов.

– Да ты больше не работаешь на своего клиента, болван несчастный. И никогда уже не будешь на него работать.

– Готово, господин Ламора, – сообщил Ибелиус.

Выгнув шею, картенский маг испуганно посмотрел на собачьего лекаря. Потом судорожно сглотнул, облизал пересохшие губы и лихорадочно пошарил по сторонам мокрыми от слез глазами.

– В чем дело? – Локк осторожно взял докрасна раскаленный кинжал, протянутый Ибелиусом. – Боишься огня? С чего бы вдруг? – Он усмехнулся без тени веселости. – Ведь только огонь и спасет тебя от смертельной кровопотери.

Жан поднялся с тюфяка и встал коленом на левую руку мага, придавив к полу запястье. Локк медленно шагнул вперед, держа в одной руке топорик, а в другой раскаленный кинжал.

– Теоретически я очень даже одобряю ваши действия, – сказал собачий лекарь. – Но на практике я бы… э-э… предпочел удалиться.

– Конечно, господин Ибелиус, как вам угодно.

Старик с шорохом отодвинул дверной занавес и исчез за ним.

– Итак, – обратился Локк к пленнику, – я согласен, что убивать тебя, пожалуй, не стоит. Но когда я наконец позволю тебе с позором удрать обратно в Картен, ты вернешься туда как наглядное свидетельство того, какая участь ждет твоих поганых собратьев, этих кичливых негодяев с мозгами набекрень, коли они посмеют досаждать кое-кому в Каморре.

Жанов топорик стремительно взлетел и опустился, с хрустом отрубив мизинец картенского колдуна. Сокольник испустил дикий вопль.

– Это за Наску, – сказал Локк. – Помнишь Наску?

Он снова взмахнул топориком – и безымянный палец покатился по пыльному полу. Из обрубка брызнула кровь.

– А это за Кало.

Еще один взмах – и Сокольник лишился среднего пальца. Маг извивался и корчился в своих путах, истошно визжа и мотая головой из стороны в сторону.

– И за Галдо тоже. Знакомые имена, не правда ли, господин вольнонаемный маг? Для тебя – лишь подстрочные примечания к тексту договора, заключенного тобой с клиентом. А для меня – имена моих любимых друзей. Так, теперь следующий палец. Этот – за Клопа. На самом деле за мальчонку следовало бы оттяпать мизинец – да, впрочем, какая разница!

Топорик снова взлетел и опустился – и указательный палец Сокольника присоединился к своим собратьям, отправленным в кровавое изгнание.

– Ну а все остальные твои пальцы, – сказал Локк, – все до единого – это за нас с Жаном.

Работа была довольно утомительной; чтобы прижечь все раны, кинжал пришлось раскалять несколько раз. Ко времени, когда Локк с Жаном закончили, Сокольник лежал с зажмуренными глазами и стиснутыми зубами, трясясь и подергиваясь от боли.

– Ну а теперь настало время поговорить, – сказал Локк, усаживаясь на грудь картенцу.

– Я не могу… – прошептал колдун. – Я не имею права выдавать секреты своего клиента.

– У тебя больше нет клиента. Ты больше не работаешь на капу Разу. Он нанимал могущественного картенского мага, а не беспалого урода с дохлой птицей в придачу. Лишив тебя пальцев, я освободил тебя от всех обязательств перед Разой. Так мне представляется, во всяком случае.