Андрей Белянин - Цепные псы Империи

На кого был похож я, судить не берусь. Однако же наряженный в красную шелковую рубашку, свободные шаровары и лапти на босу ногу, я все-таки явно привлекал внимание местных красавиц. Дочь хозяина и две ее подружки так и носились вокруг меня, словно заботливые клушки.

– Еще чаю, Михаил Николаевич?

– А вот ватрушечку отведайте, свежая, сегодня с утречка печенная!

– Может, водицы ключевой принесть? Дык вы тока мигните, я уж мигом до колодца сбегаю!

– Так что ж вы варенье не кушаете? Или не понравилось? Да я вам сей же час клюквенного подам, а то и крыжовенного, тока рада буду, уж не побрезгуйте!

– Молочка с медом, молочка-то на ночь! Спать будете слаще, чем дома.

– Да откачнитесь уже, бешеные, я сама за нашим дорогим гостем поухаживаю. Уважение окажу! Правда же, батюшка?

Выражение лица мисс Челлендер, слышавшей все это, надо было видеть. Она краснела, бледнела и шла розовыми пятнами. Ее тонкие пальцы так нервно сжимались, словно она представляла, как ломает шеи сельских Венер и Диан.

В иное время я бы безошибочно обозначил подобное поведение как свидетельство банальной ревности, но не в этом же случае. То есть готов поверить в то, что рыжая Энни действительно испытывает ко мне буйную смесь чувств, но голос возможной любви был чрезмерно тонок и тих. Если вообще имел место быть…

Уставших от тепла, бани, ужина, пережитого и увиденного, нас всех пораньше отпустили спать. Меня и Матвея в одну отдельную горницу, постелив мне на кровати, ему на полу, у самой двери. Дочь английского посла отправилась на женскую половину. Надеюсь, она возьмет себя в руки и не заплатит черной неблагодарностью за весь прием. То есть никого не задушит подушкой, не выцарапает глаза и не отстрижет во сне косу.

Сам я спал безмятежнейшим сном младенца. Мы никуда не бежали, за нами никто не гнался, мы были в тепле и уюте, так, словно бы весь мир изменился, небеса перевернулись, и отныне мы будем повсюду встречать лишь любовь и понимание. Неужели такое действительно бывает? Спасибо, спасибо всем…

…Утро вопреки всем традициям приключенческой литературы тоже оказалось вполне себе радостным. Во-первых, нас не будили и дали выспаться часов до девяти, во-вторых, Матвей, все равно вставший раньше нас, договорился о лошадях, и в-третьих, мисс Челлендер никого не убила, хотя и выглядела такой заспанной, словно проболтала с новыми знакомыми всю ночь.

Кстати, на самом деле так оно и было. Дочь старосты и две ее подружки оживленнейшим образом выпытывали у рыжей англичанки – женат ли я, почему нет, с кем помолвлен, здоров ли, не собираюсь ли в монастырь и все такое прочее.

Предположение мисс Энни о том, что я могу вообще не интересоваться женщинами, будучи убежденным холостяком, как это модно в Британии, никого не устроило. Ей просто не поверили. Какой дурак добровольно готов обречь себя на холостую жизнь, если тут, под боком, такие спелые милашки прогуливаются, буквально краса и гордость всей Ольховки!

Не знаю уж, чего она им там в результате наплела, но теперь милые дамы ограничивали проявление своего интереса к моей персоне исключительно взглядами и вздохами. Но ни слова не говорили, за рукав не трогали, соблазнительные позы не изображали.

Староста тоже лишних вопросов не задавал, намекнув за завтраком, что у них в провинции каждый либо каторжник, либо родственник каторжника, либо по нему самому каторга плачет. Как я понимаю, тут все друг с другом чем-то да повязаны. И это ровным счетом никого не напрягает. Даже если мы беглые преступники, накормить и обогреть все одно следует…

Дело их меня не касается, я уже потихоньку начинал привыкать к этой невероятной черте русского характера – терпимости, сам живи и людям жить не мешай. От сумы и тюрьмы тут никто не зарекается, все под Богом ходят, поэтому отношения здесь какие-то более братские, что ли…

– Ехать надо, твое благородие, – подошел ко мне Матвей. – Кони в дорогу заряжены, харчей поднабрал, дорогу местные показали. Крюком пойдем, зато, глядишь, ни на кого не нарвемся.

– Думаешь, они не догадаются, где нас искать, зная, что мы спрыгнули с поезда в реку?

– Река добычу даром не отпускает, – чуть сощурился на высокое солнце старый казак. – Я б на их месте решил, что утопли мы или разбились. А может, сначала разбились да потом и утопли.

– И проверять бы не пошел? – не поверил я.

Бывший конвоец так многозначительно улыбнулся, что сразу стало ясно – он бы поверил, только похоронив наши тела собственными руками.

– Вот потому и спешить надо, – он хлопнул меня ладонью по плечу. – Поторопи мамзельку свою британскую. До обеда из Ольховки утечем, а там мимо Рязани и до Саратовской губернии верхами доберемся. Дорога немаленькая.

Я кивнул. Не буду грузить и без того занятого читателя долгим описанием нашего отъезда. Разумеется, это добавит к объему пару лишних страниц, но у меня тоже есть совесть. Тем паче что настоящие приключения начались лишь к ночи, когда Матвей наконец объявил привал.

А до этого было короткое прощание, поклоны в пояс, обещание «не сдавать» и короткие слезы подружек хозяйской дочери, которая, не удержавшись, все-таки вплела голубую ленточку в гриву моего коня. Мы честно уплатили за все, так же низко поклонились и с сожалением покинули наше последнее тихое пристанище. Хоть тогда мы и не знали об этом…

Матвей ехал впереди и вел нас своей дорогой. В плане того что, едва отъехав пару миль от села, мы неожиданно свернули в густейший пролесок. Там, нещадно кусаемые комарами, страдая от духоты и обливаясь потом, мы ехали, наверное, часа три-четыре, а то и больше.

Старый казак казался выкованным из железа, он снова и снова заставлял нас куда-то сворачивать, переходить вброд какие-то речушки, продираться сквозь кустарник и все время путать следы, как зайцы по зиме.

Как он сам-то не запутался и вывел нас на узкую тропинку, идущую параллельно с грубой глинобитной дорогой, ведущей в нужную сторону? Как я понимаю, если у кого-то из местных все-таки выпытают, по какой дороге мы пошли, им покажут именно эту, раз других все равно нет. Ну и, естественно, если за нами будет погоня, то пусть они нас поищут…

– Глянь, хлопчик! Вот они, окаянные, скачут, – свесившись с седла, Матвей кивнул мне, указывая рукой вниз. Мы уходили вверх по холму, а внизу, по извилистой широкой дороге, галопом неслись шестеро всадников в черном. За ними бежали две лошади с пустыми седлами…

– А что ж, – усмехнулся в усы старый казак. – Видать, сельчане-то не из пугливых и стрелять умеют. Ну, пущай побегают, поищут, а мы тишком, да своим путем двинем за солнышком.

…Когда светило озарило оранжевым верхушки сосен, намереваясь уйти спать, Матвей наконец объявил привал. Ночевать пришлось на сырой земле, но опытный в походах конвоец быстренько развел костер, нарубил еловых ветвей и соорудил нам довольно уютные лежанки.