Сергей Мишенев - Шпага мастера

Филипп Дижон встретил сообщение о том, что Жанна уедет вместе с Альбертом, на удивление сдержанно. Он долго молчал и наконец, когда Жанна уже готова была взорваться от нетерпения, произнес:

– Ты совершенно не похожа на мою сестру, твою маму. Марго была робкая, нерешительная девочка. Она никогда бы не совершила ничего подобного. Так, по крайней мере, мы с братом думали, пока она не встретила твоего отца. И когда это случилось, и она сорвалась вместе с ним в Испанию, я израсходовал все свое красноречие, чтобы ее отговорить. Но она ответила мне очень странно. Она сказала: мужчина выбирает женщину, а женщина выбирает судьбу. И вот сейчас я думаю, что если я не смог остановить свою собственную младшую сестру, свою робкую и послушную Марго, то разве можно рассчитывать на успех в переговорах с тобой? Нет! Но, по крайней мере, я хочу, я настаиваю, чтобы ты выслушала мои советы!

Жанна даже немного удивилась. Она никак не ожидала от дяди такой быстрой капитуляции. Разговор происходил вечером в библиотеке маэстро, которая была расположена на втором этаже его небольшого, но довольно ухоженного и не самого бедного дома. Поняв, что битва не состоится, Жанна расслабилась и откинулась на спинку стула:

– Конечно, дядя! Я хоть и спорю часто, и слушаюсь плохо, но ваши наставления для меня всегда были священны!

Маэстро встал и прошелся вдоль книжных полок. Пробежав глазами по затертым коричневым корешкам, он извлек довольно толстый том и положил его на стол:

– Узнаешь ты эту книгу?

Жанне достаточно было лишь мельком взглянуть на обложку. Ну конечно, она узнает! Это была первая книжка, которую она прочитала, как только переехала сюда лет в десять. Сразу после смерти мамы. Все вокруг тогда считали, что ей еще рано читать такую взрослую книгу, но дядя Филипп настоял. Ей и правда было трудно, особенно вначале. Первую страницу она атаковала, наверное, раз двадцать, пока, наконец, не смогла преодолеть эти скучные, как ей тогда казалось, первые строки. Зато теперь Жанна помнила их наизусть: «В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга, где некогда родился автор „Романа о розе“, казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель». При чем тут Ла-Рошель? Что это за городок Менг? Кто такой автор «Романа о розе»? Она улыбнулась своим воспоминаниям:

– Конечно! Это же «Три мушкетера» господина Дюма!

– Да, я заставил тебя прочитать ее, когда ты сюда переехала. Наука давалась тебе с трудом, но потом, в разные годы, ты сама, по своей инициативе перечитывала эту книгу. И я помню, что, читая, ты все время задавала мне разные вопросы, каждый раз новые. «Что это за любимый прием д’Артаньяна – терц?», «Разве можно нападать впятером на четверых?», и даже «А жив ли еще желтый конь д’Артаньяна?»

Жанна засмеялась:

– В самом деле, если бы этот конь был жив, я бы сейчас его нашла и забрала себе!

– Не сомневаюсь в этом, – Маэстро задумчиво полистал страницы. – На все эти вопросы я, как правило, отвечал с легкостью. Да мне даже не приходилось задумываться! Но вот один твой вопрос поставил меня в тупик. И, скажу тебе больше, он до сих пор меня интересует. Хотя сейчас, кажется, я нашел на него ответ. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Почему роман называется «Три мушкетера»? – произнесла Жанна, и глаза ее загорелись так же, как в детстве, когда она подходила к дяде со своим очередным вопросом и точно знала, что сейчас она получит самый точный и исчерпывающий ответ.

– Да! – Маэстро Дижон громко захлопнул книгу. – Почему именно так? Ведь главных героев четверо! Почему было не назвать «Четыре мушкетера»? Или, если так важно было указать на то, что самый главный герой стал мушкетером чуть позже остальных, «Д’Артаньян и три мушкетера»? Или просто: «Приключения д’Артаньяна»! Почему, тысяча чертей, этого самого главного героя нет в названии?!

– Да, дядя, почему? – подхватила Жанна.

– Должен признаться, что и я, читая «Трех мушкетеров», сам с детства задавался тем же самым вопросом. Но это вопрос, племянница, не простой! Это вопрос с двойным дном! Философский вопрос! И потому в детстве на него нет ответа! А теперь я, кажется, нашел его…

Жанна нетерпеливо заерзала на стуле.

– Ну так вот, – продолжал маэстро Дижон, – в книге рассказывается о приключениях четырех человек, из которых самый смелый и всеми любимый – д’Артаньян. Благодаря тому, что он стал мушкетером позже остальных – Атоса, Портоса и Арамиса, мы ясно понимаем, что в заголовке не хватает именно его. А это значит…

– Ну что, что же это значит?! – не выдержала Жанна.

– Не догадываешься? Впрочем, ничего удивительного. Я сам разгадал эту загадку лишь на своем шестом десятке… И все же подумай еще раз сама: вот ты, одна, в своей комнате, читаешь роман о приключениях четырех мушкетеров, а называется этот роман «Три мушкетера». Вопрос: где четвертый?

– Где? – почти шепотом спросила Жанна.

– Ответ прост, – так же тихо ответил маэстро Дижон, – четвертый в твоей комнате!

Жанна почувствовала нелепое детское желание оглядеться по сторонам и воскликнула:

– Господи, дядя, как хорошо, что вы не сказали мне об этом тогда, в детстве! Я бы больше читать не смогла!

– Да почему же?

– Да потому, что это же страшно! Ты сидишь и читаешь, а главный герой в твоей комнате, где-то у тебя за спиной!

– Да не за спиной он у тебя! Подвох в том, что формулировка вопроса изначально неверна! Надо выяснять не где главный герой, а кто главный герой! И тогда все встает на свои места! Потому что главный герой – ты! Вот что имел в виду гений Дюма, создавая заголовок, противоречащий всем законам формальной логики!

– Ты?! В смысле – я?

– Ты, Жанна, ты, и никто другой! Нет, ну конечно, когда я читаю эту книгу, тогда я – д’Артаньян. Когда Марк, тогда он. И даже когда отец Лукас берет на себя труд перечитать «Трех мушкетеров», даже в этом случае он превращается в д’Артаньяна! Вот в чем магия этого произведения! Все, все там сделано таким образом, что читатель невольно, неосознанно, или, как сейчас принято говорить, подсознательно, отождествляет себя с д’Артаньяном, с самым смелым и всеми любимом красавчиком! Не мог Дюма назвать свой роман «Д’Артаньян и три мушкетера», потому что в этом случае исчезла бы очаровательная загадка, исчезла бы та тревога непонимания, которая будоражит наше воображение и где-то глубоко внутри пробуждает то, что, разрастаясь, занимает странно пустующее место нелогичного заглавия. И вот это самое «то» и становится д’Артаньяном в тебе!

Филипп Дижон с торжественным видом замолк и принял позу гордого победителя. Жанна с искренним восхищением смотрела на него: