Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)

Закончив пламенную речь, фараон задрал голову, посмотрел на свои воздетые руки так, словно никогда ничего подобного раньше не видел, опустил их и скучным тоном осведомился:

– Чаю, джентльмены?

– Благодарю, – учтиво отозвался Тэлбот, – с удовольствием.

– Неужели все так страшно? – украдкой спросил его Патрик.

– Ну, не совсем, – тихо ответил Тэлбот. – Вообще-то бальзамирование полностью снимает жажду крови недели примерно на две после пробуждения. Но Досси любит преувеличивать.

– Итак, джентльмены, чему обязан честью вашего визита? – благовоспитанно осведомился фараон, хрустя печеньем.

– Проклятию, – сообщил Тэлбот, отпив глоток чаю.

Фараон неодобрительно поджал губы.

– Ай-яй-яй, мистер Тэлбот, – вздохнул он. – Как вам не стыдно! Вы же современный человек! Я еще понимаю – какой-нибудь невежественный издольщик из глухого захолустья… но вы! Никогда бы не заподозрил вас в склонности к суевериям. Неужели вы и в самом деле верите в проклятия?

– Нет, конечно, – невозмутимо отозвался Тэлбот. – А разве вы, Досси, верите в то, что дважды два – четыре? Я не верю. Я знаю.

События, которые привели Шенахана и Тэлбота на чаепитие к склочному фараону, начались некоторое время тому назад вполне прозаически – просьбой о помощи. Во всяком случае, для частного детектива это не экзотика, а самая что ни на есть проза жизни. Единственное, что выделяло эту просьбу из множества других – изложена она была не лично, а письменно, и передана с нарочным. Впрочем, и в этом нельзя усмотреть чего-то совсем уж необычного. Случается. Может, клиент напуган, боится слежки и не рискует прийти в открытую. Может, клиент сноб и дурак и считает, что навеки запятнает свое достоинство, снизойдя до посещения какого-то там частного сыщика лично. А может, клиент как раз умный и вызывает сыщика прямиком на место преступления, покуда след не остыл. Хотя на подобную удачу рассчитывать трудно.

Письмо было написано на очень хорошей, очень дорогой бумаге. Рукой, несомненно, мужской – решительной и властной. Ничего общего с безликой правильностью и разборчивостью, отличающей профессиональный почерк секретарей и мелких клерков. Иной раз Патрик сердито думал, что нет на свете никаких секретарей, есть только один секретарь, размноженный типографским способом, как утренний номер «Таймс». Неизменная улыбка, неизменный поклон, интонации, почерк… нет, это написано никак не Секретарем Вездесущим. Прибыть в особняк Эшвудов как можно скорее частного детектива Шенахана призывал не наемный служащий, а явно сам лорд Эшвуд. Почему? Не доверяет секретарю? Или дело настолько срочное, что не до диктовки? В обоих случаях Патрику следует поторапливаться. Неизвестно, что стряслось в особняке Эшвудов, но можно смело голову прозакладывать – речь пойдет никак уж не о пропавшей болонке и не об усах, пририсованных на фамильном портрете прабабушки неведомым оскорбителем.

Предположения Патрика переросли в уверенность, когда оказалось, что добираться до особняка своим ходом ему не придется. Его ожидал экипаж. Похоже, дело предстоит и впрямь скверное.

Патрик еще не догадывался, насколько.

Он думал, что его проведут в кабинет хозяина особняка – и ошибся. Лорд и леди Эшвуд встретили мистера Шенахана в гостиной – как если бы он просто явился со светским визитом. В девять часов утра, ну кто бы мог подумать! Патрику поневоле сделалось не по себе: что, во имя всего святого, стряслось в этом доме, если Эшвуды пускаются на такие нелепые ухищрения?

Лорд Генри Эшвуд старался выглядеть невозмутимым, и у него почти получалось – если бы пальцы не дрожали. Эта мелкая нервическая дрожь до странного не вязалась с его внешностью. Высокий лоб, густые дуги бровей, надменный даже и сейчас взгляд из-под тяжелых век, крупный нос, отчего-то вызывающий из глубин памяти слово «бушприт», а следом и мысли об абордаже, а затем и морской мощи Великобритании. Сухопутную мощь олицетворяли собой усы военного образца. Жесткий рот и округлый подбородок довершали облик хладнокровного и сдержанного джентльмена. Вот только проклятые пальцы…

Зато леди Френсис Эшвуд не только старалась, но и выглядела невозмутимой. Патрик хорошо знал этот тип женщин. Никто и никогда не должен догадаться, что их терзает тайное горе или смертельный страх, никто не должен знать о беде или болезни! Чем мучительнее страдание, тем безупречнее должно быть платье, тем свежее – цвет лица, тем восхитительнее – прическа. Только тогда ни одна живая душа нипочем не заметит нестерпимой боли. Леди Френсис выглядела настолько безукоризненно и вместе с тем совершенно естественно, что Патрика мороз продрал по коже.

– Мистер Шенахан, – произнес сэр Генри, – благодарю вас за то, что вы откликнулись без промедления.

– Садитесь, прошу вас, – учтиво улыбнулась леди Эшвуд.

Патрик опустился в кресло.

– Видите ли, мистер Шенахан, – начал было лорд Эшвуд, но сбился, замолчал и старательно переплел пальцы, стараясь хоть так унять их дрожь.

Патрик молчал, выжидая.

– В нашем доме случилось несчастье, – сказала леди Френсис. – Две недели назад пропал наш старший сын, Рональд.

В первый момент Патрик растерялся – да и было отчего. Рональд Эшвуд пропал две недели назад – а его вызвали только сегодня, да еще и срочно! Что же это за исчезновение такое, если сначала до него никому нет никакого дела, а потом вдруг надо бежать на поиски сломя голову?

– Не думайте, что мы не приняли никаких мер, – угрюмо произнес сэр Генри. – Просто мы не сразу поняли, что произошло. Рональд исчез при таких странных обстоятельствах…

Лорд Эшвуд вновь замялся. И опять Патрик не стал поощрять его наводящими вопросами. Рано еще.

– Он исчез из запертой комнаты.

– Простите, в каком смысле?

Удивление Патрика было совершенно искренним. Пресловутая запертая комната с легкой руки авторов детективных романов попадалась вымышленным расследователям буквально на каждом шагу. Пожалуй, криминальный роман без запертой комнаты был чем-то почти неприличным – примерно как коричневые ботинки при черном костюме. В реальной жизни покойники не имели привычки закрываться на ключ, чтобы досадить полицейскому инспектору или частному сыщику. И даже в упомянутых романах описывалась все-таки комната с трупом, а не комната ни с чем.

– В самом прямом, – раздраженно ответил сэр Генри. – Рональд лег спать примерно в одиннадцать и закрыл свою спальню на ключ изнутри. Утром он не вышел к завтраку. Я поднялся наверх, позвал его, но он не ответил. В конце концов мы взломали дверь. Но его там не было. Окно закрыто, дверь закрыта изнутри – и никого. Постель смята.

– Следы борьбы? – не удержавшись, перебил Патрик.