Марина Комарова - Враг хозяина штормов

Море — серое и неприветливое — накатывало на берег и тут же отступало назад, унося мелкую гальку. Берега здесь все такие — сплошные камни. Есть, конечно, и песок, но это на востоке, там, где Ванханен встречается с Гардаррой.

Холод, соль, ветер. Подбитый мехом плащ не спасал, хотелось укутаться теплее и бежать со всех ног. Но негоже, возвратившись домой после долгой дороги, не почтить богов.

Нога соскользнула с покатого камня, я с трудом удержал равновесие. Нет, не богов, а бога. Одного — защитника и хранителя этого края — Гунфридра.

Вдалеке, угрюмо возвышаясь на скале, стоял деревянный храм. Хорошо, что жрецы сюда не ходят, не мешают простым людям изливать душу.

Стиснув зубы, я продолжал идти к храму. Дорогу занесло снегом, подняться будет нелегко, но я не отступлюсь.

Шайрах, забрав коней и Вульсе, отправился в город, перед этим детально рассказав, как добраться к дому Йортрен — уважаемой госпожи и колдуньи. Той, кто больше всех жаждет меня видеть.

На мое решение побыть в храме Гунфридра Шайрах только пожал плечами, но не спорил. У них свои боги, у нас — свои.

Тропка круто поднималась вверх, но я слишком хорошо ее знал, чтобы оступиться. Мальчишкой наведывался сюда каждую неделю — очень уж уважал отец Морского Владыку. Да и бабка относилась к Гунфридру с особым почтением.

Старый деревянный храм не изменился. Может, правду говорят, что дерево это вечно, и позаботился Владыка о месте, куда приходят к нему люди?

Я вздохнул и остановился. Еще несколько шагов — и назад дороги не будет. Может, я неправ, да только помощи просить больше не у кого.

Набравшись смелости, я подошел к двери и толкнул ее вперед. Послышался тихий скрип, изнутри пахнуло хвоей и немного — морской солью. В горле стал ком, а к глазам вдруг подступили слезы. Детство, счастливая семья. Живая. Зажмурившись и помотав головой, я быстро ступил в храм, проклиная себя за слабость.

Здесь все было так же, как и десять лет назад. Жертвенный огонь окружали плоские камни, запах трав дурманил и кружил голову, а на стене висело изображение морского бога. Только ничего не разобрать на нем: чудовище из пучин или человек, опутанный водорослями.

Некоторое время я стоял, не зная, с чего начать. Как-то самому никогда не приходилось обращаться к Морскому Владыке — то бабка это делала, то отец. А тут и просьбы были нешуточными.

Глубокий вдох, успокоить бешено колотящееся сердце, подойти к алтарю с плоскими камнями и опуститься на колени.

— Гунфридр, Владыка бескрайнего Моря, хозяин пучины, приди на мой зов, не оставь без совета. Не обращался я к тебе раньше, но больше надеяться не на кого. Прошу твоей помощи в предстоящем деле. Прошу защиты родного края от призрачных орд Хозяина Штормов. Прошу, чтобы море оказалось благосклонным. Прошу твоего благословения, великий.

И хоть я говорил простые слова, мне казалось, что я мерно произношу заклятие, вызывающее мертвых с той стороны Мрака. Голос был чужим, странным, нечеловеческим. Будто утекающая водой сквозь пальцы жизнь меняла и его.

Шайрах сказал, как я выгляжу. И в первый раз за долгие годы я ощутил ледяные пальцы страха. Мне действительно было страшно взглянуть на себя. Я знал, что времена, когда «йенгангер» — всего лишь звучное слово, пройдут. Рано или поздно смерть возьмет все в свои руки.

Из голенища сапога я молча вытянул кинжал и положил его на плоский камень. Тот самый кинжал, что когда-то хотел продать мне Хишакх: с серебряным лезвием и тяжелой черной рукоятью. Он принадлежал Сиргену. Если Бессмертник действительно сын Гунфридра, то бог отзовется.

Повисла мертвая тишина: то ли от моего голоса, то ли от чего-то другого.

Камень вспыхнул черным пламенем, охватившим кинжал. Серебряное лезвие задрожало, изогнулось металлической змеей. Внутри все замерло, я невольно сделал шаг назад. Что это? Изображение на стене шевельнулось?

Черное пламя затрепетало и вспыхнуло, черные трепещущие языки плеснули волнами на пол. Миг — весь храм наполнился водой: ледяной, соленой… Не может быть ее здесь!

Нелепо взмахнув руками, я попытался доплыть до двери, но ничего не вышло. Ноги будто сковало невидимыми путами. Глянув вниз, я заорал от ужаса и дернулся: меня обвивали гигантские щупальца, казавшиеся сквозь толщу воды лишь туманными тенями.

«Кракен! — пронеслось в голове. — Но откуда?»

Он утягивал меня под воду, и я почувствовал, что захлебываюсь. Перед глазами пошли круги, легкие начали гореть.

Стены храма исчезли, кракен занял весь пол. Я снова попытался вырваться, но понимал, что это бессмысленно. Зверь стискивал меня, как тряпичную куклу.

— Отпусти его! — вдруг раздался громовой голос. — Мне нужен этот человек!

Хватка щупальцев ослабла, но я провалился во тьму. Перед этим, правда, каким-то чудом почувствовал, как кто-то подхватил меня и рванул вверх.

Голова раскалывалась. Спину ломило, а на плечо давило что-то твердое. С трудом разлепив глаза, я приподнялся на локтях и огляделся. Время шло, а увиденное никак не хотело укладываться в голове: серое небо сливалось с мерно, почти лениво перекатывающимися волнами, ветер рвал парус — некогда белый, а сейчас изрядно истрепанный и едва выделявшийся на фоне неба и моря.

Спустя пару мгновений я понял, что попросту лежу на палубе, на любезно кем-то подстеленном плаще. Ко мне кто-то склонился и тронул за плечо. Повернув голову, я встретился с пронзительным живым взглядом согнувшегося надо мной сухощавого мужчины. На нем была старая латаная одежда моряка, широкий кожаный пояс с несколькими кинжалами, а пшеничные волосы придерживались кожаным ремешком. По лицу — северянин, только…

— Живой?

Я кивнул и попытался встать, но в голове будто что-то взорвалось, и я, стиснув зубы, чуть не рухнул назад.

— Эй-эй, осторожнее.

Он успел меня подхватить и снова помог улечься на плащ.

— Что там, Лирак? — послышался зычный бас.

— Он пришел в себя, мой ярл! — крикнул Лирак, вновь выпрямляясь. — Только еще плох.

— Ничего, бывает хуже.

Волна дурноты ушла, я шумно выдохнул.

— Как я здесь оказался? — спросил, не открывая глаз.

— С нашим кракеном познакомился, — раздался смешок. — Он у нас любит новых людей.

— На закуску, — грубо рубанули рядом.

Меня сгребли в охапку и резко подняли. Голова пошла кругом, внутри закипела злость. Волей-неволей глаза пришлось приоткрыть.

— Гнилые водоросли и те выглядят лучше тебя, парень.

Но я не мог ничего ответить, лишь, съежившись, глядел на стоявшего рядом. Утбурды всего севера, как он огромен! Выше меня на голову точно, да шире в плечах — Йорд бы обзавидовался. А Йорд все-таки рисе. Возможно, казалось так еще и потому, что он держал меня тряпичной куклой над палубой. На его лицо свисали седые пряди, но я сумел все же рассмотреть высокий лоб, орлиный нос, впалые щеки и резко скошенный подбородок. Его губы искривила ухмылка. От правой скулы прямо к глазу тянулся жуткий рубец, напоминавший клин. Основание этого клина касалось века. Точнее, когда-то касалось, потому что вместо живого человеческого глаза на меня смотрел мутный кусок льда. Но при этом по коже пробегали мурашки, и становилось не по себе от этого молчаливого разглядывания. Будто он видел насквозь. Левый глаз был вполне человеческим и дрожи не вызывал.