Серж Брюссоло - Клятва огня

– А что будет теперь? – спросил он.

– О! – вздохнула Дорана. – События всегда развиваются по одному и тому же сценарию. Будут еще пожары. Горн и его приятели будут снова и снова бросаться в пламя, чтобы спасать оставшихся внутри детей или стариков, и их опять будут прославлять. Люди окончательно потеряют способность относиться к ним критически и в конце концов станут поклоняться им как идолам. Пройдет немного времени, и они сами предложат дорогим гостям принять на себя управление городом, стать полными хозяевами их жизни. Тем временем Горн, Бальд и Марнем наберут достаточно тепла, чтобы приобрести нормальный облик: они перестанут быть серыми, и это весьма облегчит им внедрение в человеческое общество. Это очень важно, так как эффект распыляемого в атмосферу наркотика будет ослабевать по мере привыкания к нему. Горожане постепенно выйдут из своего придурковато-блаженного состояния и начнут удивляться переменам, которые произошли за время их «отсутствия». Вот почему Горн должен действовать быстро и завершить свою миссию до того, как возникнут первые трудности с населением.

– Полагаю, одними только поджогами он не удовольствуется… – мрачно предположил Нат.

– Это верно, – вздохнула Дорана. – Еще он будет пользоваться женщинами-поклонницами, которые уже повсюду за ним таскаются. Женщины будут думать, что он пылает к ним страстью; на самом же деле каждый раз, укладывая их в постель, он будет красть тепло их тела. Постепенно они заболеют, ослабеют и умрут.

– Люди не стерпят такого и поднимут бунт, – возразил Нат.

– Возможно, – согласилась Дорана. – Но к тому времени будет уже слишком поздно. Ты еще многого не знаешь… Есть вещи куда более ужасные.

– Что? – воскликнул юноша, резко поднимаясь. – Говори же, не скрывай ничего.

Женщина с серебристыми волосами удрученно нахмурилась.

– Радуга… – прошептала она. – Корабль… он устроен таким образом, чтобы выкачивать тепло метеорита – того раскаленного ядра, которое пылает в тридцати километрах под поверхностью озера, на дне длинного туннеля, возникшего при столкновении с планетой. Постепенно это тепло будет перекачиваться внутрь радуги, которая по мере этого начнет менять цвета, становясь голубой, желтой, зеленой… а соседние земли будут остывать, превращаясь в ледяную пустыню. В скором времени половина планеты превратится в сплошной кусок льда. Вот так действует мой народ. Я тебе уже рассказывала: мы странствуем по космосу, воруя тепло у маленьких миров, таких как твой – незначительных и незаметных, на исчезновение которых никто не обратит внимания. О, мы никогда не нападаем на большие планеты. Мы, знаешь ли, очень осторожные вампиры. Когда кто-нибудь обнаружит, что ваша планета погибла, это спишут на счет какой-нибудь климатической катастрофы и дальше разбираться не станут.

– Это невозможно, – пробормотал Нат. – Это бред какой-то…

– Нет, – печально покачала головой Дорана. – Таким способом мы уже истребили немало цивилизаций. Их тепло позволяет нам дожить до следующей планеты-жертвы, до следующего массового истребления. Теперь ты должен отыскать способ решить эту проблему. Но время поджимает, не забывай об этом. Мороз будет крепчать по мере того, как насосы нашего корабля будут выкачивать тепло центрального источника. Черное озеро замерзнет. Даже солнце – если оно взойдет – не согреет вас, потому что его лучи будут поглощаться прежде, чем проникнут в атмосферу. Горн, его друзья и я – мы все стражи радуги. Нас обычно отправляют на разведку, потому что мы молоды и потому что мы привлекательны внешне. Наша миссия заключается в том, чтобы охранять корабль, не допускать слишком пристального интереса к нему. Мы в отчаянном положении… Болезнь холода неуклонно наступает на нашу расу. Если ты готов рискнуть жизнью, тебе придется уничтожить сам корабль. Я подскажу тебе, как действовать.

– А почему ты не сделаешь этого сама, если ты можешь спокойно перемещаться внутри корабля, куда тебе вздумается?

– Это никак невозможно. Мы генетически запрограммированы таким образом, чтобы не мочь даже попытаться нанести кораблю хоть малейший вред. И покончить с собой я тоже не могу. Этот психологический блок внедряется нам в мозг при рождении, и ни один из нас не способен его преодолеть. Нас осталось так мало, что нужно было тем или иным образом обезопасить нашу расу, вот почему ученые решили имплантировать в нашу психику эти внутренние запреты. Точно так же я не могу убить Горна, Бальда или Марнема. То же самое верно и в обратном смысле: ни один из них не может лишить меня жизни своими собственными руками. С другой стороны, они вполне могут приказать людям уничтожить меня.

– И вы все устроены таким образом?

– Нет, не совсем. Некоторые из наших командиров пользуются властью физического уничтожения любого из нас. Таких немного, и все же они существуют. К ним относится и Балтор, наш верховный военачальник. Ему достаточно указать на меня пальцем и приказать «Умри!», и я тут же упаду замертво. Теперь ты понимаешь, почему должен стать нашим палачом? Ты один способен уничтожить корабль. Как только такая возможность представится, я приведу тебя в нужное место, но у тебя будет право лишь на одну попытку… И нет никаких гарантий, что ты сможешь спастись после этого.

Дорана сказала правду: в течение ближайшей недели пожары стали следовать один за другим.

«Это все из-за морозов, – говорили люди. – Печи топятся день и ночь, а дома построены кое-как; достаточно одной искорки, чтобы дерево вспыхнуло и занялось».

И каждый раз, когда начинало полыхать очередное строение, как по волшебству рядом оказывались Горн, Бальд и Марнем. Этому никто особенно не удивлялся, так как они сами вызвались быть добровольными пожарными. Каждый день они спасали чьи-то жизни: то ребенка, то старика-паралитика… Их героическая слава достигла таких масштабов, что если бы Нат рискнул сказать хоть словечко против них, его бы тут же побили камнями.

– Вот истинный пример для молодого поколения! – разглагольствовал Неб Орн. – Решительные парни, которые не боятся смотреть в лицо опасности и готовы не покладая рук трудиться ради общего блага. Тебе стоило бы равняться на них, Нат.

Что ему было на это ответить?

Анаката же ночи напролет рыдала в подушку.

– Горн даже на меня не смотрит, – хныкала она. – У него на уме только другие женщины. Это все потому, что я недостаточно привлекательна… О! Я все поняла. Должно быть, он догадался, что я не слишком умелая любовница.

И она прятала заплаканное лицо в ладони, а ее понуро опущенные плечи вздрагивали в такт горестным всхлипам.

Иногда она стонала во сне, зажав руку между бедрами, вероятно, во власти какого-нибудь эротического сновидения, где главным героем был тот же Горн. Это было одновременно и трогательно, и смешно. Нату, которого кидало от жалости к отчаянию, все время хотелось встряхнуть ее, выбить из ее головы эти идиотские фантазии, но ничего не помогало. Анаката не желала его слушать, и если он позволял себе нелестные высказывания о Горне, кидалась на него как разъяренная кошка, выпустив когти и метя ему в глаза. Она уже дважды сильно расцарапала ему щеку, чуть-чуть промахнувшись мимо цели.