Елена Помазуева - Академия королевских чародеев

– Девушка! Девушка! – слышалось со всех сторон, потому что я тут тушила, а там поджигала.

– Окно! Откройте кто-нибудь окно! – попросил женский голос.

Естественно, первой к окну подбежала я. Магическое пламя выбило не только раму, но и стекло, вставленное в дерево, оплавило.

– Пожар! Пожар! – заорал сторож и засвистел в свисток, собаки начали заполошно лаять.

Тревога поднялась на всю Академию.

– Девушка, как ваше имя?! – прогремело надо мной.

Услышав командирский голос, я присела со страху.

– Рея Варас, – едва слышно булькнула в ответ.

– Рея Варас, прекратите разрушать Академию и ничего!.. Слышите? Ничего! Не делайте! Отойдите вон в тот угол и стойте смирно, пока мы будем тушить все после вас.

Ослушаться такого грозного окрика я не могла.

Маги, понявшие, что я больше ничего не добавлю к уже сотворенному, очень быстро затушили магический огонь и дали отбой сторожу, который успел закинуть пожарный шлаг в окно, не надеясь на учителей, и повернул вентиль, обдав комиссию струей ржавой ледяной воды. А какая еще может быть в пожарных бочках, наполнявшихся раз в три месяца?

Я грустно смотрела на мокрых магов, они сердито поглядывали на меня. Но они все равно считали себя в выигрыше по сравнению с господином Шортаном, который, в одних симпатичных таких трусах, пытался придумать, чем прикрыться. Дело в том, что всю материю, включая занавески, скатерть и прочее, я успела спалить. Но идти осенью по городу в таком виде ему не хотелось. Вопрос был решен, когда куратор обернулся волком и уселся на стол, подпаленный, но сухой, в отличие от пола, где хлюпали жижа и сажа. Чистоплотный зверь, ничего не скажешь.

Именно тогда в моей душе навсегда поселился священный ужас перед раздетым мною, а потом обратившимся в волка куратором Шортаном. Мне всегда казалось, что после очередной моей неудачи он обернется серым волком и съест непутевую студентку… Чтоб больше не мучиться с ней.

– Вы меня выгоняете? – обреченно спросила я приемную комиссию.

По лицам магов я поняла, что самое горячее их желание – не видеть меня больше никогда!

– Нет, почему же? – послышался совершенно нелогичный ответ строгого мужчины, оказавшегося впоследствии директором многострадальной Академии королевских чародеев. – Тебя без знаний отпускать опасно. Так что ты принята, и мы возьмемся за тебя особо! Люк, присмотри за ней. Рея Варас будет на твоем курсе. Девушка способная, но оставлять ее без присмотра нельзя!

Так меня приняли в Академию королевских чародеев. А потом я влюбилась в Дариса, и начались все эти неприятности с магическим поединком.

– Это правда? – с придыханием спросила меня любопытная девочка.

Я испуганно оглянулась на заинтересованные лица попутчиков. Что правда? Она о чем? Погрузившись в воспоминания, я напрочь отключилась от реальности и сейчас не понимала, что должна подтвердить. Посмотрела на куратора и поймала взгляд с хитринкой. Это что он там обо мне такое рассказал?

– Нет! – решила я внести ясность. – Он меня сам поцеловал. А я совсем не собиралась!

Народ ахнул. В глазах куратора блеснуло осуждение, мужчина быстро ко мне наклонился, даже сообразить не успела зачем, и поцеловал, крепко обхватив рукой за талию. Особо сопротивляться я не могла, нас же считали женихом и невестой, но ладонями уперлась ему в грудь и попыталась незаметно отпихнуть очень активного выражающего свои чувства «жениха».

Поцелуй, конечно, был нежным и приятным, но кроме неловкости и знакомого чувства, что я опять сотворила что-то не то, не вызывал. Вот спрашивается, с чего вдруг мне сейчас целоваться с собственным учителем? Тем более я только что вспоминала, как спалила на нем всю одежду на вступительных экзаменах!

– Прекратите целоваться, – возмущенно прошептала я ему, едва он освободил мои губы.

– Напоминаю, мы молодожены. Нам положено, – тоже едва слышно ответил он строгим тоном, будто учитель что-то пояснял неразумной студентке.

– Кучер запретил, – прошипела я недовольно.

– Дело ж молодое, добровольное! – послышался знакомый мужской голос. – Поссорились – помирились.

А мы ссорились? Что происходит? Что им такое рассказал куратор, что мои слова о поцелуе могли прозвучать так, будто мы поссорились? Я внимательно оглянулась на пассажиров, которые старались удержать улыбки под маской серьезности и на нас не смотреть.

– А вы, дядя, говорили, что ваша жена не хочет целоваться, – произнесла заинтересованно девочка.

– Что ему, первому, что ли, попалась строптивая жена? – пробасил мужской голос.

– У вас, мужчин, только одни поцелуи на уме, а нам нужно внимание, – поучающим тоном проговорила какая-то женщина.

– Внимание, сейчас будет поцелуй! – довольно пробасил тот же мужской голос, чем вызвал бурю смеха в карете.

А мужчина и правда прижал свою жену и поцеловал. И ведь зарделась женщина от удовольствия. Эх, мне бы так! А то о поцелуях Дариса мечтать даже нельзя, все руки обожжет, а вот с куратором, которого боюсь до самых косточек, уже второй раз целуюсь вынужденно. Вот что значит, никаких чувств к нему не испытываю, но легенду приходится поддерживать, чтобы нас обманщиками не посчитали.

Ой, Маркиз же говорил, что куратору больше моего досталось, надо бы его поблагодарить и спросить, как он вылечился без магии. Опустила взгляд на его руки и увидела, что он в перчатках, хотя в карете тепло. Здесь стояли две крытые жаровни с горящими углями, да пассажиры надышали. Мне стало жалко куратора. Ведь он старается, выпутывает меня из каждой переделки, а я даже не поблагодарила за помощь. Я протянула руку и взяла его ладонь в свою, при этом, не подумав, сжала от полноты чувств, и услышала про Хариша и глупых студенток сквозь плотно стиснутые зубы. Поняв, что снова заставила полуоборотня страдать от ожогов, я решила смириться со своей судьбой, убрала руки, откинулась на спинку жесткой скамейки и прикрыла глаза. Думаю, будет лучше, если я притворюсь слепоглухонемой и недалекой от рождения, чтобы ко мне больше вопросов не было.

Но мне не повезло, карета затормозила, и люди вокруг стали суетиться и собирать разложенные вещи. За интересной беседой мы и не заметили, что уже подъехали к постоялому двору, где должны были переночевать. Как таковая, остановка на ночлег в пути меня нисколько не смущала, тем более она прервала разговоры о поцелуях. Неожиданности начались на самом постоялом дворе.

Многие пассажиры, увлеченные рассказом, завершившимся поцелуями, активно переговаривались и были возбуждены. Только я чувствовала вину перед куратором за свою очередную неловкость, когда сжала опаленные руки. Вылезали все в том порядке, в каком размещались. То есть сначала мы с куратором, потому что сидели у дверей кареты, а затем остальные пассажиры. Вещей у нас было немного, они уместились под нашими ногами, потому, прихватив небольшие дорожные сумки, мы направились к дому, где уже хлопала дверь, выпуская клубы теплого воздуха.