Кен Лю - Королевские милости

Он неохотно повернулся к ней и коротко сказал:

– Достаточно.

Сделав глубокий вдох, он понял, что девушка чуть не одержала над ним верх.

«Она очень умна, ей не занимать храбрости, и она может быть полезной».

– Я думал, ты полна амбиций, но, видимо, ошибся.

Кикоми повернулась к нему и заметно помрачнела, поняв, что проиграла.

– Да, ошибался: ты не просто амбициозна, но еще и любишь эту землю и живущих здесь людей, мечтаешь заслужить их одобрение.

– Я дочь Аму.

– Ваше королевское высочество, я сделаю вам предложение. Если примете его, то сохраню Аралуджи таким, какой он есть. Жизнь здесь практически не изменится, если не считать налогов в императорскую казну и клятвы верности императору, которую народ должен будет снова принести. Чайные дома Мюнинга будут по-прежнему наполнять сладостные ароматы, в них будут звучать чудесные песни, а мужчины и женщины станут, как и прежде, восхищаться изяществом и красотой вашего великолепного острова. О вас сложат песни и легенды, называя защитницей народа.

– А я думала, что стану герцогиней Аму.

Марана рассмеялся.

– Это было до того, как я понял, насколько опасно допустить вас к управлению.

Принцесса Кикоми молчала, только пальцы рассеянно блуждали по голубому шелковому платью, и, казалось, не могла отвести восхищенных глаз от большого сапфира у себя на пальце. Какая жалость, что не проявила больше терпения и хитрости! У нее был шанс вывести этого мужчину на дорогу, которая заставила бы его предать Ириши, убедить повести свою армию на Пэн, но она перестаралась и упустила его.

– Но если откажетесь, – продолжал между тем Марана, – я отвезу вас в Пэн, где продам за несколько медяков в самый мерзкий притон, и вы войдете в историю как шлюха.

– Вы думаете таким способом меня испугать? – рассмеялась принцесса Кикоми. – Вы уже и без того считаете меня шлюхой.

Марана покачал головой.

– Это не все. Я также прикажу осушить озеро Тойемотика, а Мюнинг сжечь и сровнять с землей; велю посыпать ваши поля солью и казнить одного из каждой тысячи жителей Аралуджи: их уже столько убито, что одним больше, одним меньше – не имеет значения. У вас был шанс спасти свой народ, и вы отказались.

Принцесса Кикоми не сводила глаз с Мараны и не могла подобрать слов, чтобы описать то, что чувствовала к нему. «Ненависть» казалось ей слишком слабым определением.

Принцессу Кикоми и короля Понадому Марана приказал доставить в Пэн на легком воздушном корабле, а вместе с ними еще несколько аристократов Аму и важных пленников, включая капитана дворцовой стражи Кано То.

С пленниками отправили небольшую команду. В гондоле внутри корабля, кроме короткого коридора, имелось несколько кают, которые использовали в качестве кладовок и помещений, где спал экипаж. В одной из них Кикоми и Понадому держали обнаженными в двух клетках. Других пленников, связанных веревками, поместили в каюту напротив.

Когда корабль пролетел некоторое расстояние, Кано То решил проверить веревку, которой были связаны его запястья. Стражники оказались ленивыми, а веревка старой и не слишком надежной.

Он подождал несколько часов, чтобы стражники расслабились, и занялся веревками, останавливаясь всякий раз, когда мимо проходил кто-нибудь из тех, кто охранял пленников. Довольно скоро кожа на его руках потрескалась и пошла кровь, он поморщился, но не прекратил своих попыток освободить руки. Кровь смочила веревки, и они стали поддаваться быстрее. Ну вот, наконец, ему удалось освободиться.

Кано беспомощно стоял в доке и смотрел, как люди сознательно идут на смерть, спрыгивая с горящих кораблей в холодную воду пролива Аму. В своем высокомерии имперские солдаты совершили ошибку, и он дал себе слово, что расплатится с ними за все.

Когда стражник повернулся к нему спиной, Кано быстро развязал веревку, которая стягивала щиколотки, а когда стражник проходил мимо в следующий раз, вскочил, повалил его на пол, выхватил кинжал у него из-за пояса и перерезал горло.

Несколько имперских стражников так и не успели проснуться. Кано освободил остальных пленников, и все вместе они захватили кабину, пилотов и гребцов, призванных на службу Ксане, несмотря на их сопротивление.

Кано вошел в каюту, где находились король Понадому и принцесса Кикоми, и тут же отвернулся, чтобы не смущать их, поскольку оба были обнажены. Открыв клетки, он передал им одежду и куски ткани, которые взял в каютах имперских стражей.

– Это чудо, ваше величество и ваше королевское высочество! Мы свободны, и теперь имперский корабль находится в полном нашем распоряжении.

Принцесса Кикоми, гордая и утонченная даже в своей наготе, поблагодарила Кано и завернулась в грубую хлопковую простыню. Даже без своего шелкового платья, диадемы, косметики и сверкающих украшений она казалась Кано красивее всех женщин на свете: настоящее сокровище Аму.

Кано видел радость и облегчение на лице принцессы и не сомневался: это потому, что он помог ей избежать унизительной участи, уготованной для нее Мараной. Кано был почти счастлив, что события развивались именно таким образом: он оказался пленником имперцев и принцесса смотрела на него своими синими глазами, полными нежности, теплыми и холодными одновременно. Он бы с радостью за нее умер, если бы попросила.

– Куда теперь? – спросил король.

Он чувствовал себя потерянным без своих министров, вдали от спокойной безопасности дворца, и ему еще предстояло привыкнуть к жизни короля, лишенного королевства.

– В Чарузу. Король Туфи нам поможет, – ответила принцесса уверенно, и ее голос прозвучал спокойно и холодно.

Кано видел, что она уже оставила позади унижение плена и снова стала Ее королевским высочеством, сокровищем Аму. Теперь все ждали от нее решений, и она поднимется и поведет их за собой, отбросив в сторону все законы престолонаследия.

Паруса воздушного змея заняли новое положение, и корабль полетел на юг, в сторону Кокру.

Пэн, восьмой месяц четвертого года Праведной Силы

Кастелян Пира испытывал невероятное беспокойство.

Против всех ожиданий решение регента Крупо назначить министра финансов маршалом Ксаны оказалось исключительно мудрым. Педантичный и расчетливый, Марана превзошел все ожидания.

О победе на Аралуджи говорили всюду и все. Некоторые королевства Тиро даже прислали тайных эмиссаров, чтобы обсудить условия капитуляции. Разумеется, на реке Лиру не все прошло гладко и были недочеты, но мятежники не смогли перебраться на другой берег, чтобы попасть в Гэфику, сердце империи.

Крупо каждый день повторял, какое мудрое решение принял, и расхаживал по дворцу, будто был возродившимся Аруано, великим законодателем. Он стремительно становился совершенно невыносимым и, очевидно, забыл, что без Пиры не имел бы ничего.