Серж Брюссоло - Клятва огня

– И никто из ваших никогда не падал? – как бы невзначай поинтересовался юноша, желудок которого уже сводило от страха.

– Нет, – отозвалась Дорана, – но мы гораздо сильнее вас физически. Мы легко выдерживаем даже сильные ураганы.

– Тогда нам нужно идти в связке, – предложил Нат. – Если я поскользнусь, ты меня удержишь.

– Нет, – отказалась девушка. – Когда мы поднимемся на большую высоту, там будет так холодно, что веревка обломится, как стеклянная, при малейшем натяжении. Это лишь даст тебе ложное чувство уверенности. Ты должен рассчитывать только на себя. Я ничем не смогу тебе помочь и предпочитаю предупредить тебя об этом заранее. Ты еще можешь отказаться, если боишься.

– Конечно, я боюсь, еще как, – хрипло отозвался Нат, – но я все равно пойду. Вообще-то выбора у меня нет.

Примерно минуту они пристально разглядывали арку у себя над головой. Образующая ее изогнутая дугой труба была достаточно широка, чтобы внутри ее помещалось три-четыре дома. Прищурившись, Нат сумел разглядеть линию неглубоких впадинок, вырезанных на поверхности фюзеляжа через равные интервалы. Эта едва заметная лестница тянулась вдоль голубой полосы радуги… до самой вершины.

«Хватит ли мне сил? – задавался вопросом Нат. – Скоро мои пальцы онемеют от холода, и тогда хвататься за скользкий металл будет еще труднее…»

Он содрогнулся. Восхождение все отчетливее представлялось ему подлинным самоубийством. Теплая одежда, конечно, защитит его от холода, но в то же время будет сильно стеснять его движения; он уже чувствовал себя неповоротливым медведем, вздумавшим карабкаться по склону крутизной в шестьдесят градусов. «Ни за что не получится», – твердил он про себя, едва сдерживая накатившую от страха тошноту.

– Вперед, – сказала наконец Дорана. – Мы должны добраться до вершины до наступления полной темноты. Я пойду впереди. Главное – не смотри вниз, иначе пустота затянет тебя. Докричаться друг до друга нам будет очень трудно из-за шума ветра, который будет налетать сильными шквалами.

Нат кивнул, показывая, что он все понял. В горле у него пересохло так, что он не мог произнести ни слова.

Шагнув к кораблю, Дорана ухватилась руками за металлические ступени, потом поставила на них ноги и начала подниматься ритмичными рывками. Ее ловкие движения создавали впечатление легкости, но Нат не позволил себе обмануться. Он понимал, что его мучения начнутся сразу же, как только он коснется руками ледяного металла. Так оно и вышло. Когда он поднялся метров на пятнадцать над землей, налетел свирепый ветер, раздувая его плащ, как бурдюк. Он почувствовал, как его потянуло назад, и стиснул руками ступеньки со всей силой, на какую только был способен. К счастью, зернистая поверхность металла обеспечивала надежное сцепление и не скользила под ладонями.

На тридцати метрах появились первые признаки онемения. Толстые перчатки уже с трудом защищали от исходящего от металла холода; пальцы плохо слушались, их хватка заметно ослабла. И все же Нат продолжал карабкаться вверх, всем телом прижимаясь к поверхности фюзеляжа, чтобы не поддаться искушению посмотреть вниз. Подбитая мехом маска мешала видеть, но он опасался снимать ее, понимая, что тут же обморозит лицо.

Страшась холода, он в то же время очень боялся вспотеть от усилий. Пот, как известно, опасный враг полярных исследователей: он быстро замерзает, и одежда становится жесткой и негнущейся, сковывая движения, как стальные латы.

Примерно на полвысоты Дорана сделала передышку. Когда она обернулась, чтобы посмотреть, как идут дела у ее напарника, Нат убедился, что она снова утратила живые краски. Видимо, большая трата сил отобрала у нее остатки накопленного тепла. Волосы, губы и глаза девушки снова приобрели тусклый серый оттенок.

«Она так же измучена, как и я, – подумал юноша. – Нам ни за что не добраться до вершины».

Им скоро пришлось двигаться дальше: разгулявшийся ветер не давал как следует отдохнуть. Иногда Нату чудилось, что это не стихия, а злобные демоны нападают на него, нанося удары то по голове, то в спину, то под ребра, чтобы заставить его выпустить опору из рук.

Наконец они достигли верхней части дуги, где склон был не таким крутым. С этого момента, хотя лестница шла далеко не горизонтально, притяжение пустоты внизу сказывалось не так сильно, и это уже было большим облегчением. Нат продвигался на четвереньках, поочередно вставляя в углубления ступенек то руки, то ноги. Металл стал более скользким от изморози, и снег так и норовил залепить глаза.

Внезапно, когда он уже потянулся к очередной ступеньке, резкий шквал лишил его равновесия и он опрокинулся набок, разжав хватку. В следующую секунду он уже висел над пропастью, обдирая живот о металлическую обшивку. Только правая рука еще как-то держалась. Он хотел было позвать на помощь, но от ужаса лишился дара речи. Затем он попытался подтянуться на руках, но тщетно: длительное восхождение совсем обессилило его мускулы. Он понял, что так и останется висеть здесь, болтаясь над пустотой, как беспомощная кукла, пока последняя судорога не заставит его отпустить руку.

Дорана в конце концов заметила, что позади что-то пошло не так. Она остановилась, затем вернулась назад. Ее серые глаза взирали на Ната с бесконечной грустью, но она не сделала ни одного движения, чтобы помочь ему.

– Помоги же мне, – прохрипел юноша. – Чего ты ждешь? Ты что, не видишь, что я сейчас упаду? Дай мне руку…

– Ты не понимаешь, – крикнула Дорана. – Я сейчас так устала, что в тот же миг, когда моя ладонь коснется твоей, я отберу все тепло твоего тела. Я убью тебя, Нат. Пытаясь помочь тебе, я превращу тебя в ледяную статую! Ты должен справиться сам. Я не должна дотрагиваться до тебя, это невозможно…

Юноша застонал от отчаяния. Непереносимая боль уже терзала напряженное плечо, и он чувствовал, что его сухожилия вот-вот лопнут.

– Помоги мне, – взмолился он снова.

Дорана не двинулась с места. Она плакала. Ледяные жемчужные слезы катились по ее щекам и отскакивали от искаженного судорогой лица Ната.

«Если бы только она была человеком… Тогда она могла бы просто протянуть мне руку, и я был бы спасен, – мелькнула у него мысль. – Такой простой жест… Такой важный…»

Понимая, что ждать больше нечего, он стиснул зубы и попробовал подтянуться еще раз. Было ясно, что эта попытка станет последней: потом остатки сил покинут его, и он камнем полетит вниз.

«Анаката даже не узнает, что я погиб, пытаясь спасти город!» – успел подумать он.

Он вложил в свое движение столько отчаянной ярости, что пальцы левой руки наконец ухватились за ступеньку. Он медленно, сантиметр за сантиметром, втянул себя наверх, и только когда уже сел верхом на радугу, мучительно задрожал всем телом от перенесенного страха и чудовищного напряжения.