Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис

— Подождите! Матушка Настена, я еще спросить хочу. Почему у нас с Юлей не получилось ногу быстро вылечить? Демке-то мы помогли, а со мной не вышло…

— Юля, объясни ему.

— Мы Демке вовсе не рану лечили. У него тело устало со смертью бороться, силы кончились, а мы ему сил добавили, и все. А ты полон сил был, в полную бадью сколько воды ни лей — все мимо. Понял?

Мишка попытался сформулировать Юлькину мысль более просто:

— Тело лечится само, если хватает сил. Мы можем только их добавить, но не лечить. Так?

— Так, — подтвердила Юлька, но было непонятно: то ли Мишка действительно все правильно понял, то ли Юлька его просто успокаивала, как и любого больного. — Давай руки, где там жилка… Как ты тогда назвал?

— Пульс. Пульсация — это когда…

— Не говори ничего, я пойму…

Слияние. Ясность, бодрость, сила — энергия.

«Юленька, я тебя обидел, прости. Мне и так твой голос слышать радостно, не надо со мной, как с больным…»

Все это не словами — чувствами. В ответ: радость, удивление, кажется, испуг, что-то еще, совсем непонятное, но светлое…

Легкость, тепло, сонливость… Откуда-то издалека голос Настены:

— Вот ты и выросла, доченька, уже больше меня умеешь. А он тебя в беде не бросит, теперь я уверена…

Все. Сон.

Проснулся Мишка, когда уже начало вечереть. Самочувствие было прекрасным, спросонья даже забыл о раненой ноге, но та о себе тут же напомнила, когда Мишка вознамерился вскочить с постели. Оделся и задумался. К Нинее конечно же ехать уже поздно, придется завтра с утра. Хотя с утра не выйдет: утром Лавр заберет Роську смотреть холопские семьи. Может, самому с ним поехать? Пока же надо навестить раненых ребят, тем более что вчера не получилось.

За дверью дожидался Роська.

— Минь, ты как?

— Как огурчик — зелененький и весь в пупырышках.

— Ха-ха-ха!

— Будет ржать, пойдем ребят навестим.

Петр и Артемий жили вместе в одной горнице старого дома. Оба сидели на одной постели, и Артемий, видимо от нечего делать, учил Петра играть на рожке. Вообще-то те кошмарные звуки, которые извлекал Петька из музыкального инструмента, музыкой назвать было нельзя, даже при самом доброжелательном отношении, но, входя в горницу, Мишка услышал реплику: «Вот, уже лучше».

— Здорово, болящие! Как болеется?

— Сам-то тоже не сильно здоровый, на четырех ногах ходишь!

— Спасибо на ласковом слове. И все-таки как самочувствие?

— Да сколько же можно взаперти сидеть? — возмущенно заговорил Петька. — Ну ладно Артюха, у него ребро сломано…

— Не сломано, а треснуто! — тут же запротестовал Артемий.

— …А у меня-то только рука. Ты вон с ногой и то на воле ходишь!

— А что лекарка говорит? — поинтересовался Мишка.

— Какая лекарка? К нам Мотька заходит, а он только и повторяет то, что лекарка сказала: Артюхе повязку снимать через неделю, мне на улицу не выходить, только по дому и то немного.

— Ну вот и займитесь делом.

— Каким делом?

— Дел много. Получается, что в Младшей страже у нас будет десятка три, а может, и больше. Так что быть тебе, Петр, десятником. Сначала займешься ребятами из нашей новой родни, дед сказал, что там есть десять подходящих парней. Потом, когда Демка поправится, сдашь десяток ему, а сам возьмешь ребят, которых привезет твой отец. К тому времени ты должен уже научиться командовать. Это — первое. Есть и второе. Ребят надо будет учить грамоте, я один не справлюсь. Будешь мне помогать — возьмешь на себя чтение и письмо, а я — счет… Ну и прочее образование. Подумай, из чего сделать аспидные доски, спроси у матери, где взять мел, вообще продумай весь учебный процесс.

— Учебный… что? — не понял Петька.

— Ну как учить будешь, что для этого надо и прочее. А для практики начинай учить грамоте Артемия.

— Да я же не учил никого никогда, — попытался возражать Петр, но Мишка решительно отрезал:

— Справишься, не дурак.

— Ладно, — как-то подозрительно легко согласился Петька и тут же перевел разговор на другое. — А ребята где? Познакомиться бы.

— С такой-то рожей?

Внешний вид у Петьки был ничуть не лучше его музыки: переносица распухла, под обоими глазами синяки, на лбу диагональная ссадина, белок одного глаза заплыл красным, правая рука до локтя в лубке.

— Так я же не свататься, при чем тут рожа? — в общем-то резонно возразил Петька.

— Ладно, попроси Кузьку, он их к тебе приведет.

— А чего не Роська? — Петр повелительно махнул рукой. — Ну-ка сбегай!

— Отставить! — Мишка сначала рявкнул команду, а потом уже задумался, как ее объяснять. Обращение с Роськой, как с холопом, взъярило его так, что он даже сам удивился. С трудом сдержавшись, Мишка объяснил: — Ростислав — такой же десятник, как и ты, приказывать ты ему не можешь!

— Подумаешь… — Петька скорчил пренебрежительную мину.

— Извинись.

— Чего извиняться-то? Перед…

— Десятник Младшей стражи Петр! — Мишка почувствовал, как от ярости у него начинает дрожать голос. — Приказываю извиниться перед десятником Ростиславом!

— Ладно…

— Слушаюсь, господин старшина! — поправил Мишка. Голос, оказывается, не дрожал, а пытался обратиться в рычание.

— Слушаюсь, господин старшина, — недовольно повторил Петька.

— Ну!

— Извини, Роська, погорячился.

— Бог прос…

Роська вдруг хлюпнул носом, глаза его явственно увлажнились.

— Роська, ты чего? — Мишка, чуть не выронив костыль, подтолкнул крестника к дверям. — А ну-ка пошел в сени!

Вытолкав всхлипывающего Роську за дверь, Мишка погнал, подталкивая костылем в спину, подальше от горницы, чтобы там не слышно было их разговора.

— Ну, в чем дело?

— Он — хозяйский сын… А ты… А я… Извиня-а-а…

Мишка утвердился на одном костыле, высвободил правую руку и закатил Роське пощечину.

— Я тебе приказал забыть! Забыть раз и навсегда. Каждый раз, когда замечу, что ты опять вспоминаешь, будешь получать так же, как сейчас! А если увижу, что забыть не можешь, выгоню к чертовой матери! Понял?

— П-понял. А как же…

— Будем учить вас драться без оружия. Для практики будете все время драться между собой. Даю тебе сроку до лета и приказываю: ты должен побить Петьку, побить крепко, чтобы встать не мог. И запомни: ты не Петьку бить будешь, а рабство свое. Это оно будет валяться у тебя под ногами с разбитой мордой. Наизнанку вывернись, сдохни, но победа твоя должна быть такой, чтобы он начал тебя бояться. Чтобы и в голову не пришло с тобой так разговаривать, как только что. Понял?

— Минь, он старше и сильнее.

— Старше, старше. Двух взрослых мужиков у меня на глазах ухайдакал и что-то там про старшинство гундосишь. А что сильнее, так стань сильнее его! Как это сделать — научим, а дальше все будет зависеть от тебя. Срок — до лета!