Кен Лю - Королевские милости

Намен не мог отказаться, поскольку в этом случае выглядел бы трусом и моральному духу его солдат, и без того не слишком высокому, был бы нанесен тяжелый удар, поэтому, стиснув зубы, обратился к самым сильным и опытным солдатам и офицерам с призывом выступить в роли защитников интересов Ксаны.

Один за другим они поднимались в воздух на боевых змеях, чтобы сразиться на дуэли с Мата Цзинду. Воздушные змеи неслись к земле и резко взмывали в воздух, точно пара соколов-мингенов, потом небеса наполнял звон стали, когда противники начинали обмениваться ударами, а солдаты с обеих сторон вытягивали шеи, пытаясь уследить за кружащими у них над головами воинами. От их быстрых разворотов и атак у всех наблюдавших скоро начала кружиться голова.

Сердце Мата Цзинду наполняла ослепительная радость. «Вот какими должны быть сражения! Куни прекрасно понимает, чего желает моя душа». Он обладал более острым зрением, чем люди с одним зрачком, и движения противников казались ему немного замедленными. Бесполезные удары он парировал легко, будто шутя, а когда меч вылетал из руки неприятеля, убивал быстро и изящно, направив На-ароэнну в шею или Горемау в голову.

Десять защитников Ксаны поднялись в воздух, десять безжизненных трупов упало на землю. Радостные вопли со стен Дзуди становились все громче, а в лагере Намена воцарилась тишина.

– Он точно оживший Фитовео, – сказал Рато.

Дафиро на сей раз, охваченный благоговением, воздержался от шуток. Генерал Мата Цзинду действительно сейчас казался богом среди простых смертных.

Пока Мата сражался в воздухе, Куни стоял рядом с Тэкой Кимо и с волнением наблюдал за происходящим. Он доверял храбрости и мастерству Мата, но ничего не мог поделать со своим сердцем, которое замирало всякий раз, когда великан исполнял один безумный маневр за другим, бросая вызов смерти.

– Натяните веревку сильнее, – прошептал Куни Тэке и его парням, прекрасно зная, что команда не нуждается в советах.

Они отлично понимали, что нужно натянуть веревку, когда та начинает слегка провисать, чтобы воздушный змей не рухнул на землю, а потом постепенно уменьшать натяжение. Куни просто хотелось хоть что-то сказать, чтобы чувствовать себя полезным.

Пусть они познакомились совсем недавно, Куни уже считал Мата своим самым близким другом, почти членом семьи. Было нечто такое в его жестких, правильных, хоть и устаревших понятиях, что нравилось Куни и сближало их, таких разных. Рядом с Мата Куни хотелось стать лучше, благороднее, вырасти в его глазах, заслужить уважение. Мысль о том, что может потерять друга, была невыносима.

Увидев, что больше никто из лагеря Намена не решается подняться в воздух, люди Куни и Мата, собравшиеся на стенах, принялись потешаться, громко выкрикивая:

– Ну и кто тут у нас пугливая девица?

…Танно Намен – старушонка, у которой ловчее получается вышивать, чем махать мечом!

…Намен, что у нас на обед?

…Может, девицам из Ксаны стоит вернуться в Пэн, пока не стало… слишком поздно?

Женщины, бросавшие камни и сучья за стену, отшатнулись, а Мата, паривший в небе, фыркнул, хотя его немного смутило, что скабрезные шутки доставляют ему такое удовольствие.

Заставив всех успокоиться, Куни махнул рукой.

– Мне лично хорошо известна храбрость женщин Ксаны, – тихо сказал Куни, но его услышали все, даже Мата, паривший высоко в небе.

Солдаты по обе стороны стены ждали продолжения – Куни Гару всегда умел производить такой эффект на людей. «Неужели он задумал очередную каверзу?» Мата озадаченно посмотрел на друга, но тон и выражение его лица оставались совершенно серьезными, даже торжественными, без намека на насмешку.

– Я видел женщину-мать, которая была готова отдать себя в руки вербовщика рабочих на строительство, чтобы подвергнуться порке, но спасти своего сына. Также мне знакома женщина из Кокру, которая прошагала немало миль в горах, где было полно разбойников, будучи беременной, но сумела спасти человека, посланного спасать ее. Пока мы стоим тут и насмехаемся друг над другом, точно кучка школьников, кто управляет нашими фермами и хозяйствами, кто нас кормит, кто шьет нам одежду и вытачивает стрелы, кто приносит камни для осады и занимается ранеными? Вы забыли, как женщины Дзуди сражались рядом с вами во время восстания? По традиции мы носим доспехи и размахиваем оружием, но кто среди вас не знает мать, сестру, дочь и просто подругу, превосходящую вас в храбрости и стойкости? Так что давайте не будем сравнивать друг друга с женщинами, когда речь идет о трусости.

Наступила такая тишина – на и под стенами Дзуди, – что был слышен только скрип лебедки змея.

Мата не мог полностью согласиться с Куни: храбрость женщин ни в коей мере не может сравниться с отвагой мужчин! – но заметил, что даже солдаты Намена внизу, на земле, притихли и выглядели потрясенными: возможно, вспоминали матерей, сестер и дочерей, оставшихся в далеком Ксане, и спрашивали себя, что здесь делают. «Если такова часть плана Куни, направленного на подрыв морали армии Намена, то как стратегу ему нет равных».

– Но вот что я вам скажу: меня нисколько не удивляет, что Намен так напуган. – Знакомая насмешка и бравада снова зазвучали в голосе Куни. – Ведь они так похожи, старина Намен и дитя Ириши: обоим нужна сказка на ночь.

Ответом ему был взрыв хохота, от которого содрогнулись стены Дзуди. Люди Куни и Мата мгновенно подхватили новую тему и принялись ее радостно и весьма творчески развивать.

Десять мертвых тел, упавших с неба, произвели такое впечатление на воинов Намена, что больше никто не вызвался подняться в воздух, чтобы сразиться с Мата, который продолжал размахивать На-ароэнной и Горемау. Офицеры старались оказаться подальше от своего генерала, чтобы не видеть его наполненных болью и гневом глаз.

Подождав ровно столько, сколько требуется, чтобы чай остыл в чашке, Куни показал барабанщикам и трубачам, что пора играть победную песнь. В лагере Намена царила тишина – там смирились с поражением.

Когда Мата медленно и мягко опустился на землю в городе, со всех сторон зазвучали приветственные вопли:

– Маршал Кокру!

На южном горизонте и в самом деле появилась огромная туча пыли, которая полностью скрыла дорогу в Дзуди. Сквозь пыль, как сквозь туман, едва проступали мчавшиеся галопом всадники и кроваво-красное знамя Фина Цзинду, маршала Кокру.

– А вот и кавалерия! – крикнул Куни, когда Мата высвободился из упряжи змея. – Твой дядя пришел с армией, чтобы положить конец осаде Дзуди. Мы победили!

Мата схватил Куни за руки и прижал к себе в медвежьем объятии. Пораженный глубиной своих чувств, целое мгновение он не знал, что сказать, потом проговорил: