Ярослав Коваль - Родная кровь

Младший принц оскалился, вырвал у стоящего рядом лучника оружие и пустил в Эйетела стрелу, но та скользнула по шлему. Солдаты Аранефа захрустели ремнями щитов, поспешно поднимая их перед лицом, а посланник немедленно защитил глаза латной наручью – забрала у его шлема не было.

– Братец может развлекать себя любыми мечтами, но скоро я его повешу на яблоне! Да и брат ли он мне – большой вопрос. Его мать, по слухам, была та ещё шлюха. Пусть убирается вон из моей столицы.

Никого, кроме подчинённых, разумеется, не интересовало, как Эйетел, попавший Тейиру под горячую руку, отнёсся к происшествию. Но самому ему своё душевное равновесие было очень даже интересно. Досаду он выплеснул, повторив Аранефу слово в слово всё, что выдал в его адрес родственник, и совсем чуть-чуть добавил от себя – буквально для красоты. Глаза у вспыльчивого принца налились кровью, и он приказал начать новый штурм.

Правда, через минуту, внезапно сосредоточившись, добавил тоном приказа, что тут лучше бы предпринять кое-что для пущей плодотворности. Ярость, которая только что слепила его и не давала здраво и точно мыслить, перехлестнула через некий предел, и запал сменила холодная расчётливость. Принц велел начать штурм и, чуть позже отступив, сделать попытку спровоцировать противника на вылазку.

За происходящим он наблюдал с крыши одного из особняков, и со злорадным удовлетворением убедился, что Тейир на эту невинную хитрость поддался. Ну, разумеется… Что ещё можно было ожидать от этого наглого и глупого мальчишки! Аранеф был уверен, что если бы рядом с братом не стоял подлец Кавир, тот не смог бы вести даже простейшую оборону крепости. Он ведь совершенный дурак, искренне увлечённый своей дуростью!

От желания расправиться с семейством торгашей, пролезших так близко к трону, у принца заболели пальцы. Стиснув пояс, он наблюдал, как выплеснувшийся из ворот отряд разбивается о другой такой же, внезапно появившийся на прилегающей улице, а с другой стороны поспешает ещё один. Заполошный бой, который начался на площади перед воротами, представлял собой полнейшую неразбериху. Те, кто в нём участвовали, вряд ли могли понять, к чему всё идёт. В какой-то момент Аранеф подумал, что если Тейир тоже участвует в этой вылазке и случайно в ней погибнет, такой исход станет решением большинства проблем. Лишившись главного сторонника, Кавир, разумеется, больше не будет упорствовать и сдастся на волю победителя. Можно будет спокойно с ним разобраться, и столица окажется в руках того, кому и предназначена…

Следом пришла мысль: а как бы отец оценил желание своего старшего сына увидеть смерть одного из младших? Легко догадаться. Повздоривших сыновей он честил последними словами, не стесняясь присутствия свиты, мог и ударить. Были и многословные рассуждения о том, насколько важно единство королевской семьи, и что это самое единство – долг его потомков перед обоими мирами. Спорить с отцом на эту тему было просто опасно. Его словам полагалось верить, примерно как прихожане должны принимать все наставления священнослужителей и безоговорочно им следовать.

«Отца уже год как нет, – сказал себе Аранеф. – Теперь его место должен занять я… Или же, может быть, Эшем, что, впрочем, сомнительно. Теперь мои́ слова должны иметь силу закона». Но сказать это себе – одно, а поверить в глубине души и ощутить своё право на такое могущество – другое.

Боевая неразбериха потихоньку превращалась в яростную бойню, где обе стороны уже позабыли, с чего всё началось, и даже о том, что большинство предпочло бы выжить – просто по мере сил обозначить, что выполняет приказ, а потом при первой же возможности выйти из сражения. Нет, забылось всё, кроме надчеловеческой ярости и звериного стремления вцепиться в чужую глотку раньше, чем успеют вцепиться в твою.

В какой-то момент отряд Тейира всё-таки вспомнил, что́ для него самое важное, и принялся прорываться обратно в цитадель. Бойцы Аранефа насели, пытаясь на их плечах прорваться внутрь, и кому-то это даже удалось, однако створки ворот, хоть и с огромным трудом, и не сразу, но сумели закрыть. Резня продолжилась уже внутри, вот только шла она без всякого толка для осаждающих.

– Да чтоб тебе сдохнуть! – в ярости заорал Аранеф. Его адъютант даже отшатнулся, пытаясь понять, приказ ли это, и не к нему ли он обращён. – Вперёд, я сказал! Вперёд!!

– Ваше высочество…

– Взять крепость, я сказал!

Солдаты, которым был передан этот истерический приказ, бросились к стенам, оттуда немедленно полетели стрелы, дротики и камни, а потом добавился ещё и кипяток. Атака захлебнулась, отряд отхлынул от ворот, утаскивая тех своих, кто ещё хоть как-то корчился. Над кромкой стены снова вызывающе появился Тейир – правда, из соображений безопасности шлем он не снял, и щит держал под рукой.

– Что – получили? Получили? Давай, присылай больше своих бойцов, мы всех накормим сталью. Или горячим напоим. А хочешь – сам приходи! Эй! Где прячешься-то, бастард?! Сын какого-нибудь конюха!..

– Не стоит так, ваше высочество, – вполголоса сказал Кавир, вставая рядом. – Ни к чему это, поверьте.

– Ну давай, поуказывай мне ещё! – вспыхнул принц – но при этом заметно устыдился, помрачнел. С крайним недовольством он косился на солдат отступившего отряда, потом на своих – и наконец ушёл со стены.

– Он совершенно потерял связь с реальностью, – сказал Аранеф Эйетелу. – Я хочу, чтоб солдат, которые воюют на его стороне, объявили предателями, и поступали с ними соответственно. Мне нужно, чтоб он больше никогда не получал боеспособного пополнения. Ниоткуда!

– Он и без пополнения сможет продержаться ещё очень долго, – хмуро ответил тот. – Столичный замок очень мощен, с продуманной системой обороны и обширными запасами.

– Пусть мои люди ищут пути взять его. Мне всё равно. Я буду стоять тут, пока не отвоюю столицу полностью. Напиши моей сестре, пусть пришлёт ещё припасов и солдат, у неё много.

– Ваше высочество, принцесса сочтёт оскорблением, если ей напишу я, а не вы.

Принц обводил взглядом площадь перед замковыми воротами и сперва будто бы сделал вид, что не слышит возражение командующего. В этот момент тучи над городом чуть-чуть разошлись, в лучах непрошеного солнца зазолотились струйки пара от горячих луж, и кровь в брусчатке заиграла весело, даже задорно. Разгромленный город и под прикосновениями солнца не становился пригляднее – пожалуй, так он выглядел даже страшнее, грознее, и ясно было, что дальше будет только хуже. Намного, намного хуже.

– Неужели я ещё должен думать об амбициях сестры! – раздражённо воскликнул Аранеф, но однако отправился диктовать послание, которое, хоть он и пытался взять себя в руки, всё равно получилось очень резким и требовательным.