Игорь Негатин - Идущие следом

– Как прошла ночь? – спросил монах.

– Скверно.

– Не ухудшалось ли его самочувствие перед рассветом?

– Нет.

Скупые и холодные ответы Гая Григориуса как нельзя точнее отражали его отношение к монаху. Как и довольно презрительный взгляд, коим мастер наградил брата-инфирмария. Я понимал, что монах здесь совершенно не виноват, и его знаний было недостаточно, но что с того? Шевалье, убиваемому ядом, от этого не легче. Пожалуй, ведьма права: будь Орландо простым человеком – давно бы умер.

– Надо пустить ему кровь, дабы… – начал инфирмарий, но Гай презрительно скривился и перебил, не дослушав:

– Вы совсем обезумели, брат мой?! Орландо едва жив от слабости, а вы предлагаете еще больше его ослабить? Проще перерезать де Брегу глотку, дабы избавить от лишних мучений и ваших ветхозаветных знаний! Вы неуч! Школяр безмозглый, годный лишь смешивать бальзамы для страждущих кишечной коликой! – Мастер Григориус расходился всё больше и больше. – Вам бы, чёрт побери, пользовать осла, коего замучили в подающем воду колесе! Лишь потомственный невежда посмеет лезть к живой душе с набором дешевых притирок и припарок! Я уже не говорю о кровопускании, которым вы готовы лечить даже мёртвого!

Монах вспыхнул, но взял себя в руки и склонил голову:

– Всё в руках Всевышнего, дети мои! Нам остаётся лишь уповать на всеблагую доброту и милость, которую он обращает на души своих верных слуг […]

…[я прид]ержал монаха за руку и спросил:

– Скажите, как себя чувствует отец настоятель?

– Увы, ему не стало лучше, – с некоторым удивлением ответил брат-инфирмарий.

– Жаль… – Я вздохнул и проводил взглядом уходящего монаха.

Обернувшись, заметил, как из-за спины Григориуса выглянула девочка, которую привёл в таверну шевалье де Брег. Девочка, которая осиротела по вине лживого купца. Она смотрела на меня, словно ждала решения.

– Что будем делать, Жак? – тихо спросил Григориус. – Ещё одну ночь он не переживёт.

– Он выздоровеет, – твёрдо сказал я.

– Вы уверены?

– Уверен, – кивнул я и сжал руку в кулак. Хрустнул маленький крестик, и ладонь словно обожгло дьявольским огнём, подтверждающим эту безумную сделку.

Понимаю, вам совершенно нет дела до моих чувств, но тем не менее должен объясниться. Я не наёмный убийца из портовых кварталов и не палач, который приводит в исполнение чужие приговоры, но иного способа спасти Орландо де Брега не видел. Был готов принять этот грех на душу. Ваше право осуждать меня или прощать, но я обещал быть искренним в своих повествованиях…

Я пришёл к монастырю за несколько часов до полуночи. В полночь просыпались монахи, дабы начать новый день с полунощной мессы, и мне совсем не хотелось попадаться им на глаза. Оружие оставил дома, взяв лишь кинжал, с которым некогда прибыл в Баксвэр, и надел изорванную сутану послушника, каким-то образом завалявшуюся среди скромных пожитков. Поверх, дабы не привлекать внимания припозднившихся прохожих, набросил плащ.

Увы, но потайная дверь оказалась закрытой, и как ни старался её открыть, мои попытки были тщетны – секретный замок, известный Орландо де Брегу, так и не обнаружил. Мне оставался лишь один способ – рискованный, но, насколько я знал привычки привратника, имеющий шансы на успех. Оставив плащ в кустах, опустил монашеский капюшон на голову, дабы скрыть лицо, и постучал в дверь Святой обители.

Через некоторое время открылось окошко, и простуженный голос привратника, помянув святых угодников, спросил, чего это шляюсь в столь неурочное для монаха время? Отвечать было бы довольно неразумно, а посему просто показал монетку и совершенно не удивился, когда спустя несколько мгновений услышал лязг засова. Привратник забрал подношение, запер дверь и с ворчанием удалился в свою каморку.

Окна в доме отца настоятеля были освещены зыбким пламенем свечи. Приблизившись, я услышал отца настоятеля, который разговаривал с кем-то из монастырских братьев. Судя по едва различимым словам, аббат чувствовал себя не лучшим образом:

– Мир… Мир на грани войны. Войны столь ужасной, что все битвы, которые случались до сих пор, покажутся вам мелкими дрязгами…

– Благослови Господь! Отче, что вы такое говорите?!

– Молчи, брат… – хрипел аббат. – Сейчас они сжигают ведьм, но пройдут века и станут уничтожать людей, кои восстанут против лживой правды. Зачем? Дабы никто не ослушался их воли! Золото… Вот хозяин, повелевающий умами этих выродков. Выродков, отрицающих и смысл, и саму правду бытия. Сначала они испоганят бессмертные души, а потом начнут пожирать ваши тела! Кусок за куском, пока не подавятся, а вы, подчиняясь их замыслам, будете поступать так же, предавая своих родных и близких…

Не знаю, сколько продолжалась эта беседа, но спустя некоторое время услышал обрывки фраз о грядущей осаде Баксвэра и монастырских тайниках. Увы, но шёпот настоятеля был слишком неразборчив.

Чуть позже раздался стук входной двери, и я увидел человеческую тень, скользнувшую в сторону монастырских келий. Подождав некоторое время, я вздохнул и сделал шаг вперёд.

На столике, стоявшем подле кровати отца настоятеля, теплился огонёк свечи. Не успел сделать и нескольких шагов, как – будь проклята глупая неловкость – звякнул шпорой.

– Орландо, это ты? – прошептал отец Хьюго.

– Да, святой отец… – ужасаясь собственной наглости, сказал я.

– Ты всё же пришёл… – с облегчением произнёс священник. – Мне мало осталось. Скоро Всевышний призовёт меня к себе. Не хотелось бы оставлять незавершённых дел, но так уж сложилась судьба. У меня… У меня есть одна просьба. Поклянись, что исполнишь!

– Слушаю, святой отец.

– Орландо, вы… Вы доставили из Буасси ещё два гобелена. Это правда?

– Да.

– Они сейчас в Святом Трибунале?

– Да.

– Вот как… – захрипел настоятель. – Эх, Арно… Он совсем выжил из ума. Не удивляйся! Он заслужил моё презрение своей мерзкой натурой и преступлениями, кои вершил на своих землях… Шевалье, сын мой… Это ведь вы убили шевалье Дампьера?

– Господь с вами, святой отец!

– Не признаётесь? Пожалуй, это правильно. Никому и никогда не верьте! Орландо, если первый гобелен ещё в ваших руках, – шептал аббат, – ни в коем случае не отдавайте его отцу Раймонду. Он недостоин тайны. Лучше уничтожьте… – Голос священника звучал всё глуше, и мне пришлось наклониться, дабы разобрать его бессвязную речь.

– Что за тайну скрывает этот гобелен? – спросил я.

– Тайну… Не дай вам Бог оказаться среди посвящённых! Вы будете терзаться до самой смерти…

– За что вы убили Альбертину де Вердан? – неожиданно спросил я, и сие стало роковой ошибкой. Как бы темно ни было в комнате, но священник меня узнал! Глаза отца Хьюго вспыхнули такой ненавистью, что я чуть не отшатнулся.