Гай Гэвриел Кей - Гобелены Фьонавара (сборник)

– Я соглашусь! – Все изумленно обернулись к дверям. Эти слова выкрикнул Колл, стоявший в дверях на посту вместе с Шаином; он сделал два шага вперед и громко заявил: – Да будет Верховному королю известно, что я родом из Тарлиндела. До того как принц Диармайд забрал меня оттуда и взял в свой отряд, я был моряком. И если Лорену нужен опытный моряк, я вполне могу ему пригодиться. А у моего деда со стороны матери есть корабль; мы с ним вместе его строили. И это судно вполне способно взять на борт полсотни воинов.

Воцарилась тишина. И в этой тишине, точно камень, упавший в озеро, прозвучал вдруг голос Артура Пендрагона:

– А имя у твоего корабля есть?

Колл, словно впервые осознав, где находится и с кем говорит, страшно смутился, покраснел и отвечал, заикаясь:

– Есть, конечно. Только, по-моему, ничего особенного оно не значит. Во всяком случае, в тех языках, что мне известны, даже слова такого нет. Но мой дед рассказывал, что так в стародавние времена назывался один корабль, принадлежавший его семье. Так что и мы назвали его «Придуин», господин мой.

Услышав это название, Артур вздрогнул, и лицо его окаменело. Потом он медленно склонил голову, точно в знак согласия с чем-то, и повернулся к Айлерону:

– Господин мой Верховный король Бреннина, – сказал он торжественно, – я все это время старался не вмешиваться в твои отношения с Первым магом королевства, но теперь я могу сказать следующее: если тебя беспокоит, сможем ли мы отыскать остров Кадер Седат – мы называли его Каэр Сиди когда-то, – то я бывал там и знаю, где он находится. Возможно, именно поэтому я был перенесен во Фьонавар [18].

– Так что это такое – Кадер Седат? – спросил Шалхассан Катальский.

– Место смерти, – сказал Артур. – И смерть будет поджидать не только на этом острове, но и в море.

МЫСЛЬ, ПАМЯТЬ!

Пол встал и громко сказал:

– Да, она будет ждать нас в море! – И все тут же повернулись к нему. – Но мне кажется, с этим я справиться сумею.

После слов Артура и Пола много времени на обсуждения не потребовалось, поскольку все понимали суровую необходимость этого опасного путешествия. И вскоре Совет был закончен, и все следом за Айлероном и Шалхассаном потянулись из зала.

Пол ждал в дверях. Брендель прошел мимо него с озабоченным и встревоженным лицом, но не остановился. Дэйв, выходя из зала вместе с Левоном и Торком, вопросительно посмотрел на него, но Пол сказал ему:

– Поговорим позже. – Он понимал, что Дэйву, конечно же, хочется поехать вместе с дальри на север. И если война все-таки начнется, пока «Придуин» будет находиться в своем далеком плавании, то начнется она, безусловно, на Равнине.

Ниавин Серешский и Мэбон Роденский даже не заметили Пола, увлеченные разговором друг с другом. Затем мимо него проследовала Джаэлль; она заносчиво задрала голову, явно не желая встречаться с ним глазами; странно, но именно теперь, когда во Фьонавар вернулась весна, Джаэлль снова стала совершенно ледяной. Однако ждал он не ее. Вскоре зал опустел, и там остался только один человек.

Пол и Артур некоторое время смотрели друг на друга, потом Пол сказал:

– У меня есть к тебе один вопрос. – Великий Воин кивнул. – Скажи, когда ты был там в последний раз, сколько человек осталось в живых?

– Семеро, – тихо молвил Артур. – Всего семеро.

Пол кивнул. У него было ощущение, будто он все это видел сам и хорошо помнит. Об этом говорил ему в ту ночь один из священных воронов. Артур подошел к нему ближе:

– Это останется между нами? – спросил он своим густым басом.

– Да, – сказал Пол.

И они вместе вышли из Зала Совета. Мимо них по коридору то и дело пробегали пажи, стражники, солдаты – во дворце ощущались лихорадочные приготовления к предстоящей войне. Они же оба, напротив, были спокойны и шли ровным широким шагом сквозь всю эту безумную суету.

У дверей Артуровых покоев они остановились. И Пол сказал – очень тихо, чтобы никто не подслушал:

– Ты сказал, что, возможно, именно ради этого ты и был призван в этот мир. Но какое-то время назад ты утверждал, что никогда не можешь видеть, чем заканчиваются сражения, в которых ты участвуешь, верно?

Артур довольно долго молчал, потом согласно кивнул и сказал:

– Это действительно место смерти. – И, немного поколебавшись, прибавил: – Если все пойдет, как сейчас, я буду даже рад отправиться туда с вами вместе.

Пол открыл было рот, намереваясь что-то спросить, но передумал и, попрощавшись с Воином, пошел дальше по коридору в свою комнату. В ту самую, которую он до позавчерашнего дня делил с Кевином. И, остановившись перед ней, услышал, как у него за спиной Артур отпирает свою дверь.

Дженнифер увидела, как дверь приоткрылась, и успела перевести дыхание до того, как он вошел в комнату и принес в своих глазах все летние звезды мира.

– О, любовь моя, – сказала она, и голос ее все-таки сорвался. – Мне так нужно, чтобы ты простил меня – за все, что я совершила, за все мои прегрешения. Мне страшно, Артур…

Больше она ничего сказать не успела. Какой-то немыслимо глубокий вздох или стон вырвался из его груди, в три прыжка он пересек комнату и упал перед ней на колени, прижавшись лицом к складкам ее платья, снова и снова повторяя ее имя.

Она, обнимая его обеими руками, ласково гладила его волосы, где среди каштановых прядей уже пробивалась седина. Она пыталась что-то сказать и не могла. Она и дышать-то едва была способна. А когда посмотрела ему в лицо, то увидела, что слезы горькой тоски и неизбывной любви к ней струятся у него по щекам.

– О, любовь моя! – задохнулась она и склонилась, чтобы поцелуями осушить эти слезы. А потом своими губами отыскала его губы – точно слепая; да они и были точно слепые; казалось, они сейчас и шагу не смогли бы сделать друг без друга. Она вся дрожала, точно в лихорадке, и едва держалась на ногах. Он поднялся с колен и прижал ее к себе, и она наконец-то – после стольких лет! – опустила голову ему на грудь и смогла услышать сильные удары его сердца, в котором жила вечно, и почувствовала, как его руки обнимают ее.

– О, Джиневра! – услышала она его голос. – Как ты нужна мне!

– И ты мне! – отвечала она, чувствуя, как рвутся последние черные нити той паутины, которой опутал ее Старкаш, ибо сейчас она стояла рядом со своим любимым и душа ее была открыта любви и страсти. – О, прошу тебя! – прошептала она. – Прошу тебя, любовь моя! – И он отнес ее в постель, поперек которой лежала широкая полоса солнечного света, и большую часть этого дня они провели там, сумев подняться над собственной судьбой.

А потом он рассказал ей, куда должен будет вскоре отправиться, и она почувствовала, как печаль всей Вселенной возвращается, чтобы снова поселиться в ее душе. Но сейчас печаль эта была светла и чиста, ибо Дженнифер удалось вырваться из паутины, сотканной Ракотом, и теперь она действительно стала сильнее благодаря пережитым страданиям, как и обещал ей тогда Мэтт. Поднявшись с постели, она стояла перед ним, освещенная ярким солнцем, и нагота ее была прикрыта лишь длинными золотыми кудрями. Помолчав, она сказала Артуру: