Глен Кук - Властелин Безмолвного Королевства

Свечку охватил стыд: он не знал, где теперь его собственные дети.

Из мрачных раздумий монаха вывел внезапный приступ страха. В ночи недоставало чего-то важного. Куда-то подевались все комары.

Долину Сэдью заполнила тишина – гробовая тишина. Тьма сгустилась.

Не жужжали насекомые, совы не сплетничали друг с другом о том, где добыть самых вкусных мышей, никто не шнырял в листве и хвое, промышляя себе на ужин и стараясь не попасться кому-нибудь на зуб.

Тьма сгустилась еще больше.

Зашуршали листья – это вернулись из разведки Брок и Турм.

– До опушки от нас две сотни ярдов, – прошептал сьор. – Дома будем еще до рассвета. Даже если придется нести нашего святого отца. Что это?

Брок замер, вдруг почувствовав сгустившийся ужас. Как ни странно, обычной угрозы в этом ужасе не ощущалось.

Невидимое нечто не приближалось к ним, и разглядеть его не удалось. Тьма укрывала его, словно плащом, зато отчетливо слышалось приглушенное гудение, и чувствовалась сильная вонь.

Смрад был такой, словно рядом пронесли труп, пролежавший на жаре не меньше недели. А гудели десятки тысяч мух.

Брат Свечка ошалело затряс головой, словно хотел отмахнуться от нестерпимого запаха, от могущества древней Ночи. Но ведь старые боги давно сгинули! Еще на заре Древней Империи Бестию укротили, разорвали на части, сковали! Ни одно другое божество не смогло бы разрубить волшебные оковы, которые сдерживали поверженные Орудия.

Жестоких древних богов покорили люди, и только люди могли освободить их.

Зловонное облако поплыло дальше – существо перемещалось от трупа к трупу вглубь Коннека. Темнота вновь сделалась обычной. Вернулись звуки.

Коннектенцы двинулись дальше. Никто не поверил, что мимо по лесу минуту назад прошел сам Бестия, усыпая землю личинками червей. Тут скорее уж поверишь священнику, чем собственным чувствам. Слишком уж жутким было это Орудие, сама мысль о нем казалась невыносимой. Любой мог привлечь внимание Повелителя Мух, если только не молился усиленно собственному могущественному богу.

Арнгендцы тоже не поверили, даже когда их лошади, испугавшись чего-то, вдруг рванулись прочь, в темноту. А вот уцелевшие жители лагеря, лишившиеся крова, поверили. Под чалдарянской верой по-прежнему теплились воспоминания о древних богах, такие же скудные, как и жизнь самих гролсачцев.

Вернулись комары.

– Поднимайтесь, совершенный, – упрашивал монаха Брок Рольт. – Уже недолго осталось. Худшее позади. Еще до рассвета окажетесь на пуховой перине.

Брат Свечка вскарабкался на стену – туда, откуда были видны ворота Карон-анде-Лета. Солнце клонилось к закату. Монах проспал одиннадцать часов, но все суставы по-прежнему ныли, мышцы тоже. Староват он стал для приключений.

Проснувшись, он наелся так, что чуть не лопнул, и теперь, довольный, рассматривал в сгущавшихся сумерках толпу осаждающих. Хоть и было их много, выглядели они жалко.

Возле замка собрались сотни гролсачцев. Еще больше отправилось грабить окрестные деревни, но там для них не нашлось ни еды, ни трофеев. Те, кого сейчас видел совершенный, были настроены не слишком воинственно. Среди них были уцелевшие во вчерашнем сражении, а также те, кто в это сражение не очень стремился. Вообще здоровых молодых мужчин там было немного.

Время от времени они находили мертвое тело, и тогда до монаха доносились отчаянные вопли. Хотя Свечка никак не мог понять, как они умудряются опознать труп, после того как над ним потрудился Бестия.

Сам он не видел тел, которых коснулось страшное Орудие, зато слышал рассказы очевидцев. После своего пиршества великий демон оставлял лишь высохшие остовы, настолько легкие, что их можно было поднять одной рукой.

Как обычно, на стене дежурил Брок Рольт.

– Вы решили здесь поселиться? – поинтересовался у него монах.

– Отсюда хорошо видно, совершенный. Не много, но понятно, что происходит.

– Пока вроде бы ничего особенного не происходит.

– Правильно. Они разыгрывают из себя солдат, но это все пустое. Мы сломили их дух.

На стену поднялись Турм и Сочия. Турм на ходу стряхивал крошки с рыжих усов. Брат Свечка приветливо кивнул Сочии.

– А что же арнгендцы? – спросил он.

– Отправились грабить, но тут им рассчитывать особенно не на что. Разобьются на маленькие группки – на них тут же нападут. Отправятся всей толпой – никого не найдут, разве что тех глупцов и упрямцев, которым не хватило ума спрятаться в лесу.

– Кто-то посулил гролсачцам молочные реки и кисельные берега. А арнгендцам, видимо, обещали, что они не встретят здесь сопротивления.

– И они не встретили. Мы только и можем, что сидеть в замке сложа руки.

Брат Свечка не поверил сьору. Сидеть сложа руки было не в характере Рольта.

– Братец, добиться можно многого. – Сочия взмахнула рукой, указывая туда, где, едва различимые в сумерках, темнели вал и землянки, которые захватчики начали возводить днем, хоть и без особенного рвения. Из иноземцев помогали лишь немногие, остальные отправились на поиски добычи. Многие не вернулись.

– Чего именно? – спросил Брок.

– Если арнгендцы отправятся грабить, устрой вылазку, уничтожь лагерь, укради или перебей запасных лошадей, конюхов и слуг.

– А зачем рисковать? – хмыкнул Турм. – Просто подождем… пока граф Реймон не прискачет спасать свою распрекрасную Сочию.

Сестра толкнула его, и они начали ругаться. Сочия жаждала крови и готова была в одиночку устроить вылазку и перебить несчастных гролсачцев.

– Надо прореживать сорняки, иначе они разрастутся.

Свечка с грустью подумал, что в главном девушка права. Они столкнулись лишь с первой волной настоящего потопа. Не наводнит ли долину Сэдью поток отчаявшихся людей, готовый затопить Коннек?

Господу ведомо, что Коннек не сможет сплоченно подняться на свою защиту. Центральная власть не ведала, что творила, и не могла ни на что решиться. Быть может, герцог вообще при смерти. Заговор с ядом расстроили, но едва ли удалось вернуть Тормонда к жизни. Многие дворяне желали лишь насолить своим соседям, те же, кому не изменило чувство долга, готовы были тянуть до последнего, пока беда сама не придет к ним. Лишь граф Реймон Гарит мог бы еще увлечь кого-то за собой, он ведь прославился своими победами, но у него не было законной власти ни чтобы набирать рекрутов, ни чтобы раздавать приказы за пределами своих владений.

Бротская церковь считала Реймона самым опасным человеком в Коннеке. Именно поэтому, видимо, Конгрегация так вцепилась в Антье.

Стало темно, под стенами Карон-анде-Лета зажглись редкие костры. Людей, чтобы замкнуть кольцо вокруг замка, захватчикам не хватало.

Но скоро все может измениться.

Брок не собирался пускать дело на самотек. Он собрал пятерых добровольцев и вместе с ними спустился по веревкам с южной стены – там, где она была ниже всего.