Денис Луженский - Тени Шаттенбурга

В новом тоннеле было столь же темно, и никто не мог увидеть, как беззвучно шевелятся губы Кристиана. В кулаке он сжимал розарий [86] Розарий (лат. rosarium – венок из роз) – традиционные католические четки, а также молитва, читаемая по этим четкам. , перебирая бусинки. Четки эти подарил ему брат Леопольд, перед тем как послушник покинул монастырь, монах сделал их сам. Неровные бусинки, большие и малые, чередовались в положенном порядке, но рядом с крестом висел на проволочном колечке закупоренный свинцовый цилиндрик: в нем скрывалась полоска ткани с текстом девяностого псалма [87] 90-й псалом из книги Псалтырь «Qui habitat (in adjutorio Altissimi)» или «Живый в помощи» зачастую используется как молитва в опасной ситуации. . Церковь не одобряла таких оберегов, но сейчас Кристиан был рад, что друг перед дальней дорогой преподнес ему этот необычный подарок. Конечно, ему не было нужды вынимать туго скрученную полоску ткани, он слова псалма знал наизусть.

Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится,

говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»

Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,

перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его.

Не убоишься ужасов в ночи; стрелы, летящей днем; язвы, ходящей во мраке; заразы, опустошающей в полдень.

Ужасы в ночи и язва, ходящая во мраке… Юношу передернуло: будто бы сам псалом напоминал ему о чудовищном Ворге, умеющем пить души. И, быть может, тварь уже крадется в кромешной тьме за спинами спешащих к Источнику людей.

«… За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое».

– Да, – чуть слышно прошептал Кристиан. – Мы должны победить!

Впереди на стены коридора легли чуть заметные отсветы: похоже, там горели светильники или факелы. А значит, там был Источник. И его стража.

Этот зал оказался сравнительно невелик – заметно меньше светящейся пещеры. Почти круглый, он достигал едва ли полутора десятков саженей в поперечнике, и если по центру свода возносился на четыре человеческих роста, то ближе к стенам высота потолка быстро понижалась. Со свода опускались вниз сталактиты, похожие на огромные каменные сосульки, навстречу им из пола вырастали островерхие сталагмиты. Кое-где они соединялись, образуя причудливого вида колонны. Стены, пол и потолок зала покрывали пятна уже знакомого светящегося мха, кое-где виднелись гирлянды студенистых грибов и шапки ноздреватых, мерзких на вид полипов.

– А вот и Источник! – прошептал Николас.

В середине зала высились три колонны, образованные особенно толстыми, сросшимися воедино сталактитами и сталагмитами: бугристые, покрытые множеством уродливых наростов и наплывов. Прямо между ними в воздухе висело чуть заметное багровое свечение – и казалось, что сам камень колонн беззвучно стонет в страшной муке.

Кристиан стиснул зубы – он отчетливо видел ореол ужаса и боли, окружающий Источник. Черная паутина затянула все пространство пещеры – и, чем ближе к центру, тем толще становились нити незримой сети, тем гуще они сплетались. Юноша заметил, как исказилось неизменно спокойное лицо Перегрина. Чужак тоже ощущал эманации Источника – и наверняка сильнее, чем он.

– Стража, – почти неслышно прошептал Николас.

Микаэль кивнул – он уже заметил охрану. Интересно, сколько их здесь?

«Хорошо, что это обычные люди, – подумал нюрнбержец. – Очень бы не хотелось столкнуться тут с какими-нибудь диавольскими тварями. Хотя еще неизвестно, что это за бойцы, – может, окажутся похуже тварей…»

Первый замеченный им стражник расположился возле одной из трех колонн: положив на колени боевой топор, мужчина откинулся на плоский камень и словно грелся в багровом сиянии. Лицо охранника скрывал надвинутый капюшон – казалось, он решил вздремнуть, однако что-то в его позе заставляло усомниться, что он спит.

Пара людей – у одного топор, у другого короткое, до середины древка окованное железом копье – прохаживались слева от Источника, петляя между сталагмитами, и зачем-то внимательно рассматривали пол. Вот один из них быстро наклонился, и его сжимающая нож рука мелькнула в ударе. Когда человек выпрямился, на длинном лезвии корчилось изрядных размеров создание, напоминающее стеклянистую сколопендру с клешнями. Прислонив топор к стене, стражник ловко оборвал пойманной твари многочисленные ножки, открутил и выбросил голову, высосал клешни, после чего, распоров хитиновый бок ножом, развернул свою жертву, точно сложенный вдвое лист бумаги, и принялся выгрызать бледное нитчатое мясо.

Микаэля от этой картины замутило, а вот напарник удачливого охотника завистливо покачал головой и стал приглядываться к полу старательнее – явно тоже не прочь был подзакусить.

Еще двое сектантов расположились справа от Источника – один меланхолично выглаживал оселком лезвие меча; второй, отложив оружие, подшивал боевую рукавицу: прокалывал сапожным шилом толстую кожу, тянул суровую нить.

Последний стражник, устроившийся дальше всех от входа, готовил пищу – пластал ножом студенистую мякоть грибов, мелко крошил ее и ссыпал в котелок, исходящий паром на небольшом костре. Выходит, всего шестеро…

– Не будем затягивать, – Девенпорт поудобнее перехватил скимитар. – Я возьму того, что сидит.

– Ваши с Мареком – двое слева, – сказал Микаэль Ульрике. – Николас, справа – наши. Перегрин, тебе остается повар.

– Нет, – неожиданно возразил чужак. – Я пришел сюда не затем, чтобы убивать людей, пусть даже и таких. Ворг и Источник – вот моя цель.

– Что… – начал было Девенпорт, но Микаэль сжал плечо наемника:

– Ему виднее. С поваром и сами как-нибудь сладим, а вот с той тварью – едва ли.

– Дело ваше, – буркнул француз. – Только не пойму я, как можно отсиживаться, пока рубка идет.

– Мы с Кристианом останемся здесь, – странник вдруг скривился: – Аура… тут вроде есть кто-то еще… Эльген гарск! Провал мешает!

– Показалось, – проворчал Оливье. – Вон они – все как на ладони. И больше никого.

– Хорошо, если так, – было видно, что Перегрин мучительно пытается понять, ошибся он или нет.

– Некогда рассусоливать. Вперед, mon cher! – Пригнувшись, капитан мягким скользящим шагом направился к намеченной жертве.

Ульрика и Марек, хоронясь за островерхими столбиками сталагмитов, двинулись к «своим» стражникам; Николас и Микаэль заходили так, чтобы прижать противников к стене.