Салли Грин - Половинный код. Тот, кто спасет

Он берет у меня нож и медленно вытягивает его из ножен.

– Не слишком жизнерадостный предмет, правда?

– Он твой.

– Да, наверное. Когда-то им владел мой дед.

– Он узнает нас, нашу кровь. Для других он не выходит из ножен.

Он прячет нож в ножны и кладет его на землю рядом с собой.

Слишком быстро после всех усилий достать Фэйрборн и вернуть его владельцу.

– Я не убью тебя, – говорю я.

– Возможно. Увидим. – Он отворачивается и ложится. А я остаюсь сидеть и, подбрасывая дрова в огонь, смотрю на отца и понимаю, что я счастлив здесь, с ним рядом.

Неделя почти прошла. В чем-то она тянулась долго, как целый год, а в чем-то промелькнула быстро, как один день. Мы с отцом много охотились, ходили, бегали вдвоем, и просто были рядом, и теперь готовы вернуться в «Красную тыкву» к завтрашнему собранию.

– Ты уверен, что хочешь туда? – спрашивает меня Маркус.

– Да. Там же Анна-Лиза.

Я все рассказал ему о ней, о том, как она мне нравится, и он выслушал меня молча. Как почти всегда, просто слушал и не высказывал никакого мнения. Наверное, я тоже такой.

Но теперь он говорит:

– Анна-Лиза… у тебя с ней то же, что было у меня с твоей матерью, Натан. А это нехорошо. Нехорошо в перспективе. Поначалу мы тоже были сильно влюблены, жили только ради следующей встречи. Встречались еще и еще, но нам все было мало. Просто чудо, что нам удалось держать все в секрете так долго. Я хотел, чтобы она ушла со мной, но она не могла жить вот так, – он обводит рукой лес и реку, – и, к счастью, вовремя это поняла. И тогда она вышла замуж за того человека, но уже к несчастью. Их брак был катастрофой. – Он умолкает и смотрит куда-то вдаль. – Да, я тоже ей не помог, но… тогда меня волновало только одно – как бы побыть с ней хоть немного.

Он поворачивается ко мне:

– Ты должен учиться на нашем примере, Натан. Посмотри на себя. Ты такой же, как я. Я все ищу в тебе твою мать, но… – он качает головой – совсем ее не вижу. Я вижу себя. Черного.

И я знаю, что он прав. Я такой же, как он, особенно сейчас, когда я провел с ним столько времени, но когда я с Анной-Лизой, я чувствую себя иначе; тогда моя Белая сторона поворачивается к миру.

Я говорю:

– Я знаю, что ты хочешь сказать, но…

– Ты похож на меня, у тебя тот же Дар, ты любишь то же, что и я, хочешь того же, что и я, и, возможно, так же ограничен, как я.

– В смысле – ограничен?

– Я не могу жить в городе. Мне трудно с людьми. Внутри зданий тоже плохо.

– Да, с домами у меня тоже проблемы. Зато с людьми в основном ничего. Некоторые мне даже нравятся.

– Мне нравилась твоя мать. И посмотри, чем все закончилось. Ты Черный Колдун, Натан. Ты чернее большинства Черных, которых я знаю. Тебе не надо быть с теми, с Белыми. Лучше тебе оставить ту девушку.

Я качаю головой.

– Не могу. И не хочу.

Я поворачиваюсь к нему и задаю ему тот же вопрос, который он задавал мне.

– А ты уверен, что хочешь пойти со мной? Рискуя потерять эту прекрасную жизнь?

– Мне уже пора чем-нибудь рискнуть ради тебя. Я старею, Натан. Конечно, я еще не старик, но, прежде чем я им стану, мне бы хотелось провести какое-то время с моим сыном.

Мы возвращаемся в Базель через другой проход, посуху.

– Сколько их у тебя? – спрашиваю я.

– Много. Я подумал, раз уж они научились их находить, так пусть развлекаются. – Он смотрит на меня. – Я не даю Охотникам скучать! – Он смеется. – Надо бы заполнить проходами весь мир.

В Базеле мы оказываемся за день до встречи. Маркус настаивает на том, чтобы сначала проверить город на наличие Охотников, а со мной этого не сделаешь, я слишком бросаюсь в глаза, – да, должен признать, Охотники знают, как я выгляжу. Он возвращается в садик за изгородью, когда уже темно, и говорит:

– Двое. Одно из преимуществ невидимости в том, что я могу часами ходить за ними и слушать их разговоры, почти без риска для себя. Они разговаривают с информаторами, точнее, разговаривали бы, если бы нашли кого-нибудь. Но все полукровки как в воду канули. Наверное, сбежали, либо ушли в альянс, что кажется мне хорошим знаком, а вот Охотники в недоумении.

– Но они ничего не знают о завтрашней встрече?

Маркус качает головой.

– Эти двое определенно не знают.

Мы ложимся спать прямо на землю, и я смотрю на звезды и думаю о будущем. Войны определенно не избежать, и мне даже любопытно посмотреть, как будет сражаться мой отец.

Утром Маркус снова выходит проверить город и двух вчерашних Охотниц и возвращается со словами:

– Без изменений. Пошли.

Мы идем в «Красную Тыкву». В пути он снова становится невидимкой и очень быстро ведет меня, держась за мой локоть. К проулку, где находится бар, мы подходим с другой стороны, и я узнаю его в самый последний момент. Когда я, толкнув тяжеленную деревянную дверь, вхожу внутрь, он говорит мне:

– Я пока останусь так.

Я не киваю и никак иначе не показываю, что понял, а просто спускаюсь по ступеням вниз, отодвигаю тяжелый занавес, на мгновение вижу зал «Красной тыквы», но тут у меня темнеет в глазах, и я чувствую, как нас засасывает в проход. Он такой же темный, головокружительный и душный, как всегда, но рука Маркуса твердо лежит на моем плече, и, хотя я не знаю, почему нам понадобилось нырять в проход, я не волнуюсь. Рядом с отцом я чувствую себя неуязвимым.

И вот мы уже на воле. Другого такого широкого и короткого прохода я еще не видел. И я не падаю на землю, как обычно, то ли из-за того, что проход такой широкий, то ли из-за того, что отец крепко держит меня за плечо.

Я оглядываюсь в поисках Охотников, но их нигде не видно.

Мы в баре, но не в «Красной тыкве», по крайней мере, не в той «Красной тыкве», которую я помню. Это бар под открытым небом, на лесной поляне. Планировка тут такая же, как в «Красной тыкве» – столы расставлены вдоль стен, только без стен, хотя кабины в дальнем конце зала все еще кабины. Справа от меня барная стойка, но позади нее тоже нет стены, а над нами вместо потолочных балок «Красной тыквы» натянутый между стволами деревьев парусиновый тент.

Габриэль, Ван, Селия и еще одна Белая Ведьма, Грейс, сидят за дальним от входа столом, с ними Гас, он стоит ко мне спиной. Я делаю к ним шаг, но отец удерживает меня за руку.

Габриэль видит меня, и тогда Гас оборачивается и говорит:

– Помяни черта, рога проклюнутся.

Отец отпускает мою руку.

Я говорю:

– Привет.

Все выжидающе смотрят на меня, а я не знаю, что говорить и чего хочет от меня отец.

Селия спрашивает:

– Ты один?

– Отец… обдумывает твое предложение.

– Значит, ничего у тебя не вышло, – говорит Гас. – Ты должен был привести Маркуса.

И тут Гас взвизгивает и хватается за правую половину своего лица, а между пальцами у него хлещет кровь. Он падает на колени. Кровь бежит по его шее, по рукам, заливает пол. Он вопит, цепляясь за правую сторону лица, когда прямо над ним появляется Маркус. В левой руке у него Фэйрборн, а в правой зажато что-то окровавленное и маленькое. По-моему, это ухо Гаса.