Нил Клейд - Человек-паук. Последняя охота Крэйвена

Сергей застыл в ожидании дальнейших действий Человека-паука. Тот явно испытывал жалость к несчастному созданию в клетке, но не радовался ли он глубоко внутри мучениям Паразита? Человек-паук приготовился помочь Паразиту, но стоило тому заметить Паука, как он напрочь забыл о пламени и электричестве и стал носиться по клетке с криками:

– Чччччеловек-паук! Спасииииите!

Сергей сразу понял, в чём дело. Конечно же, Паразит хорошо помнит, как Человек-паук поймал его и унизил. Один вид костюма с холодными белыми глазами сводит бедную мышку с ума, независимо от того, кто под этим костюмом скрывается. Паразит не понимает, что тем, кто победил и сломил его, на самом деле был Сергей, а не слабохарактерный добрячок в шкуре Паука, которого Сергей тоже унизил и заменил.

Крысолюд бросился на решётку, предпочитая длительную пытку встрече с Пауком, своим мучителем, который в этот раз стремился ему помочь и унять его боль.

Человек-паук выстрелил паутиной в жаровню, гася пламя, а затем в факел, выхватив его из клетки и отбросив в сторону, прямо к босым ногам Сергея.

«Он делает всё, что может, но никак не может справиться с яростью, направленной на меня. На меня!» – Сергей усмехнулся сквозь зубы, напряг мышцы и приготовился к нападению Паука, упорно продолжавшего жаждать мести.

Этот клоун в паучьей шкуре во всём винит меня. Какая редкостная чушь!

Человек-паук кинулся вперёд, схватил церемониальную львиную шкуру на плечах Сергея и развернул того к себе. Улыбка не сходила с лица Сергея, он всем своим видом показывал, что ни на секунду не даст противнику повода поверить в незаслуженный успех.

«Сегодня, – подумал Сергей, – я понял, что человек, которого я принимал за Зверя, которого я победил, чтобы вернуть честное имя своей семьи, – лишь обыкновенный невежда».

– Ты мне надоел, – хрипло сказал Человек– паук. – Слышишь? Думаешь, можешь так просто вывернуть мою жизнь наизнанку и спокойно тут стоять?

Человек-паук потряс кулаком и ещё крепче схватил Сергея.

– Так вот, ничего подобного! – проревел он.

«Бедняга, – подумал Сергей, едва удерживаясь от смеха. – Как же он заблуждается».

Глядя в глаза Человека-паука, Сергей вспомнил их прежние встречи, неудачные битвы и бесконечную охоту. Всё-таки первое впечатление о Человеке-пауке было верным. Этот человек, сотканный из плоти и эмоций, не был ни архидемоном, ни великим Зверем. Как же стыдно было проигрывать этому ничтожному человечку. Сейчас он выглядит таким глупым, таким наивным. Ему неведомы честь и достоинство; лишь ярость и жажда мести – и сострадание к жалкой побитой крысе.

Сергей поднял руки, просунул их между кулаками Человека-паука и резким движением, выученным в Индии, развёл в стороны. Освободившись от захвата, Сергей бросился прочь. Он запрыгнул на слона, оседлав свой прекрасный трофей, и посмотрел с высоты на героя и монстра, тюрьму и заключённых – ибо и Человек– паук, и Паразит были пойманы в расставленные Сергеем капканы.

«Когда-то и сам он был наивным, – вспомнил Сергей. – До того, как покинул это прогнившее подобие цивилизованного мира, до того, как разгадал уловки и козни своего собственного Зверя. До того, как вновь обрёл честь и достоинство, утерянные, когда его страна и семья пали жертвами Паука. Он был наивным, когда путешествовал на борту грузовых судов и рыболовецких траулеров по волнам океана, когда скитался по разным странам, пока не обрёл смысл жизни, не родился заново в первобытных джунглях Африки».

Теперь я знаю всё, Человек-паук. Я всё понимаю, мой заблудший враг. Я отринул ложные истины и узрел истинное лицо Зверя. Здесь, в моём доме, я сражусь со своим заклятым врагом и своим самым назойливым противником.

С самим собой.

Не слезая со слона, Сергей подался назад и издал первобытный, животный рёв, заполнивший всё подземелье. Изо всех сил он обеими руками вцепился в шкуру толстокожего животного, зажмурился и снова взревел. По груди разлилось тепло, руки Сергея, его тело будто наполнились огнём. Сергей ликовал.

Услышь меня, Паук. Услышь меня, человек.

Услышь рёв Слона и рык Льва, возвещающие о моей победе…

…о триумфе Крэйвена.

ПОБЕДНЫЙ КЛИЧКрэйвена пронзил уши и мозг Человека-паука. Грудь Питера тревожно сжалась, дыхание стало прерывистым. Подземелье будто уменьшилось в размерах. Ехидный смех Крэйвена раздавался вокруг, заключая Питера в свои удушливые объятия. Питер почти пожелал, чтобы сработало его паучье чутьё. Уж лучше ноющая, тягучая боль, чем этот звук.

Смех рассыпался на тысячи пронзительных завываний, стал сильнее, громче. Кругом клубился сиреневый дым от благовоний, скрывая лицо Крэйвена. От едкого дыма у Питера начали слезиться глаза.

Питер поморгал, осмотрелся и увидел Охотника на спине слона – но это был не Крэйвен, а Нед Лидс в оранжевом одеянии Хобгоблина.

В дымке вокруг поношенного капюшона Хобгоблина плясали тени, то появляясь, то исчезая. Лица друзей, врагов, любимых и давно ушедших людей. А позади вдоль стены шагал огромный скелет мёртвого Паука – ещё одна жертва стремления Питера нести за всё ответственность.

Питер подкрался ближе, готовый сразиться и с Хобгоблином, и с восставшим из мёртвых Пауком, но пальцы не слушались, и он даже не мог выстрелить в них паутиной.

Успокойся, это лишь дым. Они не настоящие. Это всё проделки Крэйвена.

Однако тени казались настоящими. У Питера защемило в горле, дыхание спёрло, будто в глотку засунули ком земли. Он поднял голову и с ужасом увидел, как с полотка на него падают сталактиты. Питер увернулся, помотал головой и опять взглянул на Хобгоблина.

На Крэйвена! Это Крэйвен! Это он зарыл тебя в могилу. Паркер, сосредоточься!

На месте Хобгоблина возникло множество торчащих из земли надгробий, на которых были высечены имена знакомых Питеру людей.

– Нет, – пробормотал Питер, – это неправда. Это иллюзия. Пожалуйста, хватит.

(«Питер, тебе не нравится кладбище? – В голове раздался голос Неда. – Мёртвые люди, мёртвые пауки – всё вполне логично. Человек-паук и Смерть – вечные напарники».)

– Неправда, – еле слышно прошептал Питер. – Я ненавижу смерть. Это всё не по– настоящему.

(«А какая тебе разница?»)

Надгробия кружили вокруг, вызывая у Питера панику и острое чувство дежавю. Восемь паучьих лапок схватили его, не давая вырваться и отвести взгляд. К Пауку присоединились другие. Механические руки вцепились в ноги Питера, крылья стервятника захлопали перед глазами. Укусы скорпиона и электрические разряды не позволяли Питеру отключиться, а огромные серые, как шкура носорога, лапищи придвигали надгробия поближе и переворачивали их, открывая выгравированные на обратной стороне давно забытые лица.