Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия

Я прикоснулась к нему, и разведчик зашипел, скинув мои пальчики с внушительной шишки и наливающегося отека.

– Не трогай, пожалуйста.

– Не буду, – заверила серьезно и спросила: – Где ты так стукнуться успел?

– Долгая история и еще не закончившаяся, – отмахнулся он, внимательно осматривая колчан с болтами. – Где же, где же этот?.. Таррах! Не тот оставил и не тот нежити отправил. – Многоликий выглянул наружу и с иронией произнес: – Да, теперь это все объясняет.

– Что объясняет? – Я смотрела настороженно.

– Почему адассориус взбесился, а не затих. Вместо проклятья Острый нож, я всадил ему в глотку твое же Золоченое забвение.

– Не поняла. Что значит «мое же»?

– А ты не помнишь? – ухмыльнулся Дао-дво, но, потревожив ссадину, улыбаться перестал. – Прежде чем искупаться с пираньями, ты наградила меня парой-тройкой мощных плетений, а я их не просто расплел, но и скрутил. А еще два достались мне после встречи с Дарреем, ну и еще несколько были вручены просто так.

– Первое помню, остальные нет. – На самом деле я все хорошо помнила, потому что этот его маневр меня пугал и вместе с тем восхищал, но Геру говорить об этом я была не намерена. Решила подвести итоги: – Итак, у тебя осталось два проклятия из трех.

– Вообще-то, ни одного, и Кардинал разбитых сердец все еще висит на волоске от смерти, – и с горестным вздохом разочарования: – Даже обидно как-то… Оборотень единственный раскусил засаду, основательно подпортил мертвякам охоту и кое-что удачно отвоевал, – разведчик кивнул на колчан с болтами и мощный арбалет с трехступенчатым взводом, – но, завидев, как твой фантом бросился в пропасть, идиот ринулся следом.

– Поймал? – прошептала я севшим голосом. Милостивый боже, ведь если он держит фантома, то эта тварь имеет прямой доступ к резерву, но вряд ли обременена совестью Симпатяшки.

– Поймал. – Гер выкинул арбалет и колчан, затем выглянул из нашего укрытия и несколько секунд отслеживал перемещения адаса. – Теперь висит красноглазый Бруг на одной руке, медленно, но верно скармливает свои силы порождению тьмы и не своим голосом требует, чтобы мы перестали проклятьями стрелять в Сумерьку и вытащили тебя, то есть не тебя, а… ты поняла.

– Ты хочешь сказать, что проклятия не распылили фантома?

– В том-то и дело, нет, – подтвердил он худшие из моих подозрений. Бруг уже наполовину опустошен! – Таррах… И это несмотря на то, что я предупредил – на тебе шлема нет, даже продемонстрировал его осколки.

– Теперь ясно, почему ты меня без полноценной защиты оставил, – проговорила тихо. – А знаешь, даже удобно получилось. Как только произошло перемещение, какой-то увалень меня за волосы схватил с восклицанием «еще один» и тут же окосел от потери сил.

Гер нахмурился, в глазах залегли тени, подбородок выступил вперед.

– Какой увалень? – прозвучало тихо, но как-то страшно.

– Более чем наполовину опустошенный, – призналась я и поспешила заверить скрипнувшего зубами метаморфа: – не бери в голову, после того как они попытались меня оставить на растерзание, я их всех сетью…

– Твою ж!

Рыжий вылетел из расщелины, в очередной раз оставив меня в одиночестве, все еще напуганной и дрожащей. Дабы уменьшить страх, выплела проклятье иссушения и приготовилась к нападению или же отражению нападения. В собственную удачу верилось уже с трудом, и пусть я легко отделалась от адассориуса, следующая встреча с нежитью могла оказаться фатальной для меня. Но не успела я проникнуться горечью своей несчастной доли, Гер вернулся. Взмыленный, холодный, мокрый и неприятно пахнущий. Я с трудом удержалась от того, чтобы не зажать пальчиками нос, а он, подметив мое оборванное на полпути движение, ухмыльнулся.

– Слушай, Сумерька, я понять не могу, как ты, даже верша возмездие, умудряешься мерзавцам жизнь спасать.

– В смысле?

– Там, где смертников настигла твоя ловчая перевязь, как раз начались пещеры кваргов. И ты ублюдков не только обездвижила, но еще и в де… навозе измазала. Нежить их не тронула, а вот остальным не поздоровилось.

То, что жизни сохранили, это, конечно, хорошо, но вряд ли умаслит меняющих ипостась. Я подозрительно прищурилась.

– И ты думаешь, что, соприкоснувшись со зловонием, они мне спасибо скажут?

– Вряд ли, я их с головой макнул. – С этими словами многоликий содрал с рук разящие запахом перчатки и, выбросив их, протянул мне руку: – Давай Тугго спасем. Не век же ему тебя над пропастью удерживать?

Горячий, я это ощутила, стоило лишь протянуться к рыжему, пугающе сильный и напряженный настолько, что от соприкосновения наших пальцев меня треснуло маленькой молнией. Ошалело взглянула на Гера и отдернула руку. Еще бы, ведь то, что отразилось в глазах многоликого, пугало до дрожи. Из карих они становились глубокими черными, обещающими скорую… расправу, что ли.

– А может, я сама дойду? – Дао-дво зубами скрипнул, и я мгновенно оказалась в непосредственной близости от него, прижатая спиной к груди разведчика.

– Сомневаюсь, что сможешь, – произнес он глухо и потребовал, взлетая: – Проклятье иссушения раствори, оно у тебя с дырой.

Мой наставник Октован Кворг неоднократно при встречах говорил, что игры Смерти – это безжалостный «спорт», берущий свои истоки от Войны. Но даже самые страшные из его объяснений не могли сравниться с тем, что я в итоге увидела. Тела – много тел, – лежащие тут и там, растерзанные или умерщвленные укусом какой-нибудь твари. И нежить, слишком много нежити от низшей до высшей и не абы какой, а как адас, матерой, живущей не первое столетие, наученной опытом.

Понимаю, у всех смертников жизней более чем одна, но все равно страшно, когда на троицу меняющих ипостась налетает жаброг, первый падает замертво, второй из смертников решается дать бой, третий взлетает. Стремительный взмах крыла, соприкосновение с неведомой силой, и беглец падает оглушенным.

– Мамочки!

– Тихо. – Гер зажал мне рот рукой и, отлетев подальше, пояснил: – Это еще не игры, всего лишь проверка на сообразительность, дабы определить уровень команд. Как видишь, переход игроков из одной жизни в другую закрыт.

Я отстранила его ладонь от лица, зашептала испуганно:

– То есть после смерти они все должны были целехонькими подняться, как ты после… ну после… Ты понял. А тут они лежат.

– Нет. Разорванные на куски или хм… съеденные так не смогут, поэтому их после смерти силами рода сворачивает в энергетический кокон и собирает по частям, – и с горькой иронией проговорил: – В итоге остаешься живым, целым и должным роду.

– В смысле, должным? За эту помощь еще и расплачиваться надо?

– Золотом. А если золота нет, службой. Год за минуту восстановления, – подтвердил мою догадку Дао-дво и полетел быстрее.