Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)

– Вы тут патиссонами хрустите, – Антуан скрипучим голосом прервал скорбные размышления, – а у меня механик умер сегодня утром. Самый упорный. По инструкции умел работать. Как машина. Не как человек недоделанный, а как нормальный автоматон. Прототип мой ненаглядный. Где теперь такого же возьмешь?

Мозг подкинул Сигизмунду очередную рифму, но тут уж она была совсем не к месту.

– Скажите, Антуан, – сыщик решил отбросить условности и действовать прямо. – Мне тут Боб рассказал, что вы лучше всех решаете задачки про паровозы. Ну, те, которые из пункта А в пункт Б выходят.

Боб удивленно поглядел на сыщика, но, слава небу, решил не перебивать мистификацию.

– Есть такое, – Антуан вытер о колени грязные ладони.

– А еще вы все отлично знаете про жизнь в лесу, потому как в детстве в деревне проживали.

– Так… – Антуан выжидающе уставился на Сигизмунда. Тот, решив, что достаточно польстил собеседнику и усыпил тем самым его возможные подозрения, начал рубить с плеча:

– Вы не видели вчера или сегодня саквояж? Маленький, клетчатый. С блестящей такой ручкой.

– Видел. Полчаса назад. Каролина несла. Вроде бы, к начальнику паровоза. По крайней мере, она именно так говорила.

– Скажи, а Мака ты убил? – Боб выступил из-за спины Сигизмунда и замер в третьей позиции, будто на сцене, знаменуя всей своей фигурой продолжение вечера неудобных вопросов.

– Боб, тебе молния в голову попала? – возмущенно ответил Антуан, но Сигизмунд уже не слышал его: он бежал, поскальзываясь и оступаясь на жидкой грязи, к паровозу, где квартировал начальник.

…Линн он нашел под сцепкой между тендером и кабиной машиниста. Мокрые волосы облепили лицо, глаза все такие же круглые, а в спине торчит железный лом.

– Это шутка такая, приземленная, пошленькая, – проскрипел кто-то за спиной у Сигизмунда.

Иван.

Снизошел с забора на землю, подошел к составу, присел на корточки и потрогал кукольную белую руку. Мертвую.

– Если бросить лом в унитаз движущегося состава, можно остановить поезд. Не пробовали?

– Не доводилось, – Сигизмунд встал, отряхнул колени. – Интересно, за что ее так?

– Болтала много. Как ворона. Кар-кар-кар.

– Звучит как правда, – сыщик сузил глаза и снова упал на четвереньки, быстро осмотрел ладони Линн – одну, вторую… Ни на одной не было следов замка. А это значит, что…

– Вежливости вас, городских, не учили. Что здесь старостимы невоспитанные донельзя, что вы, туристы, приезжаете и – тьфу! – этикета ни шиша, – Иван харкнул на землю вслед поспешающему Сигизмунду, который несся обратно, к свежей могиле упорного механика.

Того самого, из которого хороший автоматон получился бы.

Но он не успел.

Антуан и Боб лежали крест-накрест, друг на друге, пялясь слепыми мертвыми глазами в голубеющее после дождя небо. По ресницам Боба полз деловито бурчащий толстый шмель.

– Да вы все сговорились, что ли? – Сигизмунд тоже поднял лицо к небу и запустил в него липким комком грязи. – Все решили сдохнуть, пока я не найду четыре миллиона? МОИ четыре миллиона? Чтобы ни с кем их не делить?

«Правильно, – пробормотал чей-то голос в голове. – Правильно, сыщик. Не дели их ни с кем».

Сигизмунд протер глаза, сделал шаг, другой в направлении голоса… Из-под низких ветвей ели виднелось серебристое пузо.

– Богородица дева. Ты ж погляди, что делается, – пробормотал он. – Это же дирижабль. И как я тебя раньше не заметил-то?

Он медленно подошел к гладкому боку небесного яйца, погладил его, как живое, и забрался по перекореженным ступенькам в гостеприимно распахнутое жерло лежащей рядом гондолы. Пробежал ладонями по сломанным циферблатам, прислушался к молчанию приборов. Нет, они не мертвые, они спят. Пока спят.

Над головой у Сигизмунда гудели провода. Перемигивались фиолетовыми искорками, напитавшись энергией от грозы. Искусственный пилот-автоматон магнетически пробирался в голову гостя, деловито ворочал там мыслями – радовался. Что появился новый. Еще один человек-рад, который поможет ему когда-нибудь выбраться из этого захолустья и взлететь. Стать повелителем неба и не делить его ни с кем.

– Да, ты прав. Тут четырьмя миллионами на ремонт не обойдешься. Придется тебе подождать. Но ничего-ничего. Дураков таких, как Казимир, по Европе много бродит. Наверняка заманим еще господ с деньгами. Новые детали для тебя закажем. Будешь лучше всех… куда там, паровозикам! – кивнул Сигизмунд и выбрался наружу.

Он дошел до центральной площади, взгромоздился на забор рядом с Иваном и дружески ему улыбнулся.

– Господа, вы Линн не видели? – начальник станции Мак подошел к забору и задрал голову. – С утра ее ищу.

– Нет, – синхронно ответили два Ивана (просто Иван и свежепереименованный Сигизмунд – автоматону ужасно не нравились длинные имена), не оборачиваясь на глупого приземленного человека и глядя в сиреневую вечернюю даль. Они думали, что все еще только начинается. На ладонях, сложенных козырьком, багровели точки от замка на модной охранной ручке дорожного саквояжа производства братьев Горовиц и К. Со всего четырьмя миллионами.

Автору известно, что имя Молли – уменьшительно-ласкательное от «Мэри» или «Маргарет». Но у нас, как-никак, события происходят после Катаклизма…

Бобби – презрительное прозвище полицейских.

Полкроны – два шиллинга и шесть пенсов. В одном шиллинге 12 пенсов, в одном фунте – 20 шиллингов.

AAE – Above All Expectations, Сверх Всяких Ожиданий.

«The Bonnie Blue Flag» – неофициальный гимн американских конфедератов во время гражданской войны 1861–1865 гг.

Печатается в сокращении.

Статус колонии обычно предоставлялся крупному или стратегически значимому городскому поселению, которое было основано по постановлению римского сената или же волей римского народа. Постановление о наделении города статусом колонии выдавали специально назначенные триумвиры или, реже, квинквевиры (triumviri или quinqueviri coloniae deducendae).

Мелкий обложной дождь при высокой влажности воздуха.

Жандарм.