Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна

Грамотно организованная пиар-кампания — это практически философский камень. Превращает любое дерьмо в золото!

Алексей уселся на край стола и взъерошил сестренке волосы.

— Сонька, ты у меня чудо!

— Я рада, что ты это осознаешь, — ухмыльнулась Софья, выдергивая из-под братского седалища очередной документ. — Расскажешь, как вернешься?

— Ты спать уже будешь…

— Растолкаешь ради такого дела. Или вообще спать пока не лягу, с Марфушей пообщаюсь. Лешка, у нас девка на выданье простаивает!

— И не абы какая! Царевна, умница, красавица…

Что было — то было. Внешностью Марфа пошла в мать — Марию Милославскую, только глаза взяла отцовские, синие. Но все равно, белокожая синеглазая брюнетка с королевской осанкой и плавными движениями производила сокрушительное впечатление. Красавица — и все тут. Даже чуть неправильный прикус не портил девушку, а наоборот, придавал ей дополнительное очарование.

— Приглядываем царевича?

— И из заморских. Сам понимаешь…

Алексей понимал. Пока бояре сильней царя, пока стрельцы себе бунтовать позволяют — лучше внутри страны не родниться и кровь не смешивать. Чтобы не было лишних наследников по женской линии.

А вот в другие страны…

— Грузия? Картли? Кахетия?

Софья чуть сморщила нос.

— Алексей Алексеевич, летайте выше! Как насчет Прусского курфюрста?

— Фридрих Вильгельм? Он женат.

— Зато у него есть сыновья. Карл Эмиль — четырнадцать лет. Опять же Фридрих — тот чуть помоложе, ему сейчас двенадцать лет.

— Так Марфе-то…

— Семнадцать лет. У батюшки с матушкой как раз такая разница и была.

— Они ж лютеране!

— Нам ли плеваться — сами на грани раскола ходим…

— Отец не одобрит.

Софья сверкнула глазами.

— А ты сам напиши ему. Вместе напишем о добрососедских отношениях, о дружбе народов, о понимании, ну и намек сделай, что у вас сыновья, у нас дочери, не хотите ли хотите?

— А ежели не восхочет?

— Так намек же не предложение, нам урону не будет. А коли поймет да подхватит, там и подробности вписать можно.

— Сонь, а ты в Пруссию не хочешь? Ты там быстро всех научишь строем ходить.

Софья рассмеялась. От души потянулась.

— Алешенька, братик милый, чем перед тобой Пруссия провинилась, что ты меня туда заслать хочешь?

Алексей от души рассмеялся. Конечно, это было больше шуткой. Мысль о том, чтобы расстаться с Софьей его даже и не посещала. Более того, будучи умным парнем, он понимал, что большую часть его царевичевой ноши тащит именно Софья. Она разбирается со всеми школьными делами, рассказывая ему краткие выжимки и давая советы. Она знает, сколько, кому и чего нужно. Она разбирается с золотодобычей на Урале, зная чуть ли не поименно даже всех крестьян, не то что казаков. И это она читает всю царскую почту, фильтруя ее на полезную и ненужную, а потом и рассказывая ему все, что стоит внимания. Когда-то Алексей еще проверял сестренку, но потом понял, что для Софьи их интересы неразделимы, и успокоился. Ничего во вред ему Сонюшка не сделает, этого довольно. Вот за кого бы так сестренку замуж выдать, чтобы она навсегда рядом осталась?

Хоть сам женись, право слово!

— Батюшка намекнул, что я могу немецкое платье себе заказать. Сонь, ты не хочешь?

Софья замотала головой.

— Нет уж. Ни к чему нам немчуре всякой подражать! Это пусть они себе кафтаны заказывают!

— Дай время — будут.

— Как же, дам я им время! Со мной бы им кто поделился!

Софья тряхнула головой и улыбнулась. Время, время… сделано много, а сколько еще предстоит сделать?

Но у нее теперь есть кузница кадров, и есть первые подготовленные кадры. А через пару-тройку лет к ней будет стекаться информация со всей страны…

Развернемся!

— Ладно, пойду я к отцу, вскорости уж выезжать надо…

— Будь осторожнее, — Софья поцеловала брата в щеку, с грустью отметив, что если не подрастет — скоро придется стремянку подставлять, вытянулся, что твой тополь.

— Обещаю.

Софья вернулась за бумаги, но на сердце было неспокойно. Поехать, что ли, к Феодосии Морозовой? Там Ванька должен быть, с ним поболтать… или лучше не провоцировать?

Нет уж. Лучше сходить к Марфе.

Поговорить с ней, направить на изучение Пруссии… Чем черт не шутит? Отец не разрешит, так ведь царская свадьба не в один миг устраивается, Фридрих умница, каких поискать, намек подхватит, а невеста-перестарок… да это у вас, в Явропах перестарок, а у нас — девка класс, кровь с молоком!

Да и незачем девчонку до двадцати лет замуж отдавать. Заодно будет время ей мозг проветрить, чтобы не рожала, как мать, каждый год по ребенку.

Дед, сволочь старая, Марию наставлял еще до брака, рожай чаще, этим ты мужа к себе и привяжешь — тетка Анна проговорилась.

Вот ведь еще… назола!

Обещание Софья дала, но что делать с разочарованной девкой более чем сорока лет от роду, причем крупно разочарованной в жизни — пока не представляла. Особых талантов у тетки не было, замуж ее выдать тоже не светило — кому такое счастье нужно, да и сама она не пошла бы. Так что Анна обосновалась в Дьяково, где сидела в Софьиных покоях, плакала и жаловалась на судьбу. Одна надежда была у Софьи на протопопа Аввакума. Вот уж кто мозги любому промоет и на просушку выставит! Но время, опять же, требуется.

Так. Ладно. Пойдем-ка мы к Марфе…

Попав к Матвееву, Алексей Алексеевич только мысленно присвистнул.

Вот как есть — Явропа. Причем с тем оттенком, который придавала этому слову Софья. Язвительно-издевательским.

Ничего русского и нету. Зато стены обтянуты голубой с золотом тканью. Мебель же напротив, обтянута красным бархатом. Позолоченные ножки, резные ручки, гнутые стулья, модные шкапы, картины по стенам. Правда, в красном углу есть икона, но одна и такая скромная, что сразу и не разглядишь.

Матвеев ужом вился вокруг царя, громко восхваляя его мудрость и рассказывая, как он счастлив принимать у себя такого великого человека. А на долю Алексея досталась Евдокия Матвеева.

Да-да, Артамон Сергеевич не держал жену во внутренних покоях. Но при одном взгляде на нее у Алексея заломило зубы. Было что-то такое, сухое, расчетливое и в ее улыбке, и в ее движениях, хотя и была сия дама достаточно полнотела и безжалостно затянута в корсет. И даже в реверансе, который она исполнила так, чтобы юноша полюбовался на ее грудь в глубоком вырезе. Впрочем, грудь впечатления как раз и не произвела. Алексей вспомнил свою полюбовницу, у которой те же прелести были куда как свежее и приятнее для взгляда — и едва не фыркнул. И даже не подумал, как полагалось, приложиться к ручке хозяйки. Вот еще не хватало!

— Ваше высочество, для нас честь принимать вас.

Алексей вежливо покивал. Спорить он не собирался. Счастье?