Ками Гарсия - Неопознанная

Сердце Джареда под моей рукой забилось быстрее. Губы шевельнулись, будто он хотел что-то сказать, но промолчал. Он смотрел на меня, а его сердце колотилось все сильнее.

Наконец Джаред протянул руку, обхватил меня за шею и притянул к себе.

Я закрыла глаза, предвкушая поцелуй.

– Посмотри на меня, Кеннеди. – Голос Джареда прозвучал низко, тяжело. – Ты единственная, кто говорил мне такое. Единственная, кто видит во мне такое.

Наши лица были в футе друг от друга, но мне казалось, Джаред настолько близко, что слышит мои мысли.

– Это неправда!

– Тсс… – Он поднял руку и коснулся пальцем моих губ. – Мне наплевать, думает ли еще кто-нибудь так же, лишь бы ты думала. И то, что я чувствую к тебе… – Он прикусил губу, ища подходящее слово. – Иногда, глядя на тебя, я даже дышу с трудом.

Я прижалась губами к его губам, желая уничтожить расстояние между нами. Я чувствовала, как сильно он тянется ко мне, как много я для него значу. Это похоже на жажду, которую невозможно утолить.

Но я старалась, пока каждая моя клеточка не заболела от изнеможения и от того, что я могла найти только с Джаредом.

От счастья.

На следующее утро я проснулась, все еще лежа в объятиях Джареда, и почувствовала себя напряженной и отчаянно нуждавшейся в душе. Я выскользнула из-под его руки и на цыпочках прокралась мимо Приста, спавшего на соседней кровати.

Дверь между комнатами была все так же открыта. Алара зарылась в одеяла, а поперек кровати у нее в ногах лежал Бир. Элль с Лукасом спали поверх одеял на другой кровати. Лукас устроился повыше на подушках, а Элль положила голову ему на грудь. Она все же сменила оскорбительный розовый костюмчик на красный.

Я порылась в ее запасах одежды и нашла джинсы и футболку, которая на мне показалась бы платьем, и унесла все в ванную комнату.

Вода едва успела нагреться, когда я шагнула под душ. Мыльная пена покрыла мою спину, и мне захотелось, чтобы и чувство вины смывалось так же легко.

Мне необходимо избавиться от ответственности за все то, что происходило вокруг, хотя бы на несколько минут. Я перелистала кадры своей жизни, ища радостные воспоминания.

Мой дом.

Запах макарон с сыром, доносящийся из кухни, – не рыжих макарон из коробки, а тех, что мама делала сама, посыпая хрустящими хлебными крошками.

Закрытая дверь наверху, и я жду, когда мама спустится. Но это не она. Отец улыбается мне, сияя зелеными глазами, ямочки на щеках.

– Как тут мое солнышко? – Он достает что-то из кармана.

Я знаю, что это, еще до того, как вижу красно-белый фантик леденца.

Нет…

Я прижимаю к глазам ладони, отгоняя видение.

Только не он.

Мой отец не должен быть частью счастливых воспоминаний, и вообще каких-либо.

Вода вдруг потяжелела, словно грязная жижа, текущая в Миддл-Ривер. И эти ужасные воспоминания тоже следовало прогнать. Я отдернула руки от глаз, и пол душевой медленно проявился передо мной.

Сначала плитки. Потом круглая серебристая решетка стока. Черные полосы все еще мешали мне видеть. Я поморгала и снова посмотрела вниз.

Черные полосы пересекали плитки пола и буквы, отштампованные на решетке: «Сделано в США».

Капли чернильно-черной жидкости ударились о мою кожу, упали к ногам.

Я попятилась, скользя ладонями по гладкой стеклянной стенке. Форсунка душа висела надо мной. Темная вода стекала по моему телу, густая, как машинное масло.

Я открыла рот, чтобы закричать, и черная жижа заползла в мое горло, на вкус она была словно окурки или бензин. Я выскочила из душевой кабины, меня тошнило.

Черный отпечаток моей руки остался на стеклянной стенке.

Я схватила полотенце и потянулась к дверной ручке. И застыла. По моему запястью сползала капля безупречно чистой воды. Я обернулась к прозрачной кабинке.

Отпечаток и черные полосы исчезли.

Обжигающее ощущение в горле, тошнотворный вкус во рту и даже запах – все растаяло. Из душа лилась чистая вода.

Я натянула футболку и джинсы и выскочила из ванной комнаты.

– Здесь что-то есть! – закричала я, захлопывая дверь за собой.

Лукас, Элль и Алара уже проснулись и включили телевизор.

Алара спрыгнула с кровати:

– О чем ты?

В комнату вбежали Джаред и Прист.

– Что случилось? – спросил Джаред.

Я с трудом перевела дыхание:

– Из душа полилась черная дрянь. На меня. А потом исчезла.

– Густая? – спросил Лукас.

– Да.

Я все еще ощущала липкую гущу, сползавшую по моему телу.

Джаред и Лукас обменялись понимающими взглядами, а Прист бросился в соседнюю комнату. Через мгновение он вернулся с пневматическим молотком в одной руке и кухонным огнетушителем в другой. Я знала, что огнетушитель наполнен раствором каменной соли.

– Черная жижа – знак демонической активности, – пояснил Лукас.

Алара обошла комнату с электронным детектором в руках. Прист не отставал от нее, держа оружие наготове.

Алара вошла в ванную комнату, а я затаила дыхание.

– Ничего, – крикнула она изнутри.

– Я хочу убраться отсюда. – Я надела ботинки и связала влажные волосы в хвост.

Элль запихнула в сумку разбросанные вещи и схватила куртку:

– Я тоже!

Мы ждали в джипе, пока Алара проверяла гостиничный номер, а Прист повел Бира вниз по лестнице той же дорогой, какой мы вели его наверх накануне вечером.

Лукас включил радио и стал ловить разные станции.

– Хочу выяснить, не стряслось ли поблизости странного и мерзкого. Это объяснило бы то, что случилось в душе.

Метеорологи продолжали соревноваться в дурных предсказаниях, говоря о необычной погоде и сваливая все на глобальное потепление или на кислотные дожди.

– Эти умники скоро скажут, что всему виной ледники на полюсах. – Прист переключился на другую станцию.

Алара пробежалась вокруг парковки и забралась в машину, когда прогноз погоды прервал срочный выпуск новостей: «Тело отца Джона О’Ши обнаружили этим утром, когда прихожанин церкви Святого Причастия пришел на восьмичасовую мессу. Священник висел на стропилах над алтарем. Полицейские исключают самоубийство в связи с тем, что они называют странными обстоятельствами».

– Это случилось около часа назад. – Лукас выводил машину с парковки. – Где церковь?

– В центре города. Десять минут отсюда. – Прист уже смотрел на карту в телефоне.

Я старалась не думать о священнике, висящем на стропилах церкви, или о черном блестящем отпечатке моей ладони на стекле душевой кабинки. Но чем сильнее я отгоняла эти образы, тем крепче мой мозг цеплялся за них.

– По-твоему, это Андрас? – спросил Лукас.

До церкви оставалось совсем немного, но полиция уже перекрыла улицу из-за толпы зевак на углу.

– Да. – Алара не колебалась. – Припаркуйся в соседнем квартале. Дойдем пешком.