Серж Брюссоло - Клятва огня

Так что теперь, вопреки всем усилиям Ната помочь ей найти себе новое место в жизни, Анаката все время держалась угрюмо и раздражительно.

В довершение всего родители девушки упорно отказывались признать в ней то дитя, которым она была двадцать лет назад, и Анаката очень тяжело это переживала. Нат даже сам ходил к матери своей подруги, чтобы попытаться убедить ее, но та продолжала решительно отрицать очевидное, твердя, что ее «крошке» всего несколько месяцев от роду, а та девушка, которая пытается втереться к ним в доверие, всего лишь самозванка.

Она не оказалась исключением. Многие из тех, кто провел два последних десятилетия в состоянии каменной спячки, отказывались поверить, что за это время мимо прошла целая жизнь. Если же их продолжали убеждать, что они заблуждаются, они начинали буйствовать.

Анакате тоже пришлось смирить порывы своих дочерних чувств: слишком уж больно было ей видеть свою мать в припадке неконтролируемой истерической ярости, и все же отречение собственных родителей заставляло ее жестоко страдать.

На следующий день после особенно сильной ссоры она принялась упрашивать Ната сделать ей ребенка. При этом она с обезоруживающей прямотой призналась, что младенец ей нужен для того, чтобы снова обрести расположение матери, вручив его ей в качестве «возмещения ущерба».

Нат категорически отказался участвовать в этом циничном манипулировании, что также не улучшило их отношений.

С тех пор они продолжали существовать бок о бок без всяких проявлений любви и ласки, изнемогая в хозяйственных заботах. Нат снова занялся охотой на ящеров, которые в огромном количестве развелись на берегах озера. Местным жителям не хватало сноровки, чтобы ловить их, и их неуклюжие попытки в большинстве случаев заканчивались трагически, так что Нат решил, что может взять на себя функцию поставщика мяса для всей общины. Он убивал ящеров, разделывал их, солил и коптил мясо; это занятие позволяло ему с пользой убивать время и кое-как зарабатывать на жизнь в ожидании лучших времен.

Неб Орн помогал ему в этой работе. Тем не менее монотонное существование начало всерьез угнетать их, так что в один прекрасный день они снова заговорили о том, как бы продолжить исследование южного полушария.

На борту космического корабля «Радуга Омеги»,

00 ч 34 мин по официальному времени туманности Дракона

Девушка пробудилась с болезненным стоном. Вокруг было темно, не было слышно ни единого звука, а ее тело густо покрывал иней. Примерно минуту она потратила на то, чтобы вспомнить, где она находится… и кто она такая. Нередко случалось, что гиперпространственный сон погружал космических путешественников в полную амнезию. Она уже была близка к панике, как вдруг в памяти наконец всплыло имя: Дорана. Ее трясло от холода, длинные волосы смерзлись в сосульки, а грудь и живот покрывал толстый слой изморози. Ухватившись руками за края холодильного саркофага, она медленно села. Нигде не горело ни огонька, и это было нехорошим признаком. Дорана почувствовала, как ее охватывает тревога. Где-то вдали мерно звучала аварийная сирена.

Кое-как поднявшись на ноги, голая и замерзшая, она спотыкаясь добрела до соседнего саркофага, где все еще спала Валерия, ее подруга с самого детства. Весь спальный отсек был погружен во тьму, и иголочки инея покрывали металлическую обшивку стен и трубы обогревательной системы.

Дорана склонилась над коконом, в котором лежала Валерия, и пальцами осторожно счистила снег с лица девушки.

– Вэл… – прошептала она. – Пора просыпаться, центральный бортовой компьютер подал сигнал тревоги. Вэл, ты меня слышишь?

Но Валерия не пошевелилась. Ее лицо было твердым как камень… и она не дышала. Дорана поняла, что девушка мертва. Заморожена.

Пошатываясь, она побрела между рядами стальных люлек, в которых спали женщины разных возрастов, погруженные в искусственный сон, обязательный при межгалактических полетах. Как ей пришлось убедиться, многие из них умерли, так же как и Валерия, убитые слишком низкой температурой и криопатией – болезнью холода, – которая жила в их крови. Девушка зажмурилась, пытаясь заплакать, но так и не смогла выжать ни одной слезинки. Уже не в первый раз она теряет подругу… и, увы, наверняка не в последний. Она медленно проковыляла к шкафчику, где висела ее униформа, и неуклюже натянула ее.

Стоило ей перешагнуть порог общей женской «спальни», как ее хлестнул по лицу жгучий ледяной ветер, несущий хлопья снега. Как ни поразительно это звучало, но прямо внутри космического корабля бушевала настоящая пурга! Хлопала тяжелыми стальными дверьми, едва не срывая их с петель, намораживала на полу слой тонкого ледка, который под весом Дораны тут же трескался. Со ступенек трапов бахромой свисали сосульки. Весь межзведный корабль походил теперь изнутри на гигантский холодильник. Дорана бросила взгляд на светящуюся шкалу термометра на стене: он показывал 38 градусов ниже нуля.

– Эй, есть кто-нибудь? – крикнула она.

Она не разговаривала уже так давно, что ее голос с непривычки прозвучал хриплым карканьем. Сколько же времени она проспала? Три года, четыре?.. А может, еще больше? Она ненавидела этот искусственный сон, но только он давал возможность путешествовать в космосе, экономя энергию корабля. К тому же он замедлял развитие генетического заболевания, которому была подвержена ее раса. Во сне криопатия теряла свою вирулентность, и деградация шла не так быстро.

– Дорана? – позвал мужской голос. – Это ты?

По характерному тембру девушка опознала Горна – высокомерного, спесивого лейтенанта, которого она терпеть не могла. Он уже двигался ей навстречу, придерживаясь за стену, – видимо, ему тоже нелегко было удержаться на ногах. Ему было всего около тридцати лет, но волосы у него на голове, да и кое-где пониже, уже заметно поседели, а тусклые обесцветившиеся глаза казались почти белыми. «Наверное, я выгляжу точно так же», – подумала Дорана.

– Что происходит? – спросила она. – Почему включилась сирена?

– У корабля не осталось энергии, – просипел Горн. – Ни капельки не осталось. Даже резерв почти истощен. Если мы в ближайшее время где-нибудь не сядем, нам крышка.

– Валерия умерла, – прошептала девушка, с трудом борясь с болезненным комом в горле, который почти не давал ей дышать.

Горн только пожал плечами.

– Не она одна! – буркнул он нетерпеливо. – В мужском дортуаре я насчитал десять покойников. Одного потряс, пытаясь разбудить, а тот раскололся на куски… Голова так и осталась у меня в руках! Мерзкая штука… Резервуары обогревателей опустели за время путешествия, и криопатия быстро взяла свое. Так что надо срочно приземлиться и заняться сама знаешь чем.