Глен Кук - Властелин Безмолвного Королевства

Но надежда все-таки оставалась. Брат Свечка очень рассчитывал на рыцарей Изабет. Они опытные воины и могут возглавить неумелых коннектенцев, к тому же тяжелая кавалерия давала огромное преимущество. А еще Тормонд завербовал тысячи наемников и нашел рыцарей, готовых служить за деньги. Численностью коннекское войско значительно превзойдет патриаршее.

Сочия расстроилась. Ей не удавалось работать так, как хотел Скарре. К счастью, спрос на хлеб упал. Правда, пекарь очень рассчитывал, что он снова вырастет, когда в город вернутся голодные солдаты.

Брат Свечка месил тесто, а сам в это время предавался воспоминаниям и бесконечным сожалениям. Он понял, что битва состоялась, еще до того, как услышал новости. И понял, что исход ее нельзя назвать благоприятным.

– Сочия, нам пора. Собирай вещи.

Улицы заполнились народом. Все устремились на северо-восток – узнать, какая судьба постигла родных и близких. Паника распространялась, словно чума, а с ней и жалобные вопли. Если правдива хотя бы десятая доля слухов, Каурену уже не оправиться.

Но сейчас в город вернулись те, кто сбежал с поля боя еще до начала сражения. Им нужно как-то оправдать свою трусость, вот они и плетут небылицы, а их болтовней питаются слухи.

Брат Свечка предупредил только Сочию, но теперь он внезапно оказался во главе целой процессии ищущих свет, в которой шли и все участники вечерних посиделок у Арчимбо. Семья кожевника наотрез отказалась оставлять Кедлу. Всего за несколько дней они твердо уверились в том, что Каурен обречен, а Конгрегация с помощью патриарших солдат истребит в городе всех еретиков, неверных и сторонников вискесментского патриарха.

Монах убеждал себя, что волнуется он за здоровье Кедлы и будущего ребенка, а не потому, что она задержит их в пути. Убеждал и сам себе удивлялся.

Его преследовал страх. Въедливый, мучительный страх, пожирающий разум. Он боялся, что окончательно перестал быть совершенным. Но больше всего он боялся созданий Ночи.

Теперь они постоянно незримо присутствовали рядом. Казалось, стоит лишь оглянуться или свернуть за угол, как они предстанут перед тобой. Те, кто всегда жил в плену суеверий, относились к этому спокойно. Они с рождения верили, что Орудия живут поблизости. Но были и такие, кто хотел видеть вокруг себя понятный, упорядоченный мир, и нарастающее давление Ночи воспринималось ими как плесень, разъедающая раствор, который скрепляет основы всего сущего.

Мужа Кедлы среди беженцев не было. Вместе с тысячами воодушевленных кауренцев, которые твердо верили, что правое дело победит, Сомс отправился на поле боя. Воевать ему не хотелось, просто он сделал то, чего от него ожидали.

Кедла не надеялась увидеть его снова. Даже если из всей армии суждено погибнуть лишь одному кауренцу, это непременно будет ее милый Сомс.

– Ты можешь стать для нее старшей сестрой, – сказал монах Сочии. – Просто помоги ей справиться с отчаянием.

Раульт Арчимбо, в отличие от дочери, твердо верил в благополучный исход дела.

– Парень нас нагонит. С ним все будет хорошо. Он же знает, куда мы собирались бежать. Может, еще раньше нас туда поспеет.

Всех терзало глубокое уныние. Больше всего люди боялись попасть в плен. Хотя солдат патриарха теперь разгуливало по округе все меньше, но опасность натолкнуться на них все же была велика. И в отместку за сопротивление города они могли перебить любых встреченных по дороге кауренцев.

Впрочем, мейсалян было довольно много, и они вполне могли бы отбиться от небольших отрядов. Несколько раз отбиваться действительно приходилось. Треть беженцев погибла по дороге. Создания Ночи следовали за ними неотступно: и когда они добирались до Альбодижеса на берегу замерзшего озера Траун, и когда по крутой горной тропе поднимались на гряду Рейндо к крепости Корпсьор.

По пути их нагоняли мрачные вести. Всех коннектенцев охватило черное отчаяние, надежда покинула их.

Малыш Кедлы появился на свет раньше срока, прямо в дороге. Роды были трудными, и женщины опасались, что девушка умрет от кровотечения. Мужчины же боялись другого.

Орудия слетались на роды, как мухи на труп. Почему – не знали даже ученые мужи вроде брата Свечки. Хотя он подозревал, что созданий Ночи просто привлекают боль и сильные эмоции.

Мальчика назвали в честь деда – Раульт. Родился он вполне здоровым. Никаких родимых пятен, изъянов, зубов или прочих зловещих признаков у ребенка не обнаружилось, ко всеобщему облегчению.

Корпсьор представлял из себя несколько укреплений, которые выстроили на вершине крутого горного хребта. С обеих сторон в пропасть уходили почти отвесные скалы. Добраться сюда можно было лишь по тропе из Альбодижеса. Тропа эта охранялась, и ее можно было в любой момент обстрелять из специальных укреплений. С тех стародавних времен, когда люди еще не знали грамоты, Корпсьор служил им надежным убежищем. Его использовали сотни раз на протяжении долгих веков, но после развала Древней Империи и последовавшего затем хаоса оно пока никому не пригодилось. Довольно долго мейсаляне укрепляли Корпсьор: чинили защитные сооружения, пополняли запасы, а самое главное – углубляли вместилища для воды. В прошлом крепости Альтая попадали в руки врага лишь из-за предательства или нехватки воды. Предательство предотвратить трудно: крошечное зернышко алчности и страха таится в глубине человеческой души, и видно его лишь тогда, когда оно прорастет. Быть может, оно есть у каждого и только ждет своего часа.

Ищущие свет надеялись в основном на то, что пересидят своих врагов. Безупречный V умер, а если новый патриарх не разделит его манию и не станет настаивать на коннекском священном походе, страсти вокруг Коннека постепенно улягутся. Арнгенд и Сантерин заняты друг другом, и Сантерин побеждает. У Шарльва Полоумного, по слухам, с головой совсем беда. Значит, с севера Коннеку пока никто не угрожает.

Патриаршая Конгрегация по искоренению богохульства и ереси тоже постепенно зачахнет, ведь ее не поддерживает ни один из основных кандидатов.

Продрогший и отчаявшийся брат Свечка все же верил, что вместе с неизбежной весной к ним вернется и надежда.

Дежурство на крепостной стене уже стало его вторым призванием. Брат Свечка стоял на самом высоком наблюдательном посту Корпсьора и оглядывал неприветливые окрестности. На востоке долина утопала в тумане, а дальше все терялось в снеговых облаках, сливаясь в сплошную сизую дымку. На западе – не многим лучше. Повсюду лежал снег, лишь кое-где проглядывали серые скалы или изможденные зеленые ели. Воздух застыл, и поэтому дым из труб почти скрывал из виду две деревеньки внизу.

К нему подошла Сочия. Девушка казалась уставшей и выглядела старше своих лет. Постоянное уныние сломило ее.