Ольга Куно - Горький ветер свободы

– Архивариуса? – невнятно пробормотала я. – И в чем заключается его работа?

Язык заплетался, отражая тем самым хаос, творившийся сейчас у меня в душе. Когда Данте начал говорить о выборе занятия по вкусу, я, признаться, подумала о таких опциях, как мытье полов, приготовление пищи и прополка грядок. Поэтому, когда Данте внезапно заговорил о квалифицированной, профессиональной работе, я подняла голову, расширила глаза и, кажется, даже приоткрыла рот от удивления. И никак не могла понять: радоваться мне, продолжать сетовать на судьбу или просто вылить себе на голову ведро холодной воды. Последнее, пожалуй, было бы наиболее уместным.

– В армоне есть архив, – охотно принялся объяснять Данте. – Он совмещен с библиотекой. Там хранятся документы, много книг, в том числе по теоретической магии, и даже кое-какие артефакты, сделанные на основе магических камней. Правда, все они давно вышли из использования и особой ценности не представляют, за исключением исторической. Но, быть может, и научной тоже. Время от времени мне бывает нужно просмотреть те или иные документы либо отрывки из определенных книг; и то, и другое может оказаться как на арканзийском, так и на других языках. В частности, там есть литература на твоем родном языке, и еще на иртонском. Ты знаешь иртонский?

– Да, – кивнула я, все еще реагируя на окружающий мир так, словно видела его сквозь пелену тумана. – Мы в университете изучали.

– Отлично. Правда, поскольку архив совмещен с библиотекой, на архивариуса также ложатся чуть более тривиальные обязанности – помогать с выбором книги тому, кто хочет взять себе что-нибудь почитать. Но, скажу тебе честно, такие люди в библиотеку заходят нечасто. Те же немногие, кто читает регулярно, уже сами отлично все там знают. В свободное время ты запросто могла бы заниматься научной работой – если, конечно, захочешь. А если со временем надумаешь сотрудничать с каким-нибудь университетом, я тоже не стану возражать.

– Подожди. – Я остервенело потрясла раскалывающейся головой. – С каким университетом? Я же рабыня, и ты сам сказал, что даже в Галлиндии мои права более чем ограничены.

Данте улыбнулся, сел рядом и положил ладонь на мою руку, разом скрывая от глаз знак дракона. Это прикосновение не напугало: почему-то, наоборот, стало спокойно и тепло.

– Сандра, сразу видно, что ты жила в обществе, слишком далеком от рабства. Ты просто плохо представляешь себе, как тут все работает. Даже в Арканзии раб может очень высоко подняться в доме свое го хозяина. Иные рабы во дворцах эмиров имеют большую власть, чем свободные и могущественные визири. Их уважают, перед ними склоняют головы, все их приказы выполняются неукоснительно. В Галлиндии же раб может многого достичь и за пределами хозяйского дома. Не так давно один человек с клеймом раба даже попал в парламент. Главный лекарь местного лазарета – тоже раб. Получивший высшее образование и имеющий многолетнюю успешную практику. Но за каждым из них стоит хозяин. Который поддерживает их и обеспечивает защиту. Видишь ли, козни, интриги, борьба за власть – все это в равной мере может встретиться на пути к успеху как свободному, так и рабу. Но у раба намного меньше шансов победить в такой борьбе – если за ним, опять же, не стоит хозяин. Свободный человек, обладающий достаточной властью. В общем, можешь не сомневаться: если в перспективе захочешь работать с каким-нибудь музеем или университетом, у тебя появится такая возможность.

Я с силой потерла виски, все еще несколько ошалело глядя перед собой. Потянулась к кубку, но оказалось, что он уже опустел. Как-то сама не успела заметить, как выпила все до последней капли.

– Я прикажу принести еще, – сказал Данте и позвонил в колокольчик прежде, чем я успела отказаться.

Пока он отдавал распоряжения явившейся на зов служанке, я пыталась думать, но мысли путались.

– У тебя есть какие-нибудь предпочтения? – спросил Данте, вновь садясь рядом. – Что-нибудь из того, что я перечислил? Или другие идеи? Ты не обязана решать сразу, можешь сначала просто пообвыкнуться и присмотреться к тому, что есть в армоне.

– Архивариус, – негромко проговорила я. – Это звучит наиболее… подходяще.

Тут мне не требовалось глубоко задумываться. Иметь возможность закрыться в библиотеке казалось сейчас самым что ни на есть лучшим вариантом.

– Я почему-то так и подумал, – кивнул Данте. – И еще одно. Если захочешь – а я думаю, ты захочешь, – мы можем составить письменный договор.

– Договор? – удивилась я. Мой мозг, казалось, был готов взорваться. – Разве может быть договор между. – было не очень легко выговорить эти слова, – .между хозяином и рабом?

– Еще как может, – просветил меня Данте. – В Галлиндии, конечно, не в Арканзии. Но здесь законы на этот счет строги. Если подписал договор – изволь его соблюдать. Как ты сама понимаешь, такие документы ограничивают исключительно права хозяина.

Понимаю. Конечно, ведь права раба ограничены по определению.

Так вот, – продолжал Данте, – если захочешь, мы можем подписать договор, согласно которому твои обязанности в этом армоне ограничиваются работой архивариуса, с соответствующим профессии и квалификации жалованьем. После этого я, даже если захочу, не смогу заставить тебя делать что-либо другое. Даже если слягу с тяжелой болезнью и попрошу стакан воды мне подать, ты сможешь бодро помахать у меня перед носом бумагой и сказать: «Обойдетесь, дон Данте, много пить вредно».

Из моей груди вырвался нервный смешок. Данте тоже улыбнулся.

– Это настолько близко к свободе, насколько возможно, Сандра, – мягко сказал он затем.

Смятение по-прежнему преобладало над прочими эмоциями и, видимо, читалось в моем взгляде. Но Данте, кажется, принял его за недоверие, поскольку тут же пересел за небольшой письменный стол со словами:

– Я могу набросать этот документ прямо сейчас.

Стук в дверь возвестил о возвращении служанки с очередным кубком пунша.

– Это для доньи Эстоуни, – бросил ей Данте, не отрываясь от своего занятия: он уже писал что– то на листе бумаги.

Служанка поставила кубок на уже стоявший возле дивана столик и удалилась.

– Доньи? – напряженно переспросила я.

– А как ты думала? – изобразил удивление моей непонятливостью Данте. – Ты – архивариус высокой квалификации. Состоишь на уважаемой должности в армоне. Это автоматически присваивает тебе титул доньи.

– Даже… – Я приподняла было левую руку.

– Даже несмотря на это, – перебил меня Данте, не глядя. – Я же говорил: клеймо не препятствие для высокого статуса. И относиться к тебе будут соответственно, можешь мне поверить. Ну вот, готово. – Он поставил размашистую подпись внизу листа. – Если хочешь, можешь забрать с собой и пока не подписывать. В сущности ведь это ограничивает меня, а не тебя.