Елена Помазуева - Академия королевских чародеев

Я смело шагнула в распахнувшийся передо мной простор. Мне нравилось, что ноги не сильно утопали в снегу, а лишь немного, позволяя почувствовать, что стихия разрешает насладиться своим богатством. Сначала я ступала робко, а потом осмелела, широта простора позвала, и я побежала.

Было радостно на душе оттого, что снежинки падали на лицо и щекотали холодными гранями, оттого, что вырвалась на свободу и могу бежать по снегу, падать и никто не будет мне выговаривать за намокшую одежду. Я смеялась и была счастлива. Вот такие простые мелочи, подаренные самой природой, могут быть очень значительными в жизни.

Позади себя я услышала смех мужчины и радостно обернулась, мне нравилось, что он разделяет мое настроение, и я была благодарна, что он сделал этот поздний вечер, почти ночь, потрясающим. Между нами протянулась цепочка моих следов, сначала робких, а потом и вовсе едва заметных – когда я бежала в белоснежное пространство, едва касаясь земли. Это была как будто призрачная связь между нами, снежинки неутомимо падали и засыпали след.

– Иди сюда! – крикнула я куратору, вновь переходя с ним на «ты».

Это было так естественно, сомнений даже не возникло. И мужчина побежал ко мне, как я бежала до этого, и на его лице была та же счастливая улыбка, говорящая о том, что он понимает всю прелесть этого момента, где есть только снежный простор вокруг, искристая красота падающих снежинок и… мы.

Додумать мне не дали. Мужские руки, едва Шортан добежал, подхватили меня и закружили, взметая подолом длинной юбки снежинки, еще летевшие и едва приземлившиеся на поле. Я хохотала от счастья, а он все кружил и кружил.

Мы были так счастливы, это чувство переполнило меня, и магия выплеснулась наружу. Она подхватила нас в своем танце, кружа и поднимая ввысь. Меня это не напугало, а мужчина лишь радостно смеялся вместе со мной.

Снежинки перемешивались с моей магией и окрашивались в красный цвет. Небольшой отсвет давал возможность рассмотреть замысловатые фигуры, которые рисовали на кипенно-белом поле красные снежинки, осыпающиеся вниз, повторяющие все повороты нашего танца.

Мы летали легко, как снежинки, которые кружились вместе с нами, и смеялись от счастья, от того, что попали в сказку. Мужские руки вели в этом танце, и мне это нравилось. Когда мне захотелось, чтобы это никогда не заканчивалось и чтобы этот снег не стал снегом нашей разлуки, а был лишь началом, засыпав все, что случилось до этого, дав нам возможность начать все заново, с чистого листа, как этот белый снег, магия дрогнула, и мы почти рухнули в пушистое покрывало, усеянное замысловатыми узорами нашего танца. Я удачно приземлилась на господина Шортана, но он лишь улыбнулся. Мужчина перекатился, теперь он навис надо мной. Мы оба были осыпаны снегом.

Лицо мужчины склонилось ко мне, и теперь я даже не была уверена, что боюсь его или хочу убежать прочь. Зрачки знакомо вспыхнули зеленым огоньком, а я завороженно смотрела в глаза своему страху и очень хотела этого поцелуя.

– Не надо, – тихо произнесла я, вспомнив, что рисунок на руках не позволит отдаться романтике момента.

– Хорошо, – тепло улыбнулся полуоборотень, протянул руку и прохладными пальцами провел по моим горячим губам.

Это было так же трогательно, как сам поцелуй, и сердце тревожно забилось. Его глаза мерцали зеленым огоньком, а взгляд был прикован к моим губам.

Шортан поднялся, подал мне руку и помог встать на ноги, обнял, и мы направились к едва заметным огонькам. В том, что мы идем в нужном направлении, я нисколько не сомневалась, нюх волка никогда не подводит.

Поземка заметала все, что мы сотворили этой прекрасной снежной ночью, будто давая нам возможность попробовать еще раз. Окрашенные моей магией снежинки пропадали под новым слоем своих белых сестренок, скрывая от любопытных взглядов следы нашего танца. И это было правильно, потому что это было только наше.

На постоялый двор мы вошли шумные, раскрасневшиеся и очень довольные. Потом пришлось долго вытряхивать усыпанную снегом одежду, при этом мы все время посмеивались и переглядывались. Нам обоим очень нравилась эта суматоха. Хозяин покачал головой, увидев нашу влажную одежду, с которой начинал капать подтаявший снег, и предложил развесить пальто на кухне, рядом с огромной печкой, которая давала тепло всему большому дому.

Оказавшись в комнате вдвоем, я не ощущала неловкости, как в прошлый раз. Какое-то теплое чувство, поселившееся в груди сегодняшней ночью, заняло место страха перед полуоборотнем.

– Рея, ложись отдыхать, – улыбаясь, тихо произнес куратор.

– А как же вы, господин Шортан? – замешкалась я, понимая, что мужчине сегодня предстоит бессонная ночь, если я одна займу всю кровать.

– Пока мы не на лекциях, зови меня Люк. Так все друзья ко мне обращаются, и мне будет приятно, если ты будешь тоже так называть, – предложил полуоборотень.

– Хорошо, – робко произнесла я, но мысль упорно возвращалась к кровати и нерешенному вопросу с ночевкой.

Но, видимо, самого Шортана это мало занимало. Давно настала ночь, за падающим снегом не было видно звезд и луны, но понятно, что уже поздно. Пассажиры спали в тех комнатах, что им предоставил хозяин. И только мы все никак не могли улечься.

К кровати мы шагнули одновременно, столкнувшись. Меня качнуло, мужчина быстро обхватил за талию и придержал.

– Ой, простите, – смутилась я.

– Это я был неловок, – отозвался куратор.

Полуоборотень тихо позвал меня:

– Рея…

Я подняла на него глаза и вновь замерла. Мужчина больше не делал попыток поцеловать меня, но взгляд у него был достаточно красноречивым, а мне было очень приятно осознавать, что я могу нравиться. Зеленые всполохи в глазах куратора заворожили, оторвать взгляд я была не в силах. Очнулась от прикосновения пальцев к волосам на виске, ладонь чуть спустилась вниз и прошлась легким прикосновением по щеке. Еще чуть ниже, и большой палец едва дотронулся до уголка губ. И все это время я смотрела в глаза полуоборотня, которого сейчас совсем не боялась, а мужской взгляд внимательно следил за движением собственной руки. Как же мне нравился его взгляд! Но в тот момент, когда Шортан стал склоняться ко мне, я снова вспомнила о рисунке на руках и, перехватив ладонь, отняла ее от лица.

– У вас ожоги, давайте залечу, – я опустила взгляд на поврежденную кисть и постаралась переключить свое и его внимание на нее.

– Меня зовут Люк, и мы давно на «ты», – едва слышно произнес куратор.

Я вспомнила, что, пока кружились над полем, мы действительно были очень близки.

– Люк, – эхом повторила я, но поднимать взгляд на мужчину побоялась, остановившись на вырезе рубашки, где виднелась ложбинка на шее.