Кен Лю - Королевские милости

Во время отступления у имперских кораблей возникло множество проблем, чего, впрочем, и следовало ожидать. Поскольку у них не было времени развернуться, капитаны не могли полностью их контролировать. Они пятились, налетали друг на друга и останавливались, превратившись в готовые мишени для катапульт и стрел Аму. Флот Аму подходил все ближе, и некоторые нетерпеливые капитаны принялись швырять горящую смолу и камни в имперские корабли, но большинство из них падало в воду, не причинив врагу никакого вреда.

– Терпение, – прошептал Катиро.

Впрочем, это уже не имело значения. Они мчались вперед так быстро, что скоро должны были врезаться в имперскую армаду, и тогда море наполнится обломками весел и мертвыми телами солдат и моряков Ксаны.

Неожиданно корабль, шедший рядом с флагманом Катиро, дернулся, накренился вправо, и весла перестали слушаться. Что-то их повредило, и корабль превратился в сороконожку с половиной перебитых лапок. Он больше не подчинялся гребцам и просто вращался на одном месте.

– Уходи с дороги! – приказал Катиро, но гребцы на левом борту флагманского корабля дружно и удивленно вскрикнули.

Их весла тоже таинственным образом перестали слушаться: казалось, завязли в чем-то тяжелом, липком и густом, и чем больше гребцы пытались сдвинуть их с места, тем сильнее они сопротивлялись. В следующее мгновение два корабля с оглушительным грохотом столкнулись, часть весел сломалась, другие вырвало из рук гребцов.

Когда перепуганные матросы зажгли факелы, чтобы оценить степень ущерба, Катиро заглянул за борт и увидел маленькие лодки, в которых сидели люди и рубили весла его корабля.

Только сейчас Катиро понял замысел Мараны.

Когда имперская армада отступила, он оставил у себя за спиной маленькие лодки с матросами, одетыми в черное, которые держали наготове сети с крючками. Едва флот Аму их миновал, ни о чем не подозревая, были наброшены сети на весла, превратив их в бесполезные деревяшки. Аму вышли из-под контроля и начали сталкиваться друг с другом.

В небе снова появились воздушные корабли и принялись сбрасывать вниз смертоносные смоляные снаряды, вынуждавшие моряков на палубах искать укрытие или прыгать в воду. В следующее мгновение огромные боевые корабли имперской армады пошли в наступление на обездвиженный флот Аму, приготовившись к кровавой бойне.

Кикоми закрыла глаза, не в силах смотреть на корабли Аму, превратившиеся в далекие пылающие арки на поверхности моря, или представлять отчаянные крики тонущих людей.

Король Понадому, ее внучатый дядя, молча повернулся и направился назад, в Мюнинг. Пришла пора готовиться к сдаче города.

Понадому раздели догола и посадили в клетку, чтобы затем на воздушном корабле доставить в Безупречный город и провести по его улицам под ликующие вопли толпы, но Марану гораздо больше интересовала Кикоми, сокровище Аму.

– Ваше королевское высочество, я сожалею, что нам пришлось встретиться при подобных обстоятельствах.

Кикоми посмотрела на худого мужчину с серьезным лицом. Он выглядел как настоящий аристократ: ей доводилось встречать сотни людей ему подобных, – однако был повинен в смерти тысяч ее сограждан.

В то время как он управлял имперской машиной смерти, у нее не было ничего, кроме самой себя, но она знала, какой эффект производит на мужчин.

– Я ваша пленница, маршал Марана. Вы можете сделать со мной все, что пожелаете.

Марана задохнулся от переполнявших его чувств. Казалось, ее голос мягкими нежными пальцами ласкает его лицо и сердце, а уверенный тон не оставлял сомнений в искренности.

– Вы очень могущественный человек, маршал Марана. Не думаю, что на всех островах Дара есть еще кто-то похожий на вас.

Марана закрыл глаза, чтобы насладиться ее голосом, подобным знаменитому чаю с ароматом орхидей, которым так славился Аму, сладким, освежающим, с длительным послевкусием. Он мог бы уснуть под него и видеть прекрасные сны.

Когда Кикоми подошла и обняла его за шею, он не сопротивлялся.

– Что дальше? – Кикоми расчесывала волосы, сидя перед зеркалом.

Маране казалось, что утренний свет, проникавший сквозь шторы, превращает ее локоны в сияющий золотой нимб.

– Мне придется доставить пленников в Пэн.

– Так скоро?

– Я не могу терять время. Другие королевства все еще в руках мятежников. – Он на мгновение задумался. – Но, думаю, имеет смысл оставить здесь кого-нибудь из тех, кому население доверяет, но кто намерен проявить благоразумие и сотрудничать с императором.

Рука принцессы на мгновение замерла в воздухе, но тут же вернулась к расчесыванию волос.

– Ты бы хотела стать герцогиней Аму? – спросил Марана. – Говорят, ты гораздо больше подходишь для трона, чем твой дядя.

Принцесса никак не отреагировала на его слова, что Марану очень удивило: ведь только что он продемонстрировал ей гораздо больше уважения, чем она видела от своей семьи и народа, а значит, вправе ожидать определенной… благодарности.

– О чем ты думаешь?

Кикоми наконец оторвалась от своего занятия.

– О тебе.

– И что же?

– Да вот представила, как в Пэне тебе придется кланяться и унижаться перед людьми, не сделавшими и сотой доли того, что совершил ты для прославления Ксаны. Неразумное дитя, всем тебе обязанное, поставит все с ног на голову и отправит тебя восвояси, присвоив себе твою победу.

– Тебе надо следить за своим языком. – Марана огляделся по сторонам убедиться, нет ли рядом посторонних ушей.

– Ты сказал, что я больше подхожу для роли правителя, чем мой дядя. Мир не всегда справедлив, и почести далеко не всякий раз достаются тем, кто их действительно заслужил. А жаль.

Ее смелые слова пробудили в Маране какие-то смутные чувства. Он представил, как возвращается в Пэн в кабине «Духа Киджи», как его армия входит в столицу. Представил, что он приближается ко дворцу, своему дому, а рядом с ним его супруга, прекрасная принцесса Кикоми.

Он посмотрел в зеркало на ее отражение и увидел глаза, в которых смелость мешалась с покорностью, живые, соблазнительные и многообещающие.

– Но разве мы не можем сделать мир немного справедливее?

И снова ее голос, казалось, окутал его и повел за собой в места, о которых он даже мечтать не смел.

Марана взглянул на маленький столик около кровати и свою аккуратно сложенную тунику: даже прекрасная принцесса не смогла нарушить раз и навсегда заведенный порядок, – сложил в ровную стопочку рассыпавшиеся монеты.

Монетки звякнули, и от этого так хорошо знакомого звука в дальнем уголке его сознания прозвучал безупречный сигнал точных подсчетов, шороха аккуратно разложенных книг, где каждая запись имела четкий смысл. Марана вздрогнул, и чары, сплетенные Кикоми, вмиг разрушились.