Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры

– Святые Двенадцать! – Дон Сальвара потряс головой, словно не веря своим ушам. – Да не может быть, чтобы они это серьезно! Ваш кантон меньше Каморрского герцогства! И с двух сторон открыт с моря! Там же невозможно держать оборону!

– Тем не менее подготовка ведется. Годовой оборот торговых и банкирских домов Эмберлена вчетверо превышает доходы самого богатого после него кантона в Семи Сущностях. Черный стол видит в этом залог успеха. Да, деньги действительно дают дополнительные возможности, и немалые, но Черный стол ошибочно полагает, будто они являются силой сами по себе. – Одним длинным, медленным глотком Локк осушил бокал до дна. – Так или иначе, через два месяца разразится гражданская война. Кто придет к власти, предсказать невозможно. Страды и Дворимы, Разулы и Стриги – все сейчас точат ножи и муштруют солдат. А эмберленские купцы в эту самую минуту готовятся арестовать оставшихся аристократов, пользуясь отсутствием герцога. Заручиться поддержкой флота. Начать рекрутские наборы среди «свободных граждан». Сколотить отряды наемников. Одним словом, они сейчас попытаются отделиться от Семи Сущностей. Неминуемо попытаются.

– И какое именно отношение имеет ко всему этому ваш приезд в Каморр?

Донья София сжимала бокал с такой силой, что костяшки побелели. Она сразу поняла, что означает рассказ Фервайта. Грядет большая война, крупнейшая за последние несколько веков. Кровопролитная гражданская война, возможно сопровождаемая хозяйственной катастрофой.

– По мнению моих хозяев, бель Аустеров, у трюмных крыс нет возможности встать к штурвалу корабля, несущегося на рифы. Но они запросто могут сбежать с корабля.

Посреди Плавучего цирка в воде стояло множество высоких железных клеток. Многие из них служили опорами для деревянных площадок, на которых размещались артисты, жертвы, бойцы и служители. В нескольких особенно прочных клетках зловеще кружили темные силуэты, смутно различимые в полупрозрачной серой воде. Вокруг вереницей двигались большие весельные лодки с помостами, где выступали «веревочные» танцоры, метатели ножей, акробаты, жонглеры, силачи и прочие диковинные артисты. Возбужденные крики зазывал с длинными медными рупорами отражались от водной глади слабым эхом.

Начиналось каждое представление с Искупительных боев, в которых мелкие преступники из Дворца Терпения могли сразиться с заведомо более сильным противником в обмен на сокращение тюремного срока или незначительное улучшение условий содержания. И сейчас могучий мускулистый никавеццо («карающая рука»), один из герцогских гвардейцев, уже избивал своих несчастных жертв. Он был в черных кожаных доспехах с блестящим стальным нагрудником и в стальном шлеме, украшенном гребнем из свежеотрезанного плавника гигантской летучей рыбы. Чешуйки и иглы ярко посверкивали на солнце, когда солдат переступал взад-вперед, с видимой небрежностью нанося удары окованной дубинкой.

Никавеццо стоял на маленькой, но прочной и устойчивой площадке, а вокруг него, на расстоянии вытянутой руки, теснились круглые шаткие плотики, на которых кое-как удерживались два десятка тощих, грязных узников, вооруженных палками. Возможно, они и справились бы со своим облаченным в доспехи мучителем, когда бы набросились на него всем скопом, но похоже, действовать совместными усилиями бедолаги просто не умели. Приближаясь к никавеццо поодиночке или по двое, по трое, они один за другим получали сокрушительный удар дубинкой по голове и падали в воду. Служители на маленьких лодках быстро вытаскивали бесчувственных узников из воды, пока те не пошли ко дну: герцог в великом своем милосердии требовал по возможности предотвращать смертельные исходы в Искупительных боях.

– Мм… – Локк на миг отвел в сторону руку с пустым бокалом, и Конте тотчас выхватил его у него из пальцев со стремительной грацией фехтовальщика, разоружающего своего противника.

Когда слуга двинулся к питейному шкафу, Локк кашлянул:

– Нет надобности прямо сейчас наполнять мой бокал, Конте. Вы очень добры, благодарю вас. – Затем он повернулся к хозяевам. – С вашего позволения, сударь и сударыня, я хотел бы преподнести вам пару скромных подарков. Один просто в знак сердечной признательности вам за вашу доброту. А другой… впрочем, вы сами увидите. Грауманн! – Локк щелкнул пальцами.

Жан кивнул, подошел к деревянному столу рядом с питейным шкафом и взял с него две увесистые кожаные сумки с металлическими уголками и железными замочками, вделанными в откидные крышки. Поставив сумки так, чтобы супруги Сальвара хорошо их видели, Жан отступил назад, а Локк отпер замки изящным ключиком слоновой кости. Из первой сумки он извлек бочоночек из светлого ароматного дерева, около фута в высоту и с полфута в поперечнике, и протянул дону Сальваре для обозрения. Черное торговое клеймо, выжженное на боку бочоночка, гласило: «Брендвин аустерсалинский 502».

Дон Лоренцо со свистом втянул воздух сквозь зубы, и ноздри его раздулись. Локк хранил на лице Лукаса Фервайта выражение вежливое и невозмутимое.

– Двенадцать богов, Пятьсот второй! Лукас, если вчера я позволил себе добродушно посмеиваться над вашим решительным нежеланием расставаться со своим товаром, прошу вас принять мои глубочайшие…

– Вам нет нужды извиняться, сударь. – Локк изящно повел ладонью, словно отметая слова хозяина прочь. – В знак благодарности за ваше вчерашнее отважное заступничество, дон Сальвара, и за ваше сегодняшнее любезное гостеприимство, прекрасная донья, разрешите преподнести вам сей скромный дар для украшения ваших погребов.

– Скромный?! – Дон Сальвара взял бочоночек и прижал к груди столь нежно и бережно, будто это был младенец пяти минут от роду. – Я… у меня есть Пятьсот шестой и пара Пятьсот четвертых. Насколько я знаю, Пятьсот второго в Каморре нет ни у кого… ну, кроме разве герцога.

– С тех пор как пошел слух о высоких достоинствах Пятьсот второго, бель Аустеры всегда держат изрядные запасы этого напитка. Мы используем его, чтобы, так сказать, растапливать лед в ходе особенно важных деловых переговоров.

На самом деле бочоночек обошелся Локку почти в восемьсот полных крон, включая расходы на морское путешествие в Ашмир, где они с Жаном в нечистой карточной игре сумели выиграть сосуд с редким напитком у чудаковатого мелкого аристократа. Причем львиная доля денег ушла на то, чтобы откупиться от головорезов, посланных стариком за своей утраченной собственностью. Можно сказать, этот Пятьсот второй был слишком дорогим, чтобы просто взять его да выпить.

– Какой щедрый жест! – Донья Сальвара взяла мужа под руку и покровительственно улыбнулась ему. – Лоренцо, дорогой, тебе следует почаще спасать незнакомцев из Эмберлена. Они невероятно очаровательны!