Салли Грин - Половинный код. Тот, кто спасет

– Большинство из них предпочитают делать вид, будто не замечают Маркуса, даже когда видят его в лагере, а тут, смотри-ка, выставились, как на чудо какое-то.

Габриэль поворачивается ко мне, и даже в его глазах я вижу любопытство. Он говорит:

– Дело не только в этом, Натан. Просто, когда ты стоишь рядом с отцом, становится особенно заметно, до чего вы с ним похожи. – Тут я замечаю, что Анна-Лиза тоже смотрит на нас, но, едва наши взгляды встречаются, как она отворачивается.

Маркус говорит мне:

– Тебе никогда не хочется, чтобы их всех смыло куда-нибудь огромной приливной волной?

И я, обводя глазами комнату, говорю ему, что да, о некоторых я не жалел бы ни секунды, но есть и такие, кого мне не хотелось бы видеть погребенными под гигантской волной. Например, Анну-Лизу. Наоборот, я хочу, чтобы она вернулась ко мне и осталась со мной.

Собрание открывает не Селия, а Ван. Она говорит, что у нас сейчас большие проблемы. В лагере собралось двести человек, мало кто из них может драться, зато есть надо всем. Короче говоря, народу много, а всего остального мало. Следовательно, еда и вода – наша главная проблема, а также санитария, это все знают. Не хватает палаток и одеял. Фонарей и даже кружек, и тех не хватает.

Селия объясняет:

– В ближайшие дни фуражиры отправятся на приобретение всего, что нам не хватает, по списку. Купят все, что нужно, в магазинах у фейнов, как раньше, но на днях в лагерь прибудут еще двадцать человек, и нам надо соблюдать осторожность всякий раз, когда мы покидаем лагерь.

Похоже, эта новость всех радует, но тут кто-то бросает, что, мол, хорошо, а то фруктов не хватает, и тут пошло-поехало: никакого разнообразия, мяса нет, овощей мало, и так далее, и так далее. Звучат и другие жалобы. Почему ничего не происходит? Почему Сол до сих пор у власти? Почему все так долго? Почему мы не выручаем Белых Ведьм, которых Сол взял в плен? И тут я понимаю: главная проблема в том, что этим людям совершенно нечего делать весь день, вот они и ноют, и жалуются, и передают друг другу разные слухи.

Ван не реагирует на нытье. Она говорит:

– Мы здесь не для этого собрались.

Она передает слово Греторекс, и та объясняет, что бойцам не хватает амуниции, особенно охотничьих пуль. Она заканчивает так:

– Но мы справляемся. – Спасибо, что она не поглядела при этих словах на Маркуса. Потому что она имеет в виду вот что: если бы не он, ни один наш рейд не удался бы, по крайней мере, без потерь бы точно не обошлось.

Теперь слово берет Селия. Она сообщает, что нам удалось выведать расположение большого охотничьего склада с припасами, вооружением и едой. Напав на него, мы сможем существенно улучшить наше положение и нанести противнику ощутимый удар.

– Всего шестнадцать Охотников охраняют этот склад. Шестеро производят впечатление опытных, остальные новички. Греторекс поведет бойцов на рассвете. Фуражиры и все, кто может идти и нести, подойдут позже и заберут все, что можно, после боя. Все, кто есть в лагере, должны помочь.

Анна-Лиза будет с фуражирами, и если раньше я надеялся, что она никогда не увидит боя, хотя и его последствия тоже не сахар, то теперь у меня в голове мелькает мысль: «Пусть, пусть она посмотрит, что это за кошмар такой, потому что иначе, как кошмаром, это не назовешь». И пусть Селия сколько угодно распинается о моральном превосходстве повстанцев, никакой духовности в войне нет. Есть только кровь и дерьмо.

Греторекс ведет нас в проход. Какое счастье быть снова в лесу, подальше от всей этой скулящей и ноющей толпы. Не проходит секунды, а мы уже бежим с другой стороны между деревьями. До лагеря Охотников недалеко, всего два часа бегом. Фуражиры и все остальные следуют за нами, но шагом, а потому наверняка прибудут, когда все уже кончится.

Мы сбрасываем скорость у лагеря. Он вытянулся вдоль грунтовой дороги, идущей через лес. На обочинах припаркованы два грузовика и много маленьких палаток, в которых, судя по всему, спят Охотники. Есть еще большая серая палатка, похожая на ангар. У входа в нее стоят друг на друге какие-то деревянные ящики.

Едва начало светать. Двое Охотников стоят на карауле, но вот из палатки появляется еще один.

Быстро сориентировавшись, Греторекс отдает приказания. Охотников шестнадцать, нас тоже. У нас хороший, боеспособный отряд. В него приняли новичков, но они серьезные ребята и дерутся не в первый раз. Самин, Клаудия и Оливия вообще выше всяких похвал. Мы рассыпаемся веером: каждый знает, что делать. Мой партнер по-прежнему Несбит. Но мы хорошо изучили повадки друг друга. Вместе у нас получается.

Маркус становится невидимкой и нападает первым.

Я отслеживаю бегунов. Их двое. Я настигаю сначала того, который проворнее, а когда возвращаюсь за вторым, бой уже окончен. Я проверяю обоих бегунов на татуировки и уже собираюсь возвращаться к своим, как вдруг чувствую в голове шипение, как от мобильного телефона. Обычно, когда я дерусь, я даже не задумываюсь об этом звуке, потому что у каждого Охотника и Охотницы всегда есть при себе мобильный телефон. Но на этот раз звук такой сильный, как будто шипят много мобильников за раз.

Я иду назад, к лагерю Охотников, ожидая, что шипение еще усилится. Наверняка источник должен быть там. Может, в одном из ящиков телефоны.

Но я уже на месте, а шипение почему-то не изменилось. Ничего не понимаю. Здесь, конечно, есть телефоны, но их должно быть шестнадцать, по числу Охотников, а шум в моей голове куда сильнее. Я хочу спросить Маркуса, но его нигде не видно. Тогда я спрашиваю у Несбита, где он.

– Не знаю, парень. Ты только погляди, какая добыча. – Он чуть не танцует вокруг двух вскрытых ящиков, доверху набитых пистолетами. – А здесь наверняка есть еще, – говорит он, заходя в большую серую палатку.

Греторекс кричит Софи, новенькой:

– Иди за фуражирами и остальными! Пусть поторопятся.

Маркуса по-прежнему нигде не видно. Я пытаюсь сконцентрироваться на шуме, но тут повсюду тела мертвых Охотников, и на каждом есть мобильный. Я стою среди них, пытаясь понять, в чем дело, когда из палатки выходит Несбит с новой проблемой. Он ведет перед собой пленника.

– Глянь-ка, кто у нас тут прячется.

Охотник идет, опустив голову, прямые светлые волосы закрывают ему лицо.

Несбит тычком бросает его на колени, и тогда он поднимает голову.

Он повзрослел. В последний раз я видел его, когда мне самому было тринадцать лет, но его я узнал бы где угодно.

Он тоже меня узнал.

– Натан.

Моя первая мысль не о нем, а об Анне-Лизе. Я знаю, что Коннора она любит больше других своих братьев. Знаю, что это он помог ей бежать. И я пытаюсь думать о нем хорошо.

Но тут он говорит:

– Натан. Они меня заставили. Мой дядя заставил меня пойти в Охотники. Мне ничего этого не нужно.